Raynor Winn

Wild Silence

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Text Copyright © Raynor Winn 2019

Original English language edition first published by Penguin Books Ltd, London.

© Автономова Н. В., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

Вообще-то перед рассветом первого января нового года я должна была спать в своей кровати, как все нормальные люди, а не стоять на промерзших камнях на вершине скалы. Но, открыв глаза в темноте зимней ночи, я ощутила все ту же тревогу, которая уже много месяцев не давала мне спать, услышала тот же шепот в ушах, и мне пришлось встать и пойти…

…по глухим узким улочкам Полруана, где в домах были задернуты шторы и царил покой. Веселые толпы, фейерверки и шум исчезли. Вернулась темная тишина, ее нарушали лишь лужицы света от фонарей и ощущение, что где-то рядом движется река, широкая и глубокая здесь, в устье, увлекаемая вглубь материка силой прилива, мерцающая тысячей отраженных огней. На причале стояла всего одна лодка, якорная цепь натянута до предела, корма ритмично покачивается в стремительном течении, как рыбий хвост. Я миновала последний дом и вышла на открытое поле. Мне даже не нужен был фонарь. Я так хорошо изучила этот маршрут, что ноги сами привели меня к узкой полоске вытоптанной земли, которая петляла между камнями и кустами дрока вверх по грубо вытесанным в породе ступеням, направляясь туда, где суша обрывается в море и разбивается о густую черноту утесов далеко внизу. Дальше, мимо скрюченного боярышника, согнутого ветром по форме берега. Вверх по растрескавшемуся грунту, почти не видя собственных ног, через калитку туда, где заканчивается подъем и начинается ветер. Береговой линии не было видно, но я знала, что она передо мной. Чувствуя, как она убегает сразу в обе стороны, я широко раскинула руки и слилась с невидимой, выщербленной, такой знакомой линией, мое дыхание превратилось в ветер – и я вместе с ним.

Сойдя с тропы, я прошла через поле к небольшой каменистой полянке, окруженной стеной дрока; овцы, прячась от непогоды, вытоптали здесь всю траву. Подходящее место, чтобы остановиться и присесть. Мое беспокойство начало утихать, и я расслабилась, поддавшись усталости. Темнота была плотной и непроницаемой, но ветер свистел в ветвях дрока у меня над головой, принося с собой кисловатый аромат игольчатых листьев, а море гулко и тяжело обрушивалось на скалы внизу, и его удары отдавались в земле ритмичной вибрацией. Я свернулась калачиком, натянула поверх шапки капюшон, засунула руки в перчатках под мышки, и мысли наконец покинули мою голову и растворились в свежем черном воздухе. Голоса в голове утихли, наступила тишина. Я больше не могла думать – только чувствовать, и сдалась власти сна – глубокого короткого забытья.

Забрезжил первый бледный свет, и я вернулась в свое ноющее, затекшее тело, но с места не сдвинулась, а продолжила лежать, сжавшись в комок и пытаясь сохранить последние остатки тепла. Сквозь серость у меня над головой скользнула темная тень, ее мощный хвост и широкие длинные крылья лишь чуть качнулись под напором ветра, когда она нырнула за край утеса и исчезла из виду. Я впилась глазами в светлеющее небо, дожидаясь возвращения птицы, смотрела не мигая, чтобы не пропустить его. Голова у меня заболела от усердия, а внимание скользнуло к горизонту, над которым на мгновение проступила тончайшая полоска золотого света, и тут же завеса монотонного дождя далеко в море заслонила от меня это сияющее чудо. Тогда птица бесшумно появилась вновь, безо всяких усилий взмыла в небо и зависла над кустами, покрывавшими мыс. Видимо, искала, чем бы позавтракать. Ее темная спинка и крылья с черными кончиками почти сливались с низким небом; только белая полоска над хвостом выдавала в ней луня.

Я выпрямилась, морщась от тупой боли в суставах, и выползла из дрока как раз вовремя, чтобы увидеть барсука, который сошел с береговой тропы и пробирался по полю к ближайшим зарослям. Его коротенькие толстые лапки быстро семенили по клочкам травы. Рассвет застал его, по-зимнему заторможенного, врасплох; ему давно пора было спать. Голод выгнал его в холодную ночь, но теперь ему нужно было вернуться в нору, глубоко под землю, где безопасно и тепло. У широкого входа в свой туннель он на секунду задержался, огляделся и потянул носом воздух. Затем исчез, ускользнул в невидимый безопасный мирок. Ушел в землю.

В тусклом сереющем свете я выбралась на край скалы и села, свесив ноги. На краю суши и у начала моря. В пространстве между мирами, во времени между годами, в жизни между жизнями. Я потеряна, но здесь, хотя бы на секунду, могу найти себя.

Назад через деревню, где все еще было совершенно тихо. В Фоуи, на другом берегу реки, светилось несколько окошек. Люди сонно варили кофе, прибавляли отопления и возвращались в свои постели. Я прошла по узким, как тропа, улицам к нависающей громаде церкви, толкнула железную калитку и пробралась по мощеному проходу между стеной и скалой. Вошла в узенькую квартирку с обратной стороны здания. Холод пронизывал меня до костей, у меня все болело. Но казалось, что ко мне наконец-то пришло понимание, которое ускользало с того самого дня, когда мы только оказались в этой церкви, впервые прошли через эту дверь. С того дня, когда опустили рюкзаки на голый пол, пройдя тысячу четырнадцать километров пешком, расшнуровали грязные ботинки и попытались заново научиться жить под крышей. Показалось, что я наконец поняла, почему никак не успокоюсь, почему тревожусь и не могу спать. Я заварила чай и отнесла его на второй этаж Моту – человеку, который был моим мужем, любовником и другом вот уже тридцать с лишним лет.