Этим, однако, дело не ограничилось. Кое-кто из нас начал жаловаться на слабость, потерю аппетита и мышечные боли. Врач только качал головой. Он не мог объяснить эти симптомы, нервы у всех были взвинчены, люди становились все раздражительнее, набрасывались друг на друга, и только Джек, которого ничто не могло вывести из себя, выступал в роли миротворца. Когда командир отчитал повара, потому что ему не понравилась еда, - пожалуй, немного резче, чем следовало, - Джек захотел разрядить ситуацию. С деланной веселостью он крикнул: "Лучше плохая еда, чем отсутствие воздуха!", - и, боксируя, нанес командиру шутливый удар. Я присутствовал при этом и могу заверить, что это был легкий удар. Но командир согнулся пополам. Вначале мы подумали, что это розыгрыш, затем поняли, что случилось нечто серьезное. Позвали врача, и тот установил, что сломаны три ребра.
Командир более не мог возглавлять разведывательные рейды. Можно представить себе его настроение, когда он поручил Вилли заняться этим.
Из второго похода Вилли вернулся с несколькими перфолентами. Командир, которому было запрещено двигаться, занялся их расшифровкой. Это ему удалось довольно быстро, и вскоре мы узнали, что произошло с этим кораблем.
- Я еще не во всем разобрался, но одно ясно, - сказал командир. - Ящик, в котором мы застряли, - это корабль большого флота, принимавшего участие в какой-то акции переселения. В нем находилось около миллиона живых существ. Во время полета они заболевали, одно за другим, и их переправляли на другие корабли. Что являлось причиной, я пока не совсем понимаю, хотя тут упоминается выражение, буквально которое можно перевести как "пожиратель кальция".
Мы все были в некоторой растерянности, но тут доктор вскочил, достал свои инструменты и бросился к Спайку, который больше других страдал от неизвестной болезни. Он лежал в отдельном помещении, оборудованном нами под лазарет. Врач взял у него кровь и все, что положено в подобных случаях, и скрылся в своей скудно оснащенной лаборатории. Через некоторое время он вернулся с пробиркой и стал трясти ее перед нашими глазами.
- Вот вам и объяснение!
В пробирке метался белый хлопьевидный осадок. Мы, конечно, не имели ни малейшего представления о том, что бы это могло значить.
- В крови недостаток кальция! - врач задыхался от волнения. - Уровень кальция упал намного ниже нормы. Теперь я понимаю, почему у нас ломаются кости и качаются зубы.
- Кальций? - задумчиво произнес командир. - А ведь наш катализатор состоял из кальция...
- Чепуха, - сказал врач, - это, наверное, случайность. Отныне я сам займусь нашим меню и составлю блюда, богатые кальцием. Затем каждый будет получать кальцинированные таблетки!
- Но что имелось в виду под словами "пожиратель кальция"? - спросил я.
- Возможно, бактерии, - предположил врач. - Сейчас возьму мазок и сяду за микроскоп.
Итак, теперь у нас есть указание, которому мы должны следовать, но я не стану утверждать, что от этого нам стало легче.
На следующий день один из патрулей вовремя не вернулся в свое помещение. Поначалу нас это не беспокоило, так как в большом корабле нетрудно запоздать. Но когда Фатти с двумя другими членами экипажа не вернулся и на следующее утро, командир отправил Сирила и меня на поиски.
Мы примерно знали, какую часть корабля они намеревались осмотреть, и пошли туда без промедления. Прежде каждая разведка была удовольствием, словно это было путешествием по прекрасному ландшафту. Но на сей раз чудесные помещения казались нам жутковатыми. Царившая в них тишина действовала на нервы. Каждый раз, когда я открывал дверь, мне приходилось вначале сделать над собой усилие: чудилось, будто за ней что-то затаилось.
Когда мы продвинулись уже довольно далеко, Сирил пожаловался на ноющую боль в конечностях. Я ничего не чувствовал, но так как с каждой минутой Сирилу все больше становилось не по себе, я хотел было предложить вернуться. Но тут мы нашли их...
Прямо перед нами лежал Фатти, он едва мог двигаться, когда увидел нас. Чуть поодаль лежали два его товарища. Все трое были в очень странных позах, тела их на вид казались дряблыми, словно перемолотыми. Лицо Фатти обрюзгло и потеряло форму, руки бессильно шевелились. Его глаза были наполовину закрыты, а губы пытались что-то произнести. Мы с трудом разобрали слова: "...существо... зверь, который..." Он съежился, будто из него вышел воздух.
Мы с Сирилом в ужасе посмотрели друг на друга. И тут же я услышал негромкий шум. Я вынул пистолет и рывком отворил дверь... Передо мной открылось продолговатое помещение, видимо, здесь был раньше зимний сад. Теперь же он был заполнен увядшими листьями. Впереди меня что-то шевельнулось нечто такое, что я увидел лишь частично, остальное исчезло за поворотом: путаница серебристо-серых паучьих ног или щупальцев, которые передвигались, непрерывно извиваясь и ощупывая все вокруг...
Крик Сирила заставил меня оглянуться. Я увидел, как он, побледнев, прислонился к стене. Казалось, он вот-вот рухнет.
- Мне совсем плохо, - простонал он, - отнеси меня назад!..
Он едва мог идти, большую часть пути мне пришлось тащить его на себе.
Когда мы вернулись к своим, нас ожидало новое испытание: врач установил, что большая часть продуктов разложилась, причем именно те, которые богаты кальцием.
Группа добровольцев доставила из нижних помещений пострадавших. Те хоть и не наткнулись на странное существо, но страшно ослабли. Их с трудом выводили из сонного состояния.
Командир созвал совещание, но результат был не очень обнадеживающим. Мы пришли к выводу, что существо, которое мне удалось увидеть, питается кальцием и обладает способностью вытягивать его из окружающего. Мы обсудили несколько отчаянных планов защиты: одни предлагали взорвать ту часть корабля, где находится чудовище, другие хотели расставить сложные ловушки...
Я слушал вполуха. Видел бледные лица товарищей, когда они, обессиленные, полулежали в удобных шезлонгах, видел перебинтованного командира, неподвижно лежащего Спайка. Какие только мысли не лезли мне в голову! Я чувствовал себя очень хорошо, как всегда, ибо не ощущал той ломоты в теле, которая появлялась у других, когда организм лишался кальция. Я был единственным, кто видел ужасное существо, - и со мной ничего не случилось. И мне чичего не оставалось, как прийти к одному выводу... Но если это так, то это очень печально для меня. И в то же время, возможно, именно в этом - спасение.
