После того как отгремели школьные выпускные балы, Лолка не побежала, выпучив глаза, как все остальные штурмовать ВУЗы, а устроилась продавцом в ювелирный магазин – поближе к любимому жёлтому металлу.
– Нет, я ни чо не поняла! Где радостный визг? Жё нё компран па!? (искаж. франц. – я не понимаю) Где спасибо, любимая? Ты меня слушаешь вообще?! АЛЛО!!!
– Ой, Лолочка, извини, я пропустила. Ты что-то сказала?
– Жениха тебе нашла! МИЛЛИОНЕР!!! А ты – соня так и проспишь счастье-то своё!
– Какого жениха? Где нашла?
– Помнишь, я по весне на тебя брачное объявление подавала в газету «Бонжур»? Тебе ещё одни негры отвечали. А тут железный вариант. И представляешь, живёт рядом – соседний виляж (искаж. франц. – городок). Просекаешь? Теперь надо всё успеть. Собирайся в Нормандию! Куй железо, пока Горбачев!
Лунный свет заливал холодным голубым сиянием унылую пустынную местность. Тут и там гнулись от резкого ветра реденькие чёрные кустики. Словно злобные пустынные демоны с песчаных дюн кидали в лицо колючий песок, который забивал рот, глаза, волосы…
– Надо же, а я совсем не такой себе Нормандию представляла! Куда бы спрятаться от этого пронизывающего ледяного кошмара?
На горизонте горбатым силуэтом, словно выгнутая спина гигантского зловещего дракона, возвышался горный хребет. Я шла на ветер, согнувшись в три погибели, но ненавистные порывы пробирали до костей. Волосы били по щекам, превращаясь в твёрдые сосульки. Моё плохонькое платьице нисколько не спасало от холода. Колотила крупная дрожь, зубы стучали, сотрясая подбородок. Голова отказывалась соображать, наверное, мозги тоже промёрзли, стучала только одна мысль: «Нужно добраться до гор – там спасение!»
Очнулась я от безумного предгибельного состояния в полумраке тесной пещеры. Костёр посреди пыльного грота почти догорел, и я придвинулась к теплу так близко, что угли обжигали ноги. Постепенно сознанию возвращалась ясность, и я стала разглядывать неприветливое убежище. Повсюду валялись обглоданные кости, а в дальнем углу тёмными провалами глазниц таращился на меня длинный лошадиный череп.
Вдруг, вход в пещеру заслонила мощная фигура, поросшая косматой рыжей шерстью. Существо двигалось бесшумно, только подойдя ко мне вплотную, обдало горячим смрадным дыханием и недовольно зарычало. Это было ужасное соединение человеческого и звериного. Оно было явно разгневано бесцеремонным вторжением в его жилище.
Волосатая морда придвинулась к моему лицу, почти касаясь, буравила злобными красными глазками и скалила жуткие мокрые клыки. Его тёплая слюна капала мне на плечо…
Существо явно ждало, когда я подниму глаза. А я всё отводила и отводила взгляд. Тогда чудовище схватило меня железной хваткой, сковав движения и подавляя волю. Меня абсолютно парализовал липкий душераздирающий страх. Я поняла, что выхода нет, и стала медленно поднимать глаза. Когда наши взгляды встретились, я увидела перед собой мутные, дремучие глазёнки животного, которому чужды человеческие законы жалости и сострадания, которому невозможно ничего объяснить. И тогда я осознала своё бесспорное превосходство, и чувство торжества над диким звероподобным существом захлестнуло меня.
Монстр взвыл, как ошпаренный, и, впившись когтями в плечи, вонзил острые клыки в мою шею…
2. ВЛЮБЛЁННЫЙ ХОББИТ И ВОЛШЕБНЫЙ ФЭН-ШУЙ
Надо всё успеть, покуда грудь высока…
Из репертуара бит-квартета «Секрет»
У меня никогда не было высокой груди. Кажется, что я родилась уже старой и толстой. Даже в пятнадцать лет моя грудь выглядела грудью пятидесятилетней женщины, вскормившей несколько детей. Увы! Природа обидела, и это при таких красивых родителях. Не уродка, конечно, но общение с зеркалом никогда не приносило радости. Ноги короче, чем хотелось бы. Глаза чуть меньше, чтобы считаться красивыми. Нос кнопкой.
Не взирая на все изуверские диеты, коими я себя систематически изнуряла, мне так никогда и не удалось надеть короткую юбку. Исходя из того, что нормальные здоровые мужики клюют исключительно на стройные женские ноги… итог моей жизни был очевиден и печален…
При такой невыдающейся внешности и книжно-бабушкином воспитании произошло то, что должно произойти – мне тридцать два года и я не замужем. Всё закономерно. Невестой меня назвали лишь однажды – в старшей группе детского сада. Потом коварный жених – мальчик Коля выбрал себе более симпатичную и лучше одетую девочку Вику. Но меня из благородства не бросил. И мы дружили втроём. Наш тройственный союз Коля объяснял окружающим так: «Вика – это моя тайна, а она, – стеснительно указывая на меня, – мой секрет». Лучше бы сразу бросил!
Позже, конечно, изредка появлялись ухажёры. Но безрезультатно. Те, которые нравились мне не обращали на меня никакого внимания, а навязываться я считала ниже своего достоинства. А тем кому нравилась я… Каждый был безобразен по-своему.
Можно было бы, конечно, закрыть глаза и рискнуть. Но не могла я, перешагнув через собственное достоинство, отдаваться на первом свидании, терпеть маты, расплачиваться за себя в автобусе, когда рядом стоит состоятельный мужчина в предвкушении соития. Да многое чего не могла. Старалась не общаться с такими жлобами. Ни на что сверхъестественное я, конечно, не претендовала, но хотелось хоть элементарного ухаживания. Да кого я собственно обманываю (?), любви хотелось, всегда хотелось только любви!
Но никто за всю жизнь не подарил мне даже букетика цветов (похотливые папаши учеников не в счёт), не повёл по собственной инициативе в кафе, не пригласил танцевать. Наоборот, «женихи» стремились запрыгнуть мне на загривок и проехаться по полной программе. Пребывая в первоначальной иллюзии и думая, что у человека просто пока нет денег, я приглашала сама, платила, угощала, звала в гости. Воздыхатели охотно шли, пользовались и неизменно пытались овладеть мной при первой же возможности на моей же территории. После отказа неизменно исчезали навсегда, удаляясь на поиски новой удобной и более сговорчивой дуры. В этом отношении меня чётко сориентировала мудрая и прагматичная Лолка:
– Запомни, Ленчик, любовь измеряется деньгами. Насколько мужик готов раскошелиться, настолько он тебя и любит. Ведь когда любишь – рад всё отдать!
Жизнь не дала мне ни одного шанса. Хоть была я очень влюбчивой девушкой. Страдала себе втихомолку. И ни одного дня не проходило без слёз. Лет до двадцати пяти я ещё носилась со своей девственностью в поисках достойного кандидата. Ближе к тридцати была согласна на любого более-менее адекватного, при наличии чувств смирилась бы даже, наверное, с женатым. Но героя способного на этот беззаветный подвиг найти так и не удавалось. Когда на горизонте замаячила стыдная перспектива навсегда остаться старой девой, выручила опять же хитроумная Лолка.
После официальной части встречи выпускников, она потащила одноклассников к себе домой, по дороге к компании прибились парни из параллельного класса. Накачавшись да поросячьего визга, к полуночи все расползлись. Лолка ушла спать в бабушкину комнату, оставив меня с одним из малознакомых однокашников – Димой-пианистом. Он был сильно пьян и вряд ли представлял, какую важную миссию ему предстояло выполнить. Но оставаться девственницей в мои годы, было уже просто неприлично. И я решилась…
На душе остался лишь осадок опустошённости и недоумения. И это всё?! Быстро, больно, нелепо, пусто. Единственное слабое оправдание, которое я придумала этому гадкому акту – то, что Дима-пианист был очень красив, похож на известного певца – признанного короля эстрады.
С тех пор я выключаю телевизор, когда на экране маячит этот постаревший, обрюзгший от осознания своего невыносимого величия, изрядно потёртый эстрадно-королевской жизнью нелепый дядька.
