А.М.С-вой

«А мы вчерашние, и ничего не знаем,

потому что наши дни на земле тень.»

(Иов. 8:9)

– А как ты вообще живешь? – спросил Волков, размешивая сахар в кофе.

– Вообще?..

Антонина Максимовна пожала плечами.

–…В целом нормально.

– Я помню, у тебя были жилищные проблемы?

– Было дело. Не проблемы, а дурдом, – она вздохнула. – Сейчас вроде как решилось. Дочка съехала, квартиру взяли по ипотеке. Остались вдвоем с мамой. Тишина и покой. Можно жить.

Волков вздохнул.

К своим родителям он относился неплохо, но жизнь с ними была бы мучением.

Стариков Волков не любил еще сильнее, чем детей.

Даже самый гадкий ребенок мог рано или поздно повзрослеть, а старики с годами делались только дурнее.

– Можно жить, – повторила Антонина Максимовна, глядя куда-то мимо.

Он прикинул, сколько лет собеседнице.

Самому Волкову недавно исполнилось сорок, Антонина Максимовна была старше на шестнадцать лет. В итоге получалось пятьдесят шесть.

Следовательно, матери было лет восемьдесят.

Жить вдвоем со старухой, вероятно, оказывалось не лучшим из уделов.

Однако было еще хуже, когда рядом обитали тридцатилетняя дочь, зять-татарин и то ли внук, то ли внучка.

– Твой бывший не достает? – спросил Волков.

– Нет. Не знаю даже, жив ли. В общем, я свободная женщина.

Свободная женщина улыбнулась, но это получилось невесело.

Когда-то они сильно дружили.

На химическом факультете, где Волков остался ассистентом после окончания, Антонина Максимовна работала лаборанткой.

Несмотря на разницу возрастов, он обращался к ней на «ты»: «выканье» прибавляло женщине ненужных лет.

Лаборантка почему-то не любила своего имени, предпочитала сокращенное «Нина».

Весь институт величал ее Ниной Максимовной; лишь Волков знал, что Нину зовут Антониной.

За чаем, который на кафедре не переводился, они вели бесконечные беседы; порой обсуждали даже то, что традиционно находится под табу.

В «бальзаковском» возрасте Антонина Максимовна оставалась привлекательной.

Иногда откровенность доходила до предложения заняться реальным сексом.

Антонина Максимовна краснела, отмахивалась возмущенно, но Волков чувствовал, что ей приятно.

При том сам он даже не думал, что случилось бы, согласись подруга на нескромное предложение.

Слова вылетали шутливо, однако в каждой шутке имелась доля правды.

Уйдя из института, Волков порвал связи, ни разу туда не заглянул, забыл отчества бывших коллег.

Антонину Максимовну он тоже не видел бог знает сколько лет.

Сегодня, возвращаясь с делового визита, Волков столкнулся с нею в аптеке, куда заехал за «Колдрексом» для простудившейся жены.

Старая подруга покупала лекарства с неизвестными названиями.

Случайная встреча обрадовала: Антонина Максимовна осталась одной из немногих приятных крупиц прежней жизни.

Имея вольный график, он предложил зайти куда-нибудь и поговорить.

– А ты, Юра, как? – спросила она, не притрагиваясь к кофе. – Хотя, наверно, можно не спрашивать. Все у тебя нормально, сразу вижу.

– Именно так, – Волков кивнул. – Более, чем нормально. Ни минуты не пожалел, что ушел из богадельни. Был, конечно, период ломки и тряски, без этого никак…

Антонина Максимовна несколько раз кивнула.

–…Но удалось пережить. Теперь должность, зарплата, машину вот недавно поменял.

– Жена, дети? Тоже все нормально?

– Нормально.

– А со здоровьем?

– Со здоровьем у меня всегда было все в порядке, – он усмехнулся и спросил в ответ, уловив ожидаемое: – А у тебя, Нина?

Вопрос был излишним.

За время, что они не виделись, Антонина Максимовна как-то угасла.

Она была без маникюра и макияжа, в давно не крашенных волосах некрасиво сияла седина.

И лицо, по-прежнему миловидное, казалось потускневшим.

– Какое здоровье может быть в моем возрасте? Я…

– Какой еще «твой возраст»?! – перебил он. – Нина, прекрати. Ты прекрасно выглядишь, и…

– Ври больше, – перебила теперь Антонина Максимовна. – В зеркало смотрюсь иногда.

Волков больше не стал возражать.

Собеседница не заслуживала глупых комплиментов.

– Знаешь, Юра… – она вздохнула. – Пока работала – держалась, как вышла на пенсию – понеслось.

– Так ты на пенсии? неужели?

– Да. Стукнуло пятьдесят пять, сразу и ушла. Надоело ездить через весь город, каждый день час туда, час обратно. Да и настроение стало какое-то не такое.

– Не такое настроение – атрибут текущего времени.

Он тоже вздохнул.

Жизнь – несмотря на успехи и благополучие – постепенно переставала радовать.

Виной была суета, без которой не удавалось держаться на должном уровне.

– Теперь как начала болеть – так и не перестаю. Лекарств все больше, а толку все меньше…

– А что ты хочешь? – вставил Волков. – Известный факт: чем больше лечишься, тем сильнее болеешь.

Жена была врачом; он знал ее мнения.

–…Вот опять навыписывали кучу всякой дряни, грохнула сразу полпенсии. И не верится, что помогут. Полный тупик.

– А что с тобой? – уточнил Волков, хотя не выносил разговоров о болезнях. – Сердце или суставы?

– И сердце и суставы и прочее по полному списку. Взять учебник анатомии и пролистать, везде галочки поставить. Врачи говорят – все из-за одного. Самого главного.

– Главное – это нехватка денег, – опять не удержался он. – Если они есть – все хорошо. Если нет – аптраган.

– Ты смеешься, а я серьезно.

– Ну, а если серьезно – что тогда самое главное?

– Мне не хватает мужских гормонов.

– Мужских гормонов?

– Ну да. Я же одна живу.

– Я знаю, Нина, знаю.

– То-то и оно, – Антонина Максимовна покривилась. – В таблетках толку нет, только толстею от них. Скоро в дверь не пролезу.

– А зачем таблетки? Не проще ли найти мужчину, который накачивал бы тебя этими… гормонами?

В последней фразе не содержалось ни пошлости, ни намека.

Разговор сам по себе соскользнул на одну из некогда привычных тем.

В прежние времена они обсуждали даже позы, в которых Антонина Максимовна могла получить удовольствие с мужем, тогда еще не выгнанным.

Вопрос вырвался легко.

Еще легче прозвучал ответ:

– Но, пардон, где мне взять мужчину? Подать объявление на Авито: «Ищу человека, который станет регулярно накачивать гормонами»?

– Не обязательно. Существуют датинговые порталы – ну, сайты знакомств. Можно выйти туда, найти кого-нибудь подходящего.

– Юра, Юра… – грустно улыбнувшись, Антонина Максимовна протянула руку через стол, коснулась его ладони.

Волков вздрогнул.

В прошлом между ними было все не так просто.

Домашние пирожки, которыми угощала Антонина Максимовна, оставались невинной, почти материнской заботой.

Однако правы психологи, утверждающие, что в основе отношений между противоположными полами лежит сексуальный интерес, даже если он и не осознается.

С женщиной, не вызывающей невнятных желаний, Волков не пил бы чай ежедневно, довольствовался бы буфетом.

Несколько раз интерес прорывался.

До определенной поры в институте теплились отголоски советских времен: состоялись вечеринки, приуроченные то к праздникам, то к чьему-нибудь дню рождения.

После быстрой закуски и возлияний начиналась свободная часть.

В большом холле приглушали свет, запускали магнитолу.

Танцевать никто не умел, просто топтались под музыку.

При любом начале Волков оказывался накрепко привязан к Антонине Максимовне.