— Вьер? Малыш, что с тобой? Слышишь меня, солнышко? Ну же, что ты, — монстр чуть встряхнул его, приобнимая под спиной крыльями, и тот сразу же закопошился, взмахивая хвостом и пытаясь перекатиться, но темные руки крепко прижимали к себе.
— Мфррр, и снова сон… Тиан… Ну почему лишь сон, — он снова заскулил, словно от сильной боли, но Бастиан настойчиво тормошил паренька, покрываясь от волнения тонкими нитями молний, часть из них пуская и на младшего монстра, приводя его в чувство. Взывая к его душе.
— Я не сон, дурной ты рогалик. Очнись уже и посмотри на меня. Я здесь. Я приехал и нашел тебя, — крылатый приподнял его, сев удобнее, переложив руки и наклоняясь к мучившемуся Оливьеру, мягко целуя в шею. Тот замер, задышав чаще, сбито, словно испуганно, но Тиан продолжил действие, желая поскорее вытянуть его из омута странного и пугающего состояния. Повернулся и поцеловал под подбородком, бодая носом и тихо, успокаивающе курлыча, радуясь, что успел. И крылья грели его, Оливьер словно озяб, немного дрожал — ему не хватало тепла.
— Тиан? Но… как так? — Оливьер изумлённо, но устало муркнул, фокусируясь на рыжем взгляде над собой. Принюхался, ткнувшись носом в щеку любимого, удостоверился — и правда он, но от этого понимания вся шкурка на хвосте встала дыбом, а сам монстр ужасно смутился, пытаясь вырваться или закрыться. Урчал растерянно, но это сопротивление было совсем слабым — не то сам не хотел, не то устал безмерно.
— Тшшш, не дергайся, глупый. Хммм, начнем с того, что по вине одного кретина я уронил в реку телефон. Твоего номера я не помню наизусть, а неделя данного обещания подошла к концу. И спасибо твоему подарку, он помог найти тебя, не иначе как и впрямь в нем частичка душ твоих предков, — неспешно пояснял крылатый, поджимая ближе крыло с лежащим в нем Оливьером, притягивая к себе и начав гладить по грудине, скрытой под тканью мягкой, домашней кофты. Где-то там начала биться сильнее душа, внимая к его словам. Чувствуя, что не лгал. Поворачивала вспять процесс угасания.
Оливьер же в свою очередь вцепился в полы его кожаной куртки и зарычал протяжно:
— Дур-р-рак!
И разорвал нить расстояния окончательно.
Сам прильнул к нему в каком-то отчаянном поцелуе, самому себе доказывая, как чертовски неправ он был все это время, решив, что не нужен. А Тиан всеми силами в ответ демонстрировал, что неугомонный дракон необходим был ему, как воздух, напоенный грозовым ветром. И в повисшей тиши слова взяли паузу. Оливьер начал расслабляться, стоило почувствовать во рту вкус его ответа. Ощутить, что руки прошлись по бокам, ласково пересчитывая ребра, а сам монстр и не думал остраняться, лишь углубляя поцелуй, позволяя себе наглость встречи двух языков, сминая своим чужой. Но при всем при этом Бастиан был деликатен. Не кусал острыми зубами, действовал плавно, неспешно, бережно, все ещё чутко прислушиваясь к состоянию Вьера, не понимая, что же с ним стряслось. Оторвался от него, буквально пересилив себя, заглядывая в его осоловевший взгляд и чувствуя, что в основании крыльев путается мягкая кисточка его подвижного хвоста.
— Ладно, со мной все понятно, а с тобой что? Тебе явно… нехорошо? — монстр обеспокоенно погладил его от ключиц и ниже до самого позвоночника, снова затем поднявшись выше, чуть пощипывая за нижнее ребро, заставив этим дракончика сдавленно выдохнуть и заерзать, довольно урча.
— Ррр… Это… Душа решила, что ты отказал мне, решил не связывать со мной жизнь. И я… немного угас, — на последних словах парень стал выглядеть виновато, улыбнулся неловко и теперь норовил хвостом прикрыть нос и порыжевшие в смущении скулы.
— Мать моя молния, Оливьер… Ну что ты, — выдохнул огорченно крылатый, носом ткнувшись в эту его наивную попытку прикрыться хвостом. Он так сладко пах, что мягкое курлыканье сдерживать уже не было смысла, чем парня он, кажется, смутил ещё сильнее. И эта мысль, что успел, не зря его что-то настойчиво потянуло срочно приехать — все не напрасно. А то, что он так ослаб — дело поправимое, ведь больше он его оставлять не собирался. Никогда. Ни на мгновение. Рукой осторожно убрал хвост, тормоша мягкую гриву и открывая доступ к двухцветному лицу, ловя поцелуем кружочки меток под и над глазами, успокаивая монстра и его душу. А тот плавился от этой ласки, теряя нить найденных было мыслей окончательно, сам начал тихо и ритмично урчать на выдохе, ответно бодая старшего монстра носом, подбираясь к его шее, чтобы куснуть несильно, а потом и вовсе лизнуть нежные симфизы между позвонков, требуя этого по праву пары.
— Ох, Тиан… Я скучал… Смертельно скучал, я не могу… Не хочу без тебя, — Оливьер прижимался ближе, тёрся хвостом о бок и крылья чернокостного монстра, ластился, хотел все расстояние и разлуку уничтожить касаниями.
Словно дышать без него не мог.
Бастиан, чья жизнь круто пошла на взлет за последние сутки, ощущал нечто сродни эйфории и растерянности разом. Чувствовал это жгучее, огненное желание спрятать своё, никому не показывать. Собственничество, но такое трепетное и нежное, что фигурку Оливьера он ответно нежил касаниями очень бережно и аккуратно, сжимая его тело сильнее лишь в те моменты, когда это не принесло бы хоть малейшего дискомфорта. Пальцы поддели край мягкой кофты парня, забираясь теплом на разлет тонких, изящных ребер, вырывая из их обладателя сбивчивый, урчащий выдох и привлекая к своей шее его новый, ласковый укус. А затем ещё один и ещё, и ещё. Требовательно… Такое игнорировать было бы кощунством, и Тиан и сам спустился к его заманчивой шейке, целуя ее и низко курлыкая, резонируя через двухцветные позвонки, пока Оливьер чувствовал в мыслях пьянящий вакуум.
— И не надо без меня, малыш, — выдохнул в шею, снова целуя и продолжая тихо шептать, вынуждая замирать и прислушиваться, — я тебя не оставлю. Заберу с собой, будешь любоваться восходом, провожать со мной закаты. Я отгоню от тебя ненастье, спрячу и никому не отдам. Мой маленький, непоседливый, смелый дракон. Ты гордый и сильный. Ты мой.
И ответом ему было мягкое копошение в его руках — мило до дрожи под грудиной. Живое, теплое и любимое существо, что пыталось сменить положение, но ему этого Тиан не позволил. Уложил на мягком ковре, что напоминал тонкий матрас, заполнивший всю комнату, ощущая вокруг настоящее гнездо из десятков подушек, да накрыл собой — большой, надёжной тенью, способной согреть в любую стужу и ненастье одним лишь присутствием, взглядом или словом. И от тех нежных слов, что он сказал, Оливьер готов был плакать. Существо, такое контактное, ласковое и доброе, но волей вероломной судьбы оставшееся одиноким, здесь и сейчас обретало счастье. Одно единственное и на всю его долгую жизнь, поделенную между ними на двоих.
И не успел дракон что-нибудь ответить, как его снова заполнило поцелуем. Долгим, чувственным, красноречивым не менее, чем чужие руки под одеждой, от касаний которыми на костях расцветал жар. И не было сил остановить это всё, да и не хотелось никому из них, вытянув стрелу времени на долгие и сладкие минуты обоюдной ласки, призванной в первую очередь выразить все то, что скопилось за неделю и заставить руны и жизнь Оливьера засиять ярче.
И он сиял…
Душа приятно сжималась, а дыхание сбилось до учащенного волнения, и только лишь в этот момент Бастиан немного отстранился, глядя в гетерохромный, совсем опьяневший взгляд после такого глубокого и полного грозовой страсти поцелуя.
— Так что, ты согласен, дракон? Переедешь ко мне? — тихо прокурлыкал крылатый, ласково поглаживая бока Оливьера, что заходились частыми толчками выдохов.
— Знаешь, как по традиции заявляют права на пару среди драконьего рода? — Вьер прищурился лукаво, чуть выгибая спину и хвостом погладив Бастиана по лопаткам и шее, — надо укусить за хвостик.
Бастиан фыркнул и начал смеяться, почти вплотную к Оливьеру, что тоже весело урчал, но тут же пискнул испуганно, когда острые зубы возлюбленного схватили нежную шкурку его хвоста. Но он не сделал больно. Прикусил чисто символически, а потом ещё и поцелуями начал очерчивать руны на темной его половине, смущая монстра под ним до ощутимой крылатым дрожи.
