Пустота. Даже страшно. Но пустоты на самом деле нет. Есть только тьма… Но она не пустая, а живая… Если вглядеться, вчувствоваться, что-то явно колышется во тьме… Вот антрацитовый океан отражает забрезживший сверху свет. Вспухает черный горб, и по плоскости расходятся волны. Они гаснут и снова растут. Вот уже огромные валы катятся по океану, их вершины из пологих становятся всё более острыми, с них начинают срываться светлые гребни. В рассветных сумерках уже повсюду виднеются клочья пены от обрушившихся волн. Пена заполняет океан отдельными ячейками, подобно пчелиным сотам, соединенными между собой тонкими перемычками. Поверхность океана покрыта причудливой картиной из пены, мелкой ряби, отдельных стоячих волн и быстро перекатывающихся гигантских валов…

Он видит себя там – где-то в далеком неразличимом пятнышке пены, которое пузырится на безбрежной поверхности. Точнее не видит, но чувствует и понимает, что он там. Хотя на самом-то деле он здесь. Это странно, но объяснимо. Он истинный здесь, а там – в крошечной капле пены – лишь его временный аватар. Если настроится, при желании можно выбрать себе и другой аватар. Сейчас это ясно, но, когда он – там – проснется, ему – тамошнему – будет казаться, что он спал здесь, а там – проснулся. В этом заключается интересная игра!

Внезапно пена над волнами окрасилась розовым. Над горизонтом океана предрассветные сумерки прорезал яркий луч света…

Ивана Григорьевича разбудил ранний луч апрельского солнца, и Васенков сразу вскочил с постели. Оказалось, что рано вставать совсем нетрудно, не то что в молодости. С возрастом приходит понимание, как много надо ещё успеть сделать! Кроме повседневной работы у каждого должна быть и Миссия. Его Миссия – донести до людей открывшуюся ему истину!

Васенков проделал обычное «приветствие солнцу». Поставил вариться кашу, покормил свежей корюшкой кота, которого оставил ему уехавший в командировку сосед, и стал заваривать чай. Хороший чай скоро кончится: этот покупался еще за рупии, когда пси-индийцам сдавали межгалактический крейсер. А нового чая теперь может и не быть: в Галактике – война!

Прихлёбывая чай из стакана в серебряном подстаканнике и отправляя в рот ложку за ложкой горячую гречневую кашу, Иван Григорьевич слушал новости с фронтов Империи, которую некоторые по привычке еще называли Федерацией. Военно-космические силы и космопехота медленно, но уверенно занимали одну за другой утерянные когда-то планеты. Это справедливо: пока война идет в нашей Галактике – это гражданская война! Военную сводку как всегда зачитывал бывший сосед Васенкова по Большой Зелениной Валерка Мещеряков, отличившийся ещё в степях Херсонщины:

«… за прошедшую ночь ударами военно-космических сил Федерации уничтожено: пять апачей, семь вищинувачей, два перехоплювача…»

Что это ещё за расы такие, прости господи, в космосе обитают, никогда про таких слыхом не слыхивали!

Иван Григорьевич пролистал новостную ленту:

«…представитель расы хохловуффов в Галактическом Сенате Рогуля Водрата, перешла на сторону сепаратистов…» [1]

С фотографии скалилось клыками, торчащими из верхней челюсти, крупное мохнатое существо с чёрными глазами. Лицо явно неотмеченное печатью добродетели и честности.

Крупный восторженный заголовок: «Тау-китайцы – с нами!»

Ну, с такими друзьями и врагов никаких не надо!

«Тау-Тайвань присоединился к санкциям…»

А вот это серьезно! Половина комплектующих для локаторов, которые по всем документам полностью отечественные, там делаются! Чем будем заменять?

«Европа, Ио и Ганимед объявили о наложении шестого пакета санкций. К ним присоединились также Фобос, Деймос и другие прибалтийские планеты …»

Ну наклали и наклали, не новость. Переживем. Хуже всего, что публикация Васенкова в инопланетных научных журналах теперь уже точно не увидит свет. Статья по вопросам межпланетной радиолокации определенно доказывала аномалии в физическом мире и подтверждали гипотезу симуляции. Свидетельствовать публично в галактической научной печати об открывшейся истине теперь не получится. С отечественными журналами, впрочем, ожидаются не меньшие проблемы…

«Фьючерсы на гречиху выросли на четыреста процентов…»

Надо же, как повкуснела наша гречка за последний месяц! Иван Григорьевич начисто выскреб остатки каши с тарелки и облизал ложку.

«Начинается вторая фаза Битвы за Джеонозис…»

Ещё первая не отгремела, а уже вторая. Господи, господи! Когда же они все угомонятся! Если бы они знали, в каком мире на самом деле живут! Если бы они только знали, что все мы лишь порождение гигантской симуляции неведомого Программиста [2]. Это, кажется, у Чехова: «Если бы знать!» Но как можно этого не знать, это же так очевидно! Жизнь – это чудо. Вселенная – это чудо! Почему они все этого не видят? Зачем мы копим цифровые активы? Зачем бьемся за владение пространством, которое на самом деле не более чем иллюзия. А время, за которым мы бежим в безумной гонке, время – это лишь последовательность тактов синхронизатора для выполнения кода неведомо кем написанной программы… Господи, господи!

Васенков служил на предприятии «Специальные локаторы особого назначения». Старинная фирма с большими традициями в отличие от многих других не вынесла производство на окраины и по-прежнему располагалась почти в центре города. Добираться туда от дома – почти от самого Пушкинского космодрома – приходилось далековато. Большинство сотрудников ездили на работу на моноциклах или на роликах, но Васенков по привычке предпочитал велосипед и не торопясь катил по велодорожке старинного шоссе, переходящего в проспект, превращенный ныне в тройную липовую аллею. Весь грузовой транспорт шел глубоко под землей, а улицы целиком принадлежали людям и деревьям. Ласковый апрельский дождь скатывался струями по невидимому куполу, прикрывавшему дорожку от непогоды. Климат Петербурга стал намного теплее и более влажным, чем во времена молодости Васенкова, однако благодаря силовым куполам горожане теперь обходились без зонтов.

По результатам городского референдума проспекту недавно было решено вернуть одно из его исторических наименований как наиболее соответствующее архитектурному стилю. Сам Иван Григорьевич проголосовал на референдуме за название «Царскосельский проспект». Пересекая площадь Братьев Стругацких, каждый раз думал, что Борис Стругацкий возражал бы против победившего имени. Хотя по большому счету, имя, присваиваемое нами некоей сущности, вряд ли имеет значение для неведомого Великого Программиста.

Васенков оставил велосипед на служебной парковке со стороны улицы Толи Турчака. Архитектурная форма велопарковки была конкурсной работой молодых дизайнеров фирмы и представляла немыслимые достижения арт-футуризма. Над ее куполом вращалась большая голографическая буква зет. Эта же буква появилась и на официальной вывеске над заводской проходной. Голографическая вывеска представляла собой каждой день новую вариацию на тему танцующего слона, срисованного местным дизайнером с пакета пси-индийского чая. Сейчас слон на задних ногах кружился вокруг своей оси, растопырив уши-антенны, и периодически рисовал длиннющим хоботом букву зет, очевидно символизируя круговое и построчное сканирование воздушного пространства.