Минин успел забыть, как шумит лес. Как шелестит листва, и поскрипывают сухие стволы старых деревьев. Как едва заметно колышется трава, приминаемая теплым ветром. Все эти воспоминания ему заменило гудение алых ламп в тесных, узких коридорах бомбоубежища, вечный запах машинной смазки в военных ангарах и внутренности радиолокационного оборудования.

Артем не заметил, когда его мир сомкнулся в эти несколько вещей. Он уже только смутно помнил, что у него было прошлое до начала противостояния. Что он когда-то был аспирантом, любил девушку, имел семью. Все это осталось там, за алыми радиационными всполохами уничтоженного оружия.

Прошлого больше нет. А некоторые его моменты и вовсе выглядят неестественно и неловко в новом, опустевшем мире. Артем вдохнул чистый воздух. Ветер принес аромат полевых цветов. На душе стало легче.

Хоть один плюс у конца времен имеется: планета, наконец, стала очищаться. Воздух сделался пьянящим, деревья обступили города и смело шагнули на оставленные людьми улицы и в торговые центры. Никто больше не коптит небо жуткими трубами, не отравляет реки, сливая в них химикаты, не вырубает леса, не уничтожает животных.

Одичавшие коровы, пасущиеся на тучных лугах – довольно привычная картина. Пройдет не так много времени, и следы жизнедеятельности человека станут не столь заметны, уступив место живой природе.

Чуть больше года назад Артем произвел первый запуск «шпионки». Все, кто был с ним в том ангаре, сейчас бродили неподалеку. Люди, ставшие ему по-настоящему близкими. Многое им пришлось пережить.

Ту военную базу пришлось покинуть довольно быстро. Противник, словно разозлившись, что его стали уничтожать в промышленных масштабах, взял базу числом. Правда, наступление происходило с постепенно нарастающим интервалом, словно в логической игре, где соперник постепенно наступает на неприятеля, отсекая ему пути для отступления, пока в одночасье не останется возможности сделать очередной ход.

Тогда они отступили заранее. В этот раз противник сразу навалился на них числом, словно научился чему-то. Сама возможность подобного пугала Минина до дрожи.

– Чего, Артем, отоспался? – Андрей Сергеевич, «батька» всех гражданских жевал травинку.

– Отоспался, – кивнул он в ответ.

– Раньше говорили «из пушки не разбудишь», это, видать, про тебя.

– Я до последней атаки не спал практически…

– Да знаю, Артем, ты что, – махнул рукой его бывший начальник.

В какой-то момент потерялась грань между военными и гражданскими, начальниками и подчиненными. Артем уже не помнил, когда именно это случилось. Может быть, полгода назад, может, больше, они перестали обращать внимание на всякую субординацию, став просто «генералами», «Витьками» да «Эмилями».

Постоянная опасность сближает. К тому же, попросту нет времени на соблюдение всех этих предписаний. Когда каждый день стоишь в шаге от уничтожения, условности начинают казаться нелепыми и комичными.

– Не думал что так…

– Никто не думал, – согласился пожилой, осунувшийся мужчина. – Мы отслеживали передвижение кластеров противника, ничего не предвещало беды. Затем огромная часть отделилась и безошибочно двинулась в нашу сторону. Он словно всегда знает, где мы находимся и что делаем, просто отчего-то не покончит со всеми нами разом.

– Бросьте, такого не может быть. – Артему очень не хотелось, чтобы было так. – Что слышно от военных?

– Генерал связался с ними по низким частотам, должны подвезти топливо, только ехать будут долго, дорог-то больше нет, одни направления, да и точных координат мы не передадим. Запустим локаторы, и нас тут же засекут.

– «Шпионка» осталась там, – Артем кивнул в сторону запада.

– Да, – вздохнул бывший начальник, – что поделать. Много чего там осталось, чего не вернешь, не соберешь по кусочкам.

Некоторое время они шли молча в тени раскидистых деревьев, смотрели по сторонам, склонялись и срывали яркие цветы, пробовали на вкус мелкую землянику.

– Зато посмотри, Артем, природа-то какая! – Андрей Сергеевич с удовольствием забросил в рот пригоршню душистых ягод. – Не помню, когда в последний раз вот так спокойно по лесу гулял.

– Я тоже, – согласился Артем. – Вообще ничего, кроме чертежей не помню. Слишком многое успеть надо, потому что в любой момент может всякое произойти.

– Ты мне тут давай пессимизм не распространяй, он вреден и заразен. Старание твое мне по душе, парень ты работящий, потому и жив остался. В наше время только самые шустрые да полезные по земле ходят.

– Андрей Сергеевич…

– Да, Артем.

– Как вы думаете, это когда-нибудь закончится?

Только сейчас Минин заметил, как его бывший начальник постарел. За какие-то полгода-год тот из крепкого мужчины превратился в старика, на плечах которого лежал тяжкий груз.

Андрей Сергеевич несколько раз сжал кулаки, затем ударил по шероховатому стволу дерева:

– Пора мне на покой. Знаешь, Артем, а я бы здесь остался. Чего еще лучше-то искать? Места хорошие, ягод-грибов, вон, полно, с голоду не помрешь. Вырою себе землянку, да буду потихоньку сруб делать. Одного, глядишь, и не заметят.

– Ау! – сделав ладони рупором крикнул Эмиль, догоняя прогуливающихся товарищей. – Вы куда забрели? Медведей не боитесь?

– Медведей? – Андрей Сергеевич впервые за долгие месяцы радостно улыбнулся, – их не боимся!

Колонна с топливом для дозаправки выдвинулась в путь, но когда прибудет, неизвестно. Генерал склонился над смятой картой, разглядывая географическое положение. «Эваки» приземлились не в самом удачном месте. Подъехать сюда на тяжелой технике невозможно: крутые подъемы, холмы, овраги и непролазный лес. Придется таскать канистры с топливом вручную.

Бортовое оборудование обесточили, потому что оно тоже давало минимальный сигнал. Вертолеты сейчас были просто бесполезной грудой металла. Прежде чем взлететь, им понадобится произвести полную диагностику оборудования.

Это обстоятельство внушало тревогу. Если понадобится быстрая эвакуация, придется бежать своим ходом, оставляя всю технику, вооружение и документацию. Бежать придется налегке, и то не факт, что спасутся.

Ситуация хуже не придумаешь. Указательный палец блуждал по клеткам, выискивая потенциальные пункты хранения ресурсов. До выбранной им военной базы еще больше тысячи километров по воздуху. Так далеко в мерзлоту мало кто из военных уходил, условия там тяжелые, но и противника мало, он холод не любит.

Говорят, в тайге много гражданских обосновалось: живут на болотах, жилища примитивные строят, обживаются, привыкают к новым условиям. Плохо, очень плохо. Слишком легко люди смирились с ролью проигравших. Слишком быстро приняли ее.

Хотя, с другой стороны, жить как-то надо. Хлеб печь, детей рожать и воспитывать. Жизнь всегда продолжается, даже когда цивилизация рушится, разбивается на мельчайшие осколки.

Найти бы крупный военный склад или секретный правительственный схрон. Ведь наверняка власти о чем-то знали, иначе бы не пропали в момент наступления в полной неразберихе так быстро. Когда пыль и паника от вторжения понемногу рассеялись, человечество обнаружило себя разрозненным. Правительство перестало синхронизировать действия военных, гражданских, поддерживать социальную инфраструктуру и институты власти.

Тогда и обрели значение военные базы, гражданские исследовательские предприятия, которые необходимо было защитить и сохранить любой ценой. Города, под завязку набитые людьми, фонящие сигналом и помехами, стали легкой добычей для противника. Эфир наполнился воплями ужаса, но довольно быстро стих и он.

Противник уничтожал молниеносно. Громадные современные мегаполисы замолчали и превратились в некрополи за считанные часы. Генерал съежился от ужасных воспоминаний, его пальцы примяли карту, над которой он склонился.

Нет, отставить. Людям просто нужна победа, нужен хороший пример. А хороший пример – это мертвый враг. Артем научился обнаруживать и вести противника на сто метров, ребята могут бить их каждые семь минут. Говорят, ведутся разработки ЭМИ-пушки, которая будет работать в автоматическом режиме. Импульс каждую минуту, каждые тридцать секунд. Тогда уж противник точно отступит. Так точно, тогда враг и будет разбит. Нельзя сомневаться.