В этот раз хозяева остались недовольны своим рабом, а потому и наказали его так, как посчитали нужным. Его выставили на всю ночь за ворота усадьбы, голым и возбужденным. По негласным законам любой свободный мог воспользоваться рабом в любых целях. Главное было вернуть раба до восхода солнца к воротам усадьбы. Иначе можно было нарваться на штраф, причем довольно приличный.

Впрочем, проблемы свободных Криса не волновали. Его беспокоило собственное тело. Каждый раз после подобного наказания Крису приходилось проводить в больничном отсеке от двух до трех часов. И это время потом вычиталось из его сна.

Прямо сейчас Криса, поставленного раком, имел кто-то из свободных, с толстым членом и переполненными спермой яйцами. Огромное орудие, казалось, разрывало Криса изнутри. Он стоял, нагнувшись, у ворот усадьбы, держась за рельефные створки. Закушенная до крови губа от боли помогала мало. Ему хотелось кричать каждый раз, когда член, практически выйдя, вновь заходил, одним движением, практически до упора. Сколько продолжалась эта пытка, Крис не знал. Да и какая разница, если ночь только началась. Не этот, так другой свободный если не порвет отверстие, то сможет искалечить Криса любым другим способом. И никто никогда с него не спросит. Да, в больничном отсеке все залечивалось, но нынешняя боль смешивалась с воспоминаниями о боли предыдущей, оставляя на душе очередной шрам.

Крису было плохо, очень плохо. От каждого движения хотелось выть. Его тело, мускулистое, чересчур худое, красиво выглядело на аукционе по продаже рабов. А потом, после покупки, с ним всегда вытворяли, каждый что хотел. Пятые хозяева. Очередные мучения.

Член дернулся последний раз, затем его вытащили, и по бедрам Криса потекла чужая сперма.

– Вылижи, – последовал приказ.

Крис повиновался. Повернувшись, он встал на колени, взял в рот чужой грязный член и старательно принялся его вылизывать, очищая от спермы. Собственный болел и пульсировал, но это никого не волновало.

Крис проводил губами по головке и стволу, аккуратно слизывал языком остатки спермы, стараясь угодить временному хозяину. Поговаривали, что те иногда, редко, правда, позволяли рабам в награду кончить. Криса не знал, правда ли это, ему так никогда не везло. Но он не переставал надеяться.

Линда шла по хорошо освещенным улицам ночного города и мечтала закрыть глаза. И так не блиставший нравственной красотой город с заходом солнца превращался в настоящий бордель. Любители острых ощущений и грязного секса появлялись на его улицах в слишком большом количестве. По негласным законам ночью здесь можно было вытворять что угодно, но только с рабами, которых легко можно было узнать по татуировкам на обеих руках. И свободные люди превращались в нелюдей. Они устраивали оргии, практиковали нетрадиционный секс, могли засечь любого раба до полусмерти. И никто не мог их остановить. Не имел права. Если ночью раба выставили за ворота его хозяева, значит, он становился мишенью для любого свободного нелюдя.

Линда понятия не имела, как она оказалась здесь. Она просто шла, стараясь не отрывать глаз от асфальта. Так меньше шансов напороться на очередное «кино для взрослых», как окрестила она про себя эти сексуальные игрища.

Тихий стон привлек ее внимание, заставил поднять голову. Неподалеку, возле рельефных створок высоких ворот, лежал на земле и стонал красивый молодой мужчина. В свете необычных фонарей Линда легко могла разглядеть и темно-каштановые волосы, и закрытые глаза, и наполовину открытые губы. Мужчина был полностью голым. На руках – татуировки. «Раб», – поняла Линда. Ее глаза опустились ниже пупка. Член мужчины стоял колом. Даже на расстоянии он казался огромным. Яйца не уступали ему в размерах. И Линда, искушенная в сексуальных делах, поняла, что плохо незнакомцу именно из-за его перевозбужденных гениталий.

Она осторожно сделала шаг по направлению к несчастному. Как ему помочь? Что нужно сделать? Что она вообще может…

Линда не додумала: раздался резкий звук, картинка перед глазами поплыла, и незнакомый девичий голосок позвал:

– Лила, просыпайся! Утро уже!

Линда открыла глаза: на нее смотрела девушка лет восемнадцати-двадцати, миленькая, миниатюрная и абсолютно незнакомая.

– Ну Лила, – заканючила она, – ну вставай. Мы тут первый день! Ты мне обещала раба! Настоящего! Моего личного!

«Кошмар продолжается», – подумала Линда. Она понятия не имела, что происходило, но ей все это не нравилось. Совсем не нравилось.

Крис был рабом с рождения. Как и остальные дети в резервации, он не знал родителей. Это мог быть раб, которому позволили кончить в рабыню, а мог быть и любой миллионер, наслаждавшийся жаркими ночами с теми, у кого не имелось собственной воли. Крису было все равно. Он никогда не задумывался над этим вопросом. Да и зачем. Тут выжить бы…

С раннего детства всех, кто находился в резервации, – месте, обнесенном высокими стенами, через которые невозможно было выбраться наружу, – учили послушанию. В их головы вбивали, что все они, малолетние рабы, всего лишь игрушки для богатых господ. Сексуальные игрушки чаще всего. Едва ребенок вырастал и ему исполнялось восемнадцать, – возраст, после которого разрешено было продавать рабов господам, – его переводили в отдельный барак и там обучали всему, что должна знать сексуальная игрушка. Криса, как и остальных, учили различным способам удовлетворения хозяев и их гостей. О себе он должен был забыть. Его тело не принадлежало ему, он не имел власти над тем, в чем был рожден. Только воля хозяина, только его желания. И ничего больше.

С самого рождения из малолетних рабов выдавливали стыд, чувство самоуважения, любые человеческие качества. Да и зачем тому, кто продан на аукционе, стыд. Ведь даже продавали юных рабов в бесстыдных позах, так, чтобы возможные покупатели видели, что именно берут.

Криса в свое время вывели на подиум перед богатыми свободными перевозбужденным, сгоравшим от желания, с толстым членом и переполненными спермой яйцами. Так он и стоял, ожидая своей очереди: руки по швам, гениталии напоказ, как и у остальных парней. Девушек сажали в кресла и приказывали закинуть на его ручки ноги, чтобы продемонстрировать промежность, готовую к сексуальным играм.

Крис привык к постоянным унижениям, они стали неотъемлемой частью его жизни. Каждый хозяин вел себя так же, как и предыдущие. И Крис уже не ждал хорошего отношения к себе. Он вообще ничего больше не ждал. Разве что небольшой милости. Но об этом мечтает любой раб…

Утром, после того как с ним у ворот развлеклись все желающие, такие же рабы как и Крис оттащили его в больничный отсек, где робот-андроид вколол ему сразу несколько лекарств и оставил на кушетке на четыре часа.

После того как время прошло, тело Криса снова стало пригодным к использованию. Он, зная об этом, совершенно обнаженный, переступил порог больничного отсека, готовый снова удовлетворять хозяев.

Линда родилась в семье родителей-оригиналов. В то время как вокруг нее ходили Пети, Маши, Кати и пр., она выделялась из толпы гордыми именем и отчеством: Линда Альбертовна. Может быть, из-за этого, или же из-за замкнутого характера самой Линды, друзей у нее не было совсем. Приятелей – человек пять, не больше. К фамильярному общению она не привыкла. И вот теперь, когда миниатюрная брюнетка пыталась пробудить совесть в непонятной Лиле, Линда не знала, как реагировать на такое общение. Больше всего хотелось послать нахалку в пешее эротическое путешествие.

И Линда уже собиралась это сделать, когда дверь в комнату буквально распахнулась, ударившись о стену, и на пороге появилась крашеная блондинка. За ее плечом возвышался голый мужчина с темно-каштановыми волосами, тот самый, из ее кошмара. Блондинка была невысокой и худощавой, мужчина превосходил ее и в ширине, и в высоте, однако стоя, смотря в пол. Создавалось впечатление, что он действительно был рабом, как подумала Линда во сне.