Тело как будто окаменело, не давая ни шевельнуться, ни сдвинуться с места. В носу защипало, и он с опозданием понял, что плачет. По-настоящему, не скрываясь и не пытаясь сдержаться – просто плачет, не вытирая текущие по лицу слезы, не замечая коротких всхлипов и трясущихся плеч.

Секунда – и к нему подлетела Гермиона, неловко утыкаясь в него огромным выпирающим животом, укрывая его хрупкими руками, пряча его мокрое лицо у себя на плече, окутывая со всех сторон своим теплым, пряным запахом и нежными объятиями. И он размяк окончательно, позволив себе разрыдаться в её волосы, сжимая её изменившееся, но по-прежнему такое желанное, такое любимое тело в своих руках, под тихий успокивающий шепот, музыкой повторявший на все лады его имя. Его вычурное, дурацкое, но такое великолепное в её устах имя.

Ему понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки. С трудом оторвавшись от неё и выпустив из рук, он вытер лицо рукавом рубашки. Настала его очередь глубоко вдыхать, словно перед прыжком в ледяную воду.

- Ну, раз так, - начал он голосом, еще хриплым от слез, - ведь если я купил его до того, как обо всем узнал, и все время таскал с собой, как последний дурак, ты не сможешь подумать, что я хочу этого только из-за ребенка, правда ведь?..

С этими словами он вынул из кармана маленькую бархатную коробочку и опустился на одно колено перед ней – женщиной, которую боготворил. Которую слепо обожал столько лет, и никогда по-настоящему не надеялся сделать своей.

- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Гермиона. Хочу, чтобы ты осталась со мной, и никогда больше не уходила. Однажды я услышал, как одна девушка говорила моему сыну, что мы живем в мире, в котором нет ничего невозможного – и любая мечта может исполниться, если верить и ждать. Ты больше не моя мечта, Гермиона. Ты – женщина, которую я люблю всем своим существом, и с которой я хочу прожить всю свою жизнь, до последнего вдоха. Выходи за меня замуж. Когда захочешь – хоть завтра, хоть через год, все будет, как захочешь ты. Только согласись.

- Через две недели, - сквозь слезы улыбнулась она. - Я выйду за тебя, Драко Малфой, через две недели. Надеюсь, что этого времени будет достаточно, чтобы найти платье, которое налезет на такого бегемота, как я.

- Ты самая прекрасная женщина на свете, - прошептал Драко, поднимаясь и притягивая её к себе. - И если ты еще раз посмеешь себя обозвать, я тебя укушу.

- Это чертовски соблазнительное предложение, мистер Малфой, - шепнула она ему в губы перед тем, как поцеловать.

До своей спальни в ту ночь он так и не добрался. Впрочем, как и во все последующие. И каждое утро, просыпаясь в его теплых, сильных руках, Гермиона снова и снова благодарила себя за то, что тогда все-таки набралась смелости и ответила на его письмо.

Сделала она это и сейчас, стоя в самом начале прямой, выложенной белым камнем дорожки, на другом конце которой её ждал самый прекрасный мужчина на свете. Мужчина, которого она любит, и который, вне всяких сомнений, любит её. Её мужчина.

К ней подошел Скорпиус и легонько потянул за край юбки. Сегодня он был одет в серый смокинг, точную копию того, что был на Драко, изумительно подчеркивающий невероятные глаза и волосы. И именно он взял её влажную от волнения, чуть дрожащую ладонь, сияя счастливой, радостной улыбкой.

Гермиона взглянула на прелестного мальчика, который, сам того не зная, изменил всю её жизнь, и легонько сжала его маленькую ладошку в своей.

И сделала шаг вперед.