Откуда? Как?

Чьи-то пальцы вцепились ему в руку, вызвав более острый приступ боли — шок чувства притуплял, не давая полноценно осознать, что и где повреждено.

Ребёнок. Детский голос со второго этажа, вспомнил он. Там был ребёнок.

Веель, вставая на ноги, понял, что ненавидит себя за то, что это вспомнил.

— Ни шагу туда, ясно? — велел он. — Стойте здесь. Ни с кем не уходите. Эрис, поняла?

— Д-да, — голос девочки дрожал. — Ты куда?

— Скоро буду, — бросил он, отцепляя от себя сына. — Всё хорошо. Всё хорошо.

И, кое-как закрыв нос и рот тканью плаща, рванул куда-то назад, в огненный ад.

Пелена мешала понять, куда идти, потому Веель просто пытался расчистить себе коридор, молясь, что не провалится куда-нибудь вниз. Что на него не свалится что-нибудь, отрезая вновь от мира.

Стена рухнула изначально сама или это он ей помог? Вряд ли ему в панике удалось это, значит, была повреждена. Так или иначе, сейчас он был в доме — стало темнее, теснее и сплошь огонь.

Треск пожирающего всё пламени не сразу дал Веелю сосредоточиться на звук, заставляя замереть на месте. Лишь плач откуда-то справа заставил его вырваться из оцепенения.

Веель отпустил ткань, и на вдохе внутренности будто обожгло, но он надеялся управиться быстро. Здесь есть лишь слух и осязание. Всей душой его тянуло прочь отсюда, не идти дальше, не быть в кошмаре наяву, но приходилось в него лишь сильнее углубляться.

Проход дальше найти удалось не сразу, пока Веель раз за разом утыкался в стену, паника всё росла, и пелена начинала превращаться в темноту, и он совсем уже забыл про все разумные меры, отчаянно царапая ногтями стену, пока руки вдруг не провалились вперёд. Сюда.

Плач был теперь ещё правее, и, к счастью, там было немного лучше, слева уже совсем нереально было пройти. Веель тянулся на голос, стараясь разогнать от себя не только огонь, но и дым, но удавалось скверно. Слишком паниковал для разумных действий, слишком целеустремлён для того, чтобы отдаться инстинктам.

Только не замолкай, умолял Веель. Не переставай плакать. Он открыл рот, надеясь как-то привлечь внимание словами, но лишь закашлялся.

Ну же, ещё…

Эта комната почти уцелела — ребёнок, совсем маленький, сидел у её порога. Веель подхватил тельце, вяло пытающееся сопротивляться, коротко взвыв от очередной порции боли, и рванул с ним к единственному просвету среди пелены.

Окно.

Поскольку осознать, ощупать, материализовать мысль времени не было, Веель навалился на него, смутно пытаясь представить, как трескается деревянная рама и поддаётся стекло.

В какой момент это стало реальностью, он не понял, внезапно рухнув спиной вниз.

***

В этот раз Эрис и Вайне рыдали уже в голос вместе, вцепившись в него, пока Веель наугад пытался перевязать руки обрывком плаща, периодически прерываясь на кашель. Отвратительно. Вот тебе и заработал.

Местные уже занялись пожаром, огонь почти потух, но вот лекаря ему никто не предоставил. Да и Веель не был уверен, что ему до того. Лучше убраться отсюда поскорее. Эрис и Вайне совсем не пострадали, а ему не впервой.

Если бы не одна проблема.

— Тебя как зовут? — поинтересовался он… куда-то.

Темнота после обморока развеялась, глаза он всё же не повредил. А ухудшение зрения, скорее всего, объяснялось дымом, но все равно вызывало опаску, поэтому старался об этом пока не думать. Пока что ожогов на руках и явно повреждённой спины хватало.

Ребёнок не ответил — в целом не произнёс ни слова за последние полчаса. Но никто его и не забрал, разве что кто-то осмотрел и дал воды, как и Эрис с Вайне, но это всё пока он был без сознания и знал только из сбивчивых объяснений Эрис.

Судя по размеру — года четыре. Побольше трёхлетнего Вайне и поменьше пятилетней Эрис. Веель открыл глаза, попытавшись сосредоточить взгляд на ребёнке. Их разделяло где-то полметра. Одежда до лет восьми-десяти была практически одинаковая у мальчиков и девочек, так что, даже если бы он и мог её разглядеть сейчас, вряд ли бы это что-то дало. Волосы тёмные. Вот и всё.

— Прости, что так вышло. Я их не мог вытащить.

Родителей, видимо, завалило — стена обрушилась, как тоже сообщила Эрис. По крайней мере, возможно, это было быстро.

— Мои извинения, конечно, много не изменят, — он потрогал перевязанную ладонь. Вроде бы держится. — Но мне все равно жаль. Я понимаю.

Ему было как раз четыре года — он так и не знал, каким образом выжил, кто его вытащил и выходил. Кроме боли, в памяти ничего не осталось, но, видимо, перед небесами он свой долг вернул.

Ребёнок продолжал молчать. Куда ж его деть-то? Может, есть родственники? Придётся ходить и всех допрашивать. Не бросать же дитё прямо так.

Веель вздохнул:

— Эрис, извини, но мы немножко задержимся.

***

Девочка. Это девочка. Это единственная информация, которую Веель сумел получить, опросив всех, до кого добрался. Семья жила уединённо, ни с кем особо не общались, занимались «этими своими чёрными делами, ты тоже из этих, что ли» (они ещё чем-то торговали, что ли?). Родственников никто не видел. Никто к ним надолго не приезжал. И вообще, да оставьте её в детском доме, всего две улицы пройти, там разберутся.

Веель начал подозревать, что дело совсем не в торговле, когда подобный совет стал звучать слишком часто. С учётом традиционно сильного семейного уклада — и ни одного известного родственника? Не такой уж частый случай. И интерес к его фамилии. Нелюбовь окружающих.

Это ещё ироничнее.

Веель присел перед малышкой на корточки.

— Как тебя называть, мелкая?

Та внезапно явно испуганно разрыдалась, и он поспешно выпрямился. Скользнул пальцами по капюшону, осознавая, что тот спал с головы, и поспешно его натянул.

— Ладно, ладно! — примирительно выставил перед собой руки. — К морю-то хоть пойдёшь?

Обещание всё ещё надо исполнять.

***

Эрис с Вайне его вида, естественно, не боялись, и Веелю было откровенно неловко, хотя был привычен и к насмешкам с детства, и к вежливой брезгливости с более позднего возраста. Но дочь с сыном девочку постепенно разговорили. Мист, «четыле» года, как он и угадал. Хочет к маме. Согласилась надеть запасной наряд Эрис вместо своей явно домашней одежды, потому что ей понравился «класивый» цвет. Попытки навести речь на других родственников ничего не дали. Поесть согласилась с трудом, с опаской беря еду из его рук. Сама управлялась плохо.

Бросить её рука у Вееля, очевидно, не поднялась.

— У меня вопросы, — вместо приветствия кисло выдал Шакс, едва увидев их на пороге, каким-то чудом притащившимся в столицу через полтора дня.

Веель скромно промолчал, осторожно подталкивая всю троицу внутрь.

— При-и-иве-е-ет! — радостно завопила Эрис, кинувшись обниматься.

Мелькнуло жёлтое пятно — Шакс взял девочку на руки. Эрис отошла от всех бед и уже восстановила привычную энергичность, против которой даже дядя не мог устоять.

— …демон! Что с тобой приключилось?

— Пять минут, — выдохнул Веель, закрывая дверь и скидывая убитый напрочь плащ.

Шакс фыркнул и ушёл куда-то вглубь дома, по шагам — на кухню. Вайне, что-то неопределённо завопив, кинулся за ним, и Веель оказался наедине с Мист, всё ещё ощущая исходящее от девочки напряжение. Она немного успокоилась и как будто бы обвыкла хотя бы до невпадения в панику.

Веель вздохнул и чуть отвернулся, скользя взглядом по стене.

— Побудешь с Эрис и Вайне? Они тебе нравятся?..

Мист едва слышно угукнула.

— Хорошо, — выдохнул он. — Шакса не бойся. Он нормальный. Не обидит.

Неловкую тишину прервал топот быстрых шагов — Эрис.

— Папа, там чай, — бодро огласила она и утянула за собой несильно сопротивляющуюся, но и не проявляющую ответную инициативу Мист.

Вновь шаги, только тяжелее — тут даже голову можно было не поднимать.

— Пошли, — бросил бегло Шакс.

За двенадцать лет тот настолько привык к его выходкам, что дома нашлась и одежда более-менее подходящего размера, и бинты. Веель сдавленно шипел от боли, перевязываясь нормально. Ещё и явное отравление давало о себе знать, то головокружением, то тошнотой. Девочке как-то больше повезло, то ли потому что до неё не успело дойти, то ли магия, то ли её всё-таки подлечили, пока он в обмороке валялся. И спина ныла. Вроде ничего не сломал, но таскание детей сейчас на пользу явно не пошло.