========== Следопыт ==========
Ванисуйю, белые люди из города, наняли Джамбалу, как лучшего следопыта племени нунггубуйю, чтобы тот помог разыскать и арестовать скрывшегося в дебрях буша беглого каторжника-убийцу.
За это семья Джамбалы получила бы несколько мешков муки, риса и вкусного мяса в жестяных блестящих банках, которые надо было вскрывать ножом.
Ванисуйю всегда так делали — оплачивали работу Джамбалы едой. Он однажды слышал, как полицейский, который нанимал его и которого все остальные называли просто «сержант», говорил охотнику Сэму, переводившему с языка нунггубуйю: мол, деньги этот парень, то есть Джамбала, всё равно пропьёт.
Джамбала не обиделся. Он понимал, что склонность пить до упаду вонючую горькую воду, которую сами же ванисуйю сюда и привозили, завладела слишком многими людьми его племени. Даже старым колдуном Махвашей. Но сам он лишь однажды попробовал на язык эту воду, после чего с отвращением выплюнул. Пусть другие пьют её, если хотят, пусть сержант даёт ему в оплату еду, на всё была воля Великого Эму, взиравшего на племя нунггубуйю с небес — над землёй, которую ванисуйю называли Австралией.
Джамбала ещё не был женат, ему недавно сравнялось двадцать зим, но он кормил большую семью: мать и пятерых братьев и сестёр разного возраста, все младше него. Год назад отец умер от укуса ядовитой змеи-барранги, а старый колдун ничем не смог ему помочь.
Что ж, и на то была воля Великого Эму.
Дебри буша вовсе не были для Джамбалы дебрями. Он знал их так же хорошо, как ванисуйю знали все закоулки своих поселений. В одном из таких поселений, где находилась миссия при большом доме, который назывался церковью, Джамбале довелось провести целых три зимы, когда он был мальчишкой и ещё не стал мужчиной. Там он и выучил язык ванисуйю (о чём вообще-то предпочитал помалкивать), а потом с огромной радостью вернулся в буш.
Он навсегда запомнил, как, выйдя за ворота миссии и за границу поселения, скинул колючую и тесную одежду и обувь ванисуйю. Смеркалось. Он свернул в сторону и побежал по бездорожью. Ветер обвевал его разгорячённое тело, а сверху, с тёмного неба, яркими мерцающими глазами звёзд на него спокойно смотрел Великий Эму.
Джамбала был частью буша, такой же, как крикливая кукабарра или мохнатый поссум, мог скользить среди ветвей подобно змее-барранге, красться в чаще подобно лесному динго и никогда не возвращался в свою хижину без добычи. И, если надо было разыскать в буше пропавший скот, заблудившегося ребёнка или, как сейчас, сбежавшего преступника, ванисуйю обращались к нему.
На этот раз задание, которое он получил от сержанта, было довольно трудным. На своём фырчащем джипе сержант привёз Джамбалу к предгорьям, туда, где раскинулись огромные зелёные палатки тех ванисуйю, которые зачем-то ковыряли здесь землю и лазили по пещерам. Сержант, более хмурый, чем обычно, сказал, что эти ванисуйю называются «археологи». И что человека, который возглавлял их, — профессора — ночью убил — зарезал ножом прямо в его палатке — сбежавший из тюрьмы каторжник.
— Поступили ориентировки, что он направляется сюда, но я не сумел прибыть раньше. Прибыл уже после убийства, вызвал вертолёт и отправил труп в город на экспертизу, — пояснил сержант Джамбале, а потом спохватился и с досадой махнул рукой. — Сэм, переведи ему вкратце, — распорядился он, покосившись на охотника, подпрыгивавшего рядом на потрескавшемся сиденье в обнимку со своим ружьём. — Мы не смогли использовать ищейку, тут, как назло, прошёл дождь. Может быть, у парня получится. Беглый был ранен. Жена профессора вбежала в палатку сразу после убийства и выстрелила в него из пистолета — какой-то дамской пукалки, но уложить на месте не смогла. Немногим раньше неё в палатку на шум вошёл ученик профа, Ричард Шекли. Он-то и стал свидетелем убийства. Каторжник сперва пытался взять профа в заложники, а потом, когда понял, что это не получается, просто зарезал его и удрал. Прибежали остальные и затоптали там все следы. Беглого преследовать не стали — стояла глубокая ночь, а эти городские боятся буша.
Всё это сержант рассказывал, сосредоточенно глядя перед собой на дорогу и крутя баранку руля. Джамбала смирно помалкивал на заднем сиденье, цепляясь за скобы на дверце, когда джип запылил по бездорожью. Он не хотел показывать, что понимает язык ванисуйю, по опыту зная, что всё равно никто не станет его слушать. Он был нужен сержанту как двуногая ищейка, только и всего.
Вместо него вопрос с живейшим любопытством задал Сэм:
— Так он что-то спёр у профессора, этот, как его там…
— Джонс, — буркнул сержант, с прищуром вглядываясь в темнеющий горизонт. — Фредерик Джонс. Жена профа говорит, что пропал его бумажник и некоторые важные, откопанные ими находки, например, статуэтка эму, датированная хрен знает каким тысячелетием. Но она не видела, как каторжник их забирал.
Сэм издал некий неопределённый звук, возможно, просто прикусил язык от тряски… а Джамбала ещё сильнее навострил уши, придав лицу выражение полнейшего безразличия.
Великий Эму что-то хотел от него! Раз именно изображение эму было украдено каторжником!
Тем временем джип остановился рядом с высокими зелёными палатками, из которых начали появляться ванисуйю, мужчины и женщины. Джамбала порадовался, что в знак уважения к ненужным лично ему обычаям ванисуйю надел не только шорты вместо набедренной повязки, но и синюю рубашку, и грубые сандалии. Он тихонько выскользнул из джипа вслед за сержантом и Сэмом.
Археологи с любопытством на него глазели, но разговаривали лишь с сержантом, который поднял руку, обрывая их вопросы, и кивком указал на Джамбалу со словами:
— Я привёз следопыта. Паренёк знает эти места как свои пять грязных пальцев. Он великолепно заменит ищейку, поэтому уже к ночи мы разыщем убийцу профа и схватим его. Занимайтесь своими делами, пожалуйста.
— А вы уверены, что справитесь с убийцей, имея под своим началом такое малое количество людей, сержант? — воскликнул высокий широкоплечий ванисуйю, чью светловолосую голову прикрывала кепка козырьком назад. — Этого туземного мальчишку можно вообще не считать, — он пренебрежительно скривился. — В общем, я хочу пойти с вами, и точка. Волонтёром, так сказать.
Он решительно выпятил подбородок, поросший рыжеватой щетиной. Джамбала заметил вдруг, с каким странным выражением на осунувшемся лице поглядела на него молодая ванисуйю в бриджах и широкополой шляпе. Поля шляпы не могли скрыть того, что глаза у неё красные и заплаканные. Вдова профа — вот кто она была, догадался Джамбала. Она очень сильно походила на фотографии красивых ванисуйю в цветных ярких журналах из магазина поселения.
Сержант раздражённо махнул рукой:
— Если мы не справимся, сюда прибудут армейские части. Я вызову их по рации. Говорю же вам, что этот парень, — он подтолкнул Джамбалу вперёд, — лучший следопыт здешних мест, Сэм — вон тот бородач — прекрасный охотник, и все мы вооружены, а у беглого говнюка… кхм… из оружия — только нож. Но если вы настаиваете, мистер Шекли, что ж, пойдёмте с нами. Есть ли у вас разрешение на ношение оружия от властей штата?
Светловолосый кивнул, демонстрируя кобуру на поясном ремне.
— Господи, ну почему при мне не было револьвера тогда, в палатке? Я только и мог, что с голыми руками кинуться на негодяя, когда тот напал на профессора и вонзил в него нож. Я не успел спасти его. Я подхватил профессора, и он умер у меня на руках, – сокрушённо добавил он, понизив голос и бросив короткий взгляд на красивую ванисуйю в шляпе. — Филиппа не смогла убить мерзавца, хотя и попала в него.
Он подошёл к женщине и неловко обнял её за плечи.
— Будь осторожен, Дик, — почти шёпотом проговорила она, так тихо, что её расслышал только Джамбала. — Очень осторожен.
Тот в ответ лишь кивнул и крепко сжал губы.
— Переведи сержанту, что мне надо попасть на место убийства, — быстро сказал Сэму Джамбала, и охотник перевёл его слова.
Полицейский на миг поднял брови и пошёл вперёд, к окраине лагеря, к последней палатке у склона горы, а Джамбала и Сэм поспешили за ним, слыша позади поднявшийся гомон.
