© Евгений Миронов, 2022

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022

Воскресным вечером работа универсама заканчивалась: под усталым и одобрительным взглядом заведующей отделом грузчик Владимир выпил на ход ноги стакан водки, положенный по устному трудовому соглашению.

Руководство универсама ещё в период застоя сделало открытие, которое многократно подтверждалось экспериментами. Оказывается, для обеспечения погрузочно-разгрузочных работ выгоднее налить стакан бодяги труженику после смены за счёт администрации, чем ежеминутно в течении трудового дня следить за его трезвостью. Какой толк делать внушения в регулярные периоды пьяного безобразия, когда все равно приходится сменять одного пьяного в стельку грузчика другим, таким же потенциальным алкоголиком? Установленным порядком под страхом увольнения продавцам запрещалось поощрять до окончания смены даже самых полезных и покладистых грузчиков любыми спиртосодержащими изделиями, включая кефир.

Грузчик закусил пахучим сырком, кусочком копчёной охотничьей колбаски, слабо маринованным болгарским перчиком и маленьким тёмно-зелёным огурчиком. В общем, заморил червячка.

Первичный привычный ожёг горла водкой прошёл быстро, и тело начало ощущать внутреннее тепло, которого организм терпеливо ждал уже двое суток. Приход тепла снимал напряжение трудовой двухдневки, и по телу разливалась расслабленность. В подобные времена он испытывал самые приятные чувства, бескрайнюю любовь и к чудесной заведующей, и ко всем прекрасным работникам прилавка, и ко всему человечеству.

– Счастливо отдохнуть, Володя, – простилась заведующая – дородная блондинка, которая ежегодно отмечала тридцатилетие в свой день рождения.

Владимир пожелал всем быть здоровыми и, уложив две банки импортного пива на дно пластикового пакета с изображением Медного всадника, направился домой. Заморскими изделиями его регулярно одаривали девочки-продавцы, потворствуя его слабости. Главным его достоинством являлась приветливая добродушная улыбка, пикантность которой придавали красивые ослепительно-белые зубы. Чтобы лишний раз увидеть эту улыбку и обменяться парой слов с приятного вида парнем, молоденькие продавщицы, случалось, озадачивали грузчика пустяками.

Шумом и прохладным смогом встретила его улица, жизнь которой продолжалась ночью. Здесь пыхтели толстыми задами разноцветные иномарки; синий вездеход, сверкая никелированными трубами, искал бездорожье. Без всякой зависимости от страны-производителя, редкая машина пролетала, блистая чистотой, и даже в сумерках виднелось чёрное облако, оставляемое позади детищем венгерского народа – «Икарусом».

Одна лишь река Смоленка тихо несла свои тёмные воды и кропотливо трудилась, разделяя дома и улицы, кладбища и церкви. Она отрезала остров Голодай от Васильевского, но люди соединили их мостами и своими душами.

Жёлтая полная луна и загадочные серебристые звезды освещали космос и гранитную набережную, пробивая лучами громадные расстояния. Снизу улица подсвечивалась из окон и подмигивающей рекламой. Лихой ковбой призывал курить американские сигареты, пачка которых стоила дороже четырёх буханок хлеба. Реклама, размещённая на автобусной остановке, призывала пить водку «Охта», поясняя, что Петербург начинался с Охты. Другая наклеенная здесь же рекламная листовка призывала употребить водку «Флагман» без объяснения причин.

Через десять минут Владимир вставил ригельный ключ в замочную скважину, открыл двойную дверь и, пройдя через прихожую, очутился в своей комнате. Он включил свет, телевизор; повесил верхнюю одежду в коричневый платяной шкаф; облачился в спортивный синий хлопчатобумажный костюм, который дотоле мирно поджидал его в обширном сером кресле. Он собирался пойти принять душ, но раздался стук в дверь, и вошла сияющая соседка. Её лицо источало радушную улыбку.

– Приветик, Вовочка, пойдём к нам, поужинаем, – радушно пригласила она и поманила Владимира изящным длинным указательным пальчиком, грациозно сгибая его.

– Добрый вечер. Что случилось, Елизавета?

– Сегодня же первое воскресенье за последние семь дней, – нараспев произнесла она и, приподнимая чётко нарисованные дуги бровей, многообещающе улыбнулась.

– Ты сегодня, как вижу, особенно наштукатуренная.

– Я премного благодарна твоим изысканным комплиментам. А у нас гостья с Украины имеется, Оксана, между прочим, ас-тро-лог, – Лиза произнесла отдельно каждый слог.

Она использовала длинные носовые звуки, устоять перед которым мог разве что глухой. Выговаривая последнюю фразу, она подошла к юноше вплотную. Обдав привлекательным ароматом, она погладила изящными пальцами тёмную волнистую шевелюру совсем как в цирковом представлении, когда уверенная укротительница теребит кожаной перчаткой причёску выдрессированного льва.

В знак приветствия он поцеловал девушку в щёчку.

– Хорошо, надо думать, нужна утварь? – Владимир осмотрел заполненную посудой румынскую стенку.

– Спасибо, все уже готово, – Лиза привычно дотронулась лбом до левой щеки соседа.

– Досмотрю программу «Уральские пельмени» про обучение курсантов в военном училище и пренепременно зайду.

Медленно и грациозно Лиза удалилась, оставляя за собой умопомрачительный шлейф благоухания.

Пока заканчивалась комическая зарисовка с Анной Семенович, Владимир надел свежую сорочку и, захватив банки пива из пакета и бутылку водки из холодильника «Бирюса», направился в комнату Лизы.

Телевизор «Самсунг» доносил стоны Меладзе. Экран показывал искажённое гримасой боли лицо певца. Чёрная прядь волос, спадая, закрывала половину лба, прибавляя динамики его движениям и подчёркивая титанический труд, производимый перед телекамерами. Валерий стремился голосом, жестами и мимикой под медленную ритмичную музыку донести сердцу каждого телезрителя сокровенный смысл слов «танго белого мотылька у открытого очага».

Картины на стенах апартаментов соседки изображали морские просторы с романтическими парусниками, у раскладного дивана стоял торшер с галогеновым светильником, а за ним поблёскивал надраенной медью корабельный штурвал. Середину потолка занимали многочисленные элементы хрустальной люстры. Блестящий паркет под ней был свободен, и мог представлять при случае танцплощадку. Большую часть противоположной стены занимали стеллаж с книгами и журналами, среди которых устроились крупногабаритный стереофонический магнитофон, музыкальный центр и моноблок японского производства. Имелась белая, как первозданный снег, дверь, на которой красовалось привлекательным оранжевым курсивом конкретное слово «Спальная», так что перепутывание исключалось. Затейливая индийской работы бронзовая ручка двери приковывала внимание и вызывала желание прикоснуться к ней.

Гостиная комната служила и залом, и спортивной площадкой. Здесь Лиза часами занималась аэробикой или шейпингом.

Сейчас комнату переполнял приятный терпкий запах маринада, способный побудить отделение желудочного сока даже у сытого человека. Покрытый розовой скатертью раскладной стол, придвинутый к двойным оконным шторам, привлекал аппетитными блестящими белыми и подосиновиками. И Владимир понял, что данное украшение стола привнесено гостьей. Керамическая с китайскими иероглифами кастрюлька, переполненная картошкой, источала пар, и ему стало очевидно, что здесь ждали только его.

Хозяйка выглядела жилистой и даже в какой-то мере тощей, а её приятельница имела более роскошные формы без удручающих излишеств.

Лиза снисходительно дала рекомендацию соседу:

– Перспективный молодой человек.

– Ой ли? – спросил Владимир и постучал по деревянной ножке стола.

– Или нежный и ласковый зверь, – продолжила Лиза и расцвела в многозначительной улыбке. – Кстати, я пожаловалась однокласснице, что ты, приходя с работы, сразу включаешь любимый телевизор; случается, даже спишь с ним и с открытой форточкой, и данные твои союзы вызывают у меня порой приступы двойной ревности.