Осень, ноябрь, пятница. До отпуска осталось сто сорок семь дней – зачёркиваю дату в календаре.

– Ах, дорогая, – мечтательно произносит Света, моя коллега. – Хоть бы раз взять отпуск в августе!

Света, а точнее Светлана Васильевна Коробчук, одна из старших бухгалтеров в центральном офисе крупного Российского банка, по совместительству моя лучшая подруга ещё со времён учёбы в институте. Света высокая, слегка крупная женщина с длинными светлыми волосами и яркими голубыми глазами. В свои двадцать восемь вечно жизнерадостная, всегда в поиске, и выбирает мужчин совершенно её недостойных.

– Знаешь же, что в августе в отпуска уходят только начальники и топ-работники. Кто-то же должен работать в конце концов, – отшучиваюсь я, и Светка смеётся шутке.

– Котова и Коробчук! – делает нам замечание Марианна Святославовна, заместитель главного бухгалтера. – Вы не держите материал перед глазами. Не видите взаимосвязи в отчете. Хватит болтать и принимайтесь за работу!

Ещё минут пять Марианна Святославовна высказывает своё недовольство отсутствием продуктивности в течение месяца, размахивая круглыми очками, как дирижёр палочкой.

Кажется, это она не видит главного: начало ноября, уставшие сотрудники, вечер пятницы, ливень за окном офиса на Арбате. В ноябре не хочется ни отчётов, ни расчёта выплат. Хочется горячего шоколада, а лучше – крепкого глинтвейна.

– Мужика бы ей, – шепчет мне Светка, и тихо хихикает в кулак.

– Света, стыдно! – упрекаю коллегу я.

– Стыдно просиживать лучшие годы в офисе. Уйдут ведь без возврату, года пригодные к разврату, – томно цитирует она Сотникову.

Марианна Святославовна продолжает вещать о цифрах, пока я понуро смотрю в календарь. Сто сорок семь дней до операции моего сына. Сто сорок семь дней, за которые на зарплату младшего бухгалтера – считай обычного стажёра на испытательном сроке, не собрать подобную сумму. Тем временем Марианна Святославовна убирает очки в чехол и обречённо вздыхает:

– Кто отнесёт отчёты Борису Борисовичу?

В кабинете стоит тишина, никто не хочет провести ещё час вечера пятницы в обществе строгого Мистера Бюджета – так мы величали начальника между собой. Поднимаю дрожащую руку, принимая решение. Нам с главбухом есть о чём поговорить.

– Похвально, Алёна Сергеевна. Все свободны. Хороших выходных.

Стулья скрипят по начищенному линолеуму бухгалтерского кабинета, сотрудники тянутся к выходу.

– Пятница! Пора выпить, закусить и повеселиться! – в предвкушении потирает руки Гоша. – вечный холостяк, весельчак и кутила. – Барышня Светлана, барышня Алёна, не желаете ли присоединиться к нам с коллегами и направиться в бар?

– С тобой, Георгий, хоть на край света, – радостно щебечет Коробчук.

– После встречи с Елизаровым, мне нужно домой. Муж будет ждать.

– Беги-беги, корми своего ненаглядного, – с упрёком хмыкает Светка.

Я укоризненно смотрю на её удаляющуюся фигуру. Знаю же, как она не любит Валеру, постоянно твердит мне о разводе и том, что в мои двадцать шесть я угробила свою жизнь. Только кому я нужна с больным сыном на руках? А Валерка какой-никакой отец. И Павлик его обожает.

Невидящим взглядом смотрю на бумаги в руках, на автомате направляясь в кабинет главного бухгалтера. Берусь за ручку двери: последний рывок, который я всё ещё не могу сделать, по нескольким причинам.

Самая раздражающая – это моё собственное ухудшающееся состояние. И дело, как ни прискорбно было осознавать в банальном, низменном, необходимом, старом как мир акте. Вернее, в его отсутствии. Секса в последние годы у меня почти не было ни с кем, кроме самой себя, с тех пор как родился Павел. Муж прикасался ко мне только по праздникам: «Да, Алёна, выключи свет, Алёна. Ты уже всё, Алёна? Ничего, кончишь в следующий раз, Алёна», – мысленно застонала я, вспоминая редкие и скучные ночи, без ласк, в объятиях человека, которого я по молодости выбрала себе в спутники жизни, но прогадала.

Валера перестал быть пылким любовником, как только родился наш сын. Я перестала интересовать его как женщина. Муж нуждался во мне только как в человеке, который выслушает его проблемы, подаст банку холодного пива с рыбой после рабочего дня, постирает и погладит вещи на работу, а затем тихо уйдёт в другую комнату, не мешая ему отдыхать возле телевизора.

И вот, я почти каждую ночь оставалась одна, чаще в комнате сына. Без перспектив на личную жизнь, и возможности снять напряжение. Собственные пальцы, и даже тайком купленный и спрятанный мной вибратор, не могли заменить мужское тело, касания и живую страсть.

Да и Валера не возбуждал меня больше, я ведь не железная, чтобы заводиться по команде: «Раздевайся, и ложись под одеяло». Конечно, куда же мне такой «никакой» – как говорил мой муж, претендовать на страсть и любовь, пламенные прелюдия, нежные касания, романтичные ласки и оргазм, чёрт его дери.

Незаметная, с вечным пучком, без макияжа, не ношу каблуки и красивые наряды просто потому, что на всё это не хватает финансов – нужно откладывать на операцию сына, а у Валеры проблемы на работе. Неопытная – он был моим первым, и видимо последним мужчиной. Годная только для того, чтобы варить борщи. Так я оправдывала себя, когда муж отстранился. И всё же я скучала даже по его механическим прикосновениям. По любым ласкам.

Валерка мне понравился сразу как увидела, на первом курсе института. Нам обоим только исполнилось по восемнадцать. Мой муж невысокий, и не то, чтобы красавчик, в типичном понимании этого слова. Но какова была харизма! Уличный хулиган, плохой мальчик из Тамбова. И я, типичная представительница высокоинтеллектуальной, верующей Тульской семьи со строгим воспитанием. Забеременела почти сразу, и пришлось пожениться, бросить учёбу. Сначала жили в общежитии, позже взяли маленькую квартирку в ипотеку. Страсть прошла, остался только быт. Теперь же, уже было чудом, что Света поспособствовала моему трудоустройству с одиннадцатью классами образования и академической справкой о завершении первого курса экономического факультета.

Вторая причина моего беспокойства – предложение, которое поступило мне от Мистера Бюджета. И это было унизительно, невозможно унизительно даже обдумывать подобное. Но, мне необходимы были деньги. Ради сына, ради того, чтобы мой восьмилетний малыш жил.

И я решаюсь. Стучусь три раза, открываю дверь, когда Елизаров приглашает меня войти.

– Добрый вечер, Алёна Сергеевна, – строго проговаривает начальник, осматривая меня с ног до головы. – Решили занести документы?

– Да, Борис Борисович, – протягиваю ему бумаги.

– Присаживайтесь, Котова. В ногах правды нет.

– Вы хотите обсудить отчёт?

– Я хочу обсудить моё предложение, Алёна Сергеевна.

– Почему вы предложили это мне? В офисе множество более… Раскрепощённых девушек.

Начальник встаёт из-за стола, обходит его и становится напротив меня. Наклоняется, проводя пальцем по моей щеке. Как же давно никто не прикасался ко мне так, с трепетом. Во все глаза воззряюсь на мужчину, удивлённая его действиями.

Борис Борисович достаточно привлекателен: тридцать шесть лет, светлые волосы чуть выше плеч, такие мягкие и густые, аккуратные губы, точёные скулы, гладко выбритое лицо и глубокие карие глаза. Главный бухгалтер носит исключительно рубашки и брюки, и считается очень перспективным в нашем банке. Но в офисе главбух не пользуется особой популярностью среди женщин. Слишком строгий и требовательный, вечно в бумагах и говорит только о цифрах. Даже на нашего Гошу из бухгалтерии вешались больше, чем на Елизарова.

Девушки офиса были без ума от старшего сына владельца. Судачат, что он один из самых завидных холостяков Москвы, но я никогда не встречала его. Да и навряд ли повстречаю, так как никогда не бываю по работе на верхних этажах.

– Вы тут сколько работаете? Месяца два от силы, Котова? И меня перевели из Петербургского филиала четыре месяца назад. Новички должны держаться вместе, – подмигивает мне Мистер Бюджет. – Меня пригласили в Клуб, и я должен привести новенькую, такие условия. Если вас переодеть, причесать, уверен, вы, Алёна Сергеевна, хороший вариант. Тем более отчаянно нуждаетесь в деньгах и явно незнакомы никому из того круга. Новое всегда привлекает. И это мои гарантии, вы не откажитесь в последний момент.