========== 1. Happy without me ==========
Порой кажется, что все выходы закрыты и бесполезно ломиться в закрытые двери. Единственное, куда можно убежать — это тёплая кровать, а в ней такие родные руки, прижимающие все ближе. Это ли не высшая степень счастья?
Прохладные пальцы ныряют под домашнюю футболку, гладят красивое тело. А Чангюн более чем уверен, что тело у него красивое. Иначе как объяснить, что его друг детства так смотрит на него, а по ночам приходит в кровать, чтобы соблазнить и придавить своим телом к мягкому матрасу?
Пальцы в волосах, на теле, беспорядочно гладят лицо. Везде. Внутри себя так тесно, невероятно жмёт узкое бельё. Хочется снять, прижаться голой кожей, почувствовать чужой жар. В темной комнате слышны только дыхание и смазанные звуки поцелуев. Хёнвон не любит разговаривать во время секса, нагло накрывает губами пытающийся ругаться рот Чангюна, толкает в него язык, заставляя едва ли не хрипеть. Пахнет близостью, низ живота горит. Скорее.
Тонкие пальчики щиплют за плечо.
Чангюн поворачивает голову в сторону, с которой чувствует боль. Слышит тихий голос и мотает головой. Быть не может, чтобы кто-то ещё, кроме них двоих, тут оказался. Как теперь это объяснить? Кому? Глаза жжёт ярким светом.
— Гюн-а, просыпайся, — доносится совсем тихо, почти шёпотом.
Непонимающий в чём дело Чангюн только и успевает прикрыться одеялом, в котором окончательно запутывается. Ступни замотаны в слоях сползшего пододеяльника, одна рука застревает в наволочке, а маска для сна перекочевала на затылок.
— Что? Хён, ты? — спрашивает он охрипшим ото сна голосом, пытается прокашляться и тянется к тумбе за телефоном, чтобы посмотреть время. Почти половина десятого утра. Суббота. Которую он, к сожалению, должен посвятить учёбе, чтобы не вылететь с универа.
— Кошмар приснился? — всё тот же милый голосок с нотками детскости и наивности.
Несмотря на то, что Хёнвону уже двадцать пять, он всё равно выглядит как ребёнок. Красиво улыбается, притягивает к себе взгляды, нежно разговаривает со всеми и буквально кричит молодостью, добротой и любовью ко всем окружающим. Ко всем, да не ко всем. Чангюн буквально с ума сходит, когда приходит домой — в их общую квартиру, которую они снимают почти пополам — видит Хёнвона работающим за ноутбуком на кухне в одном халате. К сожалению, он очень хорошо знает, что в этот момент под халатом ничего нет. От этого становится тошно. Почти как сейчас, когда приходится не затёкшей рукой набрасывать на себя уголок одеяла, чтобы скрыть нежеланное возбуждение.
— Кошмар? — глупо переспрашивает он и возится, надеясь, что остался незамеченным.
Хёнвон встаёт с кровати и разводит руками, мило улыбаясь. Подходит к окну, одёргивает шторы и осматривает город с высоты тридцать первого этажа. За спиной всё то же недовольное пыхтение, но парень старается не смотреть туда, дав возможность товарищу подняться и накинуть на себя что-то, помимо белья.
— Прости, Гюн-а, но ты так стонал, что я испугался и прибежал будить, — Хёнвон так и стоит лицом к городу и держит руки скрещенными за спиной. Его немного смущает то, что приходится вот так вламываться в чужую комнату. Он бы уже отправился в ближайший супермаркет за продуктами, но вынужден задержаться.
Чангюн со стоном поднимается с кровати, шаркающими шагами идёт к шкафу, стараясь двигаться боком, потому что всё ещё приходится скрываться.
— Ну да, кошмар, наверное, — зевает он, пока выбирает немятую рубашку. — Спасибо, что разбудил. Ты давно проснулся?
— Успел приготовить завтрак, — слышит в ответ и понимает, что и это сказано без упрёка.
С трудом влезая в узкие штаны, Чангюн попутно натягивает на себя рубаху, но не застегивает её, а сразу выскальзывает в коридор. Он и в страшном сне не может представить, что его самый любимый друг детства однажды узнает, что в него влюблены по уши. Ведь такого не бывает, точнее, не должно быть. Вот и Чангюн так же думал, пока не стал слишком задерживаться взглядом на губах, на пальцах, трогающих волосы, шею, на узких щиколотках и до безобразия стройной фигуре. Сначала списывал все на помутнение рассудка и на изредка выпитый алкоголь. И только через полгода мучений понял, что иногда засыпает, шёпотом произнося его имя. До сегодняшнего утра искренне надеялся, что хотя бы не стонал его вслух, прибывая в своем «кошмаре».
— Твоя привычка рано вставать — бесценна, — кричит он из ванной, держа во рту зубную щётку, пока руки заняты застёгиванием бесконечных пуговиц на рубашке. — Спасибо, что разбудил. Смотрю, ты оделся. Куда-то собрался? Я сейчас тоже ухожу в универ.
Чангюн возвращается в комнату и видит там уже вполне привычную картину с аккуратно заправленной кроватью. Всегда за это немного стыдно, но Хёнвон знает, что его друг не неряха, просто немного не собран и крайне активен, пытается всё и везде успеть, но, как итог, не успевает ничего.
— Я хотел съездить в магазин, — Хёнвон натягивает рукава растянутого свитера на ладони, в последний раз приглаживает покрывало и направляется к двери, чтобы вернуться на кухню и продолжить свой завтрак. — Продукты почти закончились. Зачем тебе в универ? Сегодня же выходной.
— Мне нужно обязательно сдать один долг, и я обещал сделать это сегодня.
Хёнвон усмехается, подвигает приятелю тарелку с легким завтраком и нажимает на кнопку кофемашины.
— Ты ничего не делал, чтобы сдать, — уже откровенно смеётся парень. — Кого ты пытаешься обмануть?
Чашка ароматного кофе готова, Чангюн быстро хватает её, обжигая пальцы и губы. Недовольно шипит и, улыбаясь, хватается за уши. Торопливость никого до добра не доводила. А ещё эти сны, которые подсознание предлагает всё чаще. Проблема также в том, что в свои двадцать три парень девственник. Нет, у него были краткосрочные романы с девушками в старшей школе, но они отвалились ровно тогда, когда нужно было пригласить хоть одну на выпускной. Стоило представить, как все будут пялиться, что-то расспрашивать толпой. Но самое ужасное было в том, что девушек было трое. Чангюн решил, что пусть лучше не будет ни одной. Оно и правильно, ведь они тоже себя не особо-то и предлагали. Или он уже тогда перестал зацикливаться на этом? Сейчас не важно. Парень машет рукой.
— Знаю, что ничего не сделал, — отвечает он, пихая в рот бутерброд. — Придётся снова пожертвовать своими деньгами.
Хёнвон смеётся, а сам пытается представить, сколько денег у него самого сейчас находится в кошельке, чтобы, если что, поделиться. О деньгах, лежащих на счету, никому знать не нужно, он и сам иногда предпочитает о них забывать.
— Какими деньгами, Гюн? — улыбается он, наблюдая смешно жующего друга, который едва ли не давится, пытаясь быстрее набить желудок. — Конец месяца же. Откуда они у тебя?
Чангюн соглашается и кивает, тяжело проглатывая ком, запитый сладким кофе.
— Ничего не поделаешь, — с улыбкой жмёт он плечами и прижимается задницей к столешнице. Ужасная привычка. Хёнвон всегда кривит губы, когда видит это. — Это лучше, чем вылететь с последнего курса.
Ещё раз мысленно пересчитав наличные в кошельке, Хёнвон с сожалением понимает, что без снятия денег ему и одному-то не протянуть до зарплаты. А сейчас, учитывая то, что неделю нужно будет тянуть и друга, через свои принципы придётся переступить.
— Что же, — пытается улыбнуться он и хлопает ладонью по стулу рядом с собой, предлагая сесть. — Придётся немного затянуть пояс, чтобы не дать тебя в обиду. Думаю, что денег нам хватит.
Чангюн присаживается, двигается ближе и на радостях даже кладёт ладонь на чужое колено, крепко сжимая его пальцами. Однако друг не выказывает недовольства, только немного шикает от боли и сокращает мышцу.
— Неудобно как-то, Хён, — пытается сдержать себя от улыбки Чангюн. — Я снова сажусь тебе на шею.
Тему финансового положения стоит закрыть прямо сейчас, пока в этой тёмной голове не появились подозрения, а потому Хёнвон встает из-за стола и направляется к раковине, чтобы помыть посуду.
