ГЛАВА 1

Субтропическое солнце в свою весеннюю пору играло весело и с блеском. Не пекло, когда без прыгучего восторга вникаешь в суть топленого масла – и все же тянуло в тень.

В такой жаркий полдень вызывала недоумение манера поведения Вадима: он стоял неподвижно, открытый солнечным лучам. Против здравого рассудка одет был не по сезону в этих краях: в брюки и рубашку с длинными рукавами, которые наглядно висели на его исхудалом теле. Правда, покров завершали не теплые ботинки, а надетые на босу ногу пыльные шлепанцы. И лицо было непривлекательным. Светлые, тронутые сединой волосы свисали слипшимися прядями. Впалые щеки покрывала топорщившаяся щетина, которая переходила в реденькую бородку. Выглядел не по возрасту, ведь он едва перевалил за тридцатипятилетний рубеж. Все его домовладение почему-то было опоясано высокой бетонной стеной, что противоречило жизненному укладу местных жителей. У здешних аборигенов вход в их жилища украшали разве что низкие декоративные изгороди.

Впрочем, Вадиму, видать, было не до шуток. Замерев в ожидании, он продолжал стоять возле собственного двухэтажного особняка, напряженно вслушиваясь в стоящую тишину. В глазах искрилось раздражение, готовое выплеснуться злостью.

«Не смей внимать ей! Судьба ее предрешена, – строго наставляла мысль. – В полнолуние твоя гордость задавит ее. Издохнет, издохнет предательница!»

– Издохнет! – возопил Вадим – Джулия, ко мне. Ко мне!

Из-за угла дома выбежала огромная немецкая овчарка в красных солнечных очках.

Тотчас расплывшись в улыбке, Вадим широко раскинул руки:

– Очей очарование! Заждался я Вас, достопочтенная Джулия.

– Вслед за первой показалась вторая собака той же породы.

–Какая наглость, Ромео! – вскричал Вадим. – Я Вас не звал. Вон отсюда! Про-о-чь! – топнул он ногой.

Овчарка в испуге резко остановилась.

– Сударыня Джулия, – обратился Вадим к самке, – прошу отнестись со всей справедливостью к моей невежливой реакции, ибо ваш кавалер заслужил остракизм за свое несносное поведение. Смею догадываться, к чему он Вас склонял, похоти у него хоть отбавляй. А ведь я вас оставил одних, так сказать, тет-а-тет, для того, чтобы он эстети-и-чно попросил Вашей руки. Всего лишь! За свой проступок он должен понести наказание. Да!

«Унижай предательницу, пади на колени», – требовала неотлучная мысль.

Он упал на четвереньки:

– Гав, гав, – грозно двинулся на Ромео.

Овчарка боязливо отступила на шаг. Вадим, приблизившись, цапнул ногтями ее за нос. Собака со скулежом отскочила назад. Не удовлетворившись, он зарычал и вновь двинулся на нее. Животное не стало испытывать судьбу, убежало за дом. Вадим зачастил конечностями следом.

Он вернулся через некоторое время. Поднялся на ноги. Ладонями утер обильный пот с лица, заученными движениями убрал волосы назад, пригладил их.

Джулия тем временем безуспешно пыталась освободиться от противных очков, которые с помощью тесемок прочно восседали на ее переносье.

От Вадима не укрылись ее потуги.

– Чем Вы занимаетесь, сударыня?! – возмутился он. – Не смейте! Ведь давеча я поставил Вас в известность о предстоящем вечернем променаде.

Джулия, как любая собака, была не против прогулки. Но идиотские очки ее доконали, и она не оставляла попыток освободиться от них.

– Не сметь! Стоять! Стоять, Джулия! – Вадим затопал ногами

Овчарка подчинилась, села на задние лапы.

– Ромео, сюда! – властно позвал Вадим.

На властный призыв опальная собака вначале с опасением высунула морду из-за угла дома, после послушно подошла к хозяину.

– Ромео, – ласково произнес Вадим, – будьте рыцарем, развейте печаль своей дамы. Расскажите ей какую-нибудь увлекательную историю из Вашего героического прошлого. Я же ненадолго отлучусь, оставлю вас наедине друг с другом. Ах, как я вам завидую!

За тыльной стеной особняка росли оливковые и цитрусовые деревья. Между стволами некоторых из них на веревках сушилась выстиранная одежда. Изобразив на лице неописуемую радость, Вадим бросился к растянутой веревке с развешанным на ней женским бельем, снял со шпилек бюстгальтер и женские трусики и со вздохом прижал белье к груди.

Выйдя к собакам, Вадим живописно всплеснул руками:

– Ах, что я вижу?! Какой срам!

Оседлавший Джулию Ромео с чувством досады в глазах воспринял появление хозяина, однако не отказался от исполнения желания.

– Срочно слазьте с несчастной Джулии, негодный мальчишка! – раздался приказ.

В ответ пес пошел на риск и…ускорил движения.

– Ваша беззастенчивость вынуждает меня повысить голос. И я его повышаю: Долой с дармовщинки!!! – взвизгнул Вадим.

Ромео сдуло с верха, словно ветром.

– Чтоб я ослеп! Так откровенно, на самом видном месте. Не скрою, Джулия, я был о Вас более высокого мнения. Позор и мои горючие слезы, – Вадим припал лицом к белью.

«Глумись над ней! Сегодня вечером в полнолуние твоя гордость в схватке с ней возьмет верх. Она усохнет и сгинет, прошлое покинет тебя навечно. Ты выйдешь из заточения свободным. Глумись над этой мразью, глумись!»

Вадим опустил руки, лицо уже утопало в умилении:

– Но мне понятны Ваши чувства, ведь сама я далеко не целомудренная девица. Ах, любовь, любовь.

Джулия в очках, вывалив язык, учащенно дышала. Ромео пожирал ее глазами.

Вадим направил враждебный взгляд на самца:

– А Вы, – от резкого окрика Ромео сжался, поджав хвост, – нарушили мой наказ, снова повторили постыдный проступок, за который сполна получили строгача. Вы цинично, ци-ни-чно злоупотребляете моим добросердечием. Все! Вседозволенности Вашей настал конец. Вы лишаетесь нашего обч-чества, – Вадим, величественно вытянув руку, указал пальцем в сторону. – Вон с моих глаз! Нет, вот так: вон с наших глаз!

Ромео быстро отошел в сторону, лег на брюхо и с грустью воззрился на хозяина.

Джулия снова принялась за очки.

– Вы опять за свое взялись! – он ударил ее по лапе. – Сумасбродка Вы этакая!

Джулия опустила голову, чем, наверное, выразила обиду. Вадим с безграничным сожалением пал перед ней на колени:

– Ой, простите мою бестактность, я огорчен. Однако обречен заявить: Вы искренне заблуждаетесь, милочка моя, и печаль Ваша удручает меня. Уверяю, очки Вам впору, они удачно соответствуют Вашему прелестному лику. К ним я подобрал аксессуары вечернего туалета. В таком наряде Вы, душечка, будете чрезвычайно обольстительны.

Вадим раскрыл бюстгальтер:

– Взгляните на подношение, сделайте одолжение. Ах, какая удачная рифма: «подношение – одолжение».

Внимательно наблюдавший за хозяином Ромео подполз поближе. Джулия, напротив, не проявила должной заинтересованности, застыла со склоненной головой.

Белье выпало из рук Вадима:

– Я глубоко подавлен, Вы не желаете оценить мой дар. Вы ужасно расстроили меня, бездумно уткнулись в свою позицию, в позицию ошибочную, смею Вас заверить. И все же прошу довериться моему богатейшему опыту – мое приношение под стать фигуре Вашей. Оно лишний раз подчеркнет притягательный изгиб Вашего тела. А второе облачение, потрудитесь взглянуть, – он поднял с земли женские трусики, – усилит эффект от ваших волнующих телодвижений. Перед алчными взорами серых людишек Вы предстанете в образе секс-бомбы. Ой, простите, как только язык повернулся – предстанете в образе мегасекс-бомбы. Эти хвастливые вертихвостки, что красуются своими тощими размерами на подиумах, покачивая хилыми бедрами, в сравнении с Вами покажутся ничтожными секс-хлопушками. Девяносто – шестьдесят – девяносто, ну, что за параметры?! Ни ущипнуть, ни похлопать. Но Вы… – Вадим просительно приложил руки к груди. – Умоляю Вас, оставьте свою неуступчивость, примите мой дар.

Джулия с целью отогнать от мух повертела головой.

– Вы окончательно отказываетесь, – печаль отразилась на лице Вадима. – Я сверхмерно сожалею, говорю об этом с глубоким прискорбием. Безотрадность моя безмерна. Вы вынуждаете меня… Опомнитесь!!! – неожиданно вскричал он.