Так бегать Максу не доводилось давно, дыхалка начинала сдавать, кровь со звоном билась в висках. Не обращая внимания на колотящееся сердце, он наддал еще, промчался мимо гуляющей по дорожке парочке, обогнул пенсионерку с пуделем на поводке, и мельком глянув на забрехавшего пса, ворвался в парк. Пробежал по берегу пруда к мосту, пересек его, рванул в горку и уже из последних – что там скрывать – сил, вылетел к высоткам из красного кирпича, ворвался во двор, затормозил, закрутил головой по сторонам, переводя дух. И выдохнул облегченно – успел, не зря гнал сюда, как бешеный пес, коему, как известно, семь верст не крюк.

Домов всего три, в каждом по два подъезда, народу поблизости мало, что объяснимо – темнеет уже, да и прохладой с прудов ощутимо повеяло, точно не конец мая на дворе, а сентябрь. Но заметил у крайнего слева подъезда красную приземистую «мазду», спортивный кабриолет, дорогую и яркую, как елочная игрушка. В их городке на этаком аппарате передвигаться все равно, что на слоне ездить, и любой сходу скажет, чья эта машина и чем его папа знаменит среди местной братвы, как по старинке державшейся в тени, так и засевшей в кабинетах местной власти.

Машина блестела яркими выпуклыми боками, и выглядела как новенькая, свет фонарей отражался на крыльях и капоте, придавая им нереально-синеватый оттенок. Макс близко подходить не стал, чтобы себя до срока не выдать, но и отсюда видел, что лобовое стекло целехонько, да и передний бампер у «мазды», похоже, заменили. Значит, то не сплетня была, а правда – дело замяли и все идет своим чередом. До сегодняшнего вечера шло, но в любой момент может измениться, ибо кое у кого на этот счет есть свое мнение.

Макс прошел вдоль дома, держась спиной к стене и стараясь не высовываться на освещенные участки. Смотрел во все глаза, точно впервые видел эти декорации, а не гулял тут, считай, неделю. И все было как вчера, как и три дня назад – клумбы и длинные коротко подстриженные кусты у подъездов, низенькие крашеные заборчики, парковка вдоль дороги, детская площадка, арка за ней – выезд из двора. Но «мазда» появилась только вчера, это радовало – не ошибся, верно все рассчитал, и напрягало одновременно – а если все-таки опоздал? Не успел, промедлил самую малость?

Макс всматривался в полумрак перед собой, и ничего толком не видел – с прудов наползал туман, стлался над дорогой, воздух дрожал, делая очертания и контуры предметов нечеткими и зыбкими, «мазда» точно инеем подернулась. Дальше Макс ждать не стал, вышел на дорогу перед домами и едва не столкнулся с теткой, вернее, пучеглазым чудовищем, что семенило рядом. Чудовище завизжало – Макс отдавил ему лапу, тетка подхватила уродца на руки, и, обозвав Макса бараном, двинула к среднему подъезду. На тетку было плевать – Макс никак не мог сообразить, откуда ждать беды. Получалось, что сразу со всех сторон – и с детской площадки могло прилететь, и из открытого окна подъезда, или из-за кустов, например. Но нет, это вряд ли, живая изгородь низкая, за ней не спрячешься. Хотя при наличии навыков и инструментов этот трюк любой спец запросто оформит. Но вряд ли, риск слишком велик, а результат того не стоит. Хотя это с какой стороны смотреть…

Кровь снова ударила в виски, Макс, уже не скрываясь, шел вдоль дома и крутил головой по сторонам. Прошел мимо «мазды», убедился – точно, все в порядке, машинка выглядит как фотомодель с обложки, к такой и подойти не всякий решится, зато шею многие свернут, взглядом провожая… И тут осенило – «мазда» праворульная, значит… Значит, все просто, как грабли, а он, дурак, сразу не догадался. Но еще не поздно, есть пара минут.

«Мазда» мигнула фарами, мяукнула сигнализация, Макс отскочил вбок и со всех ног бросился к парковке. Проскочил между пузатым «крузаком» и «фордом», перемахнул оградку и по мокрой траве побежал дальше, к невысокому заборчику, за которым и начиналась, собственно, детская площадка. Пролетел в темноте и тумане, как нечистый дух, и остановился в последний момент, задержал дыхание, чтобы не выдать себя. И согнал с лица неуместную улыбочку – угадал-таки, молодец, верно рассчитал, хоть не сразу: за прижатой к забору «тойотой», ржавой, севшей на диски, стоял человек. Невысокий, ниже Макса на полголовы, худой, даже тощий, одет во все темное, на голове капюшон, рук не видно – либо прячет пока в карманах, либо перчатки надел. Стоит – не шелохнется, и по сторонам не глядит, да и незачем, ему «мазда» нужна, вернее тот, кто только что вышел из подъезда.

Запел домофон, распахнулась дверь, и с крыльца по ступенькам сбежал невысокий упитанный молодой очкарик, над ремнем джинсов нависало круглое брюшко, редкие волосенки зачесаны назад, взгляд наглый, даже презрительный, но это уже фантазии. Вернее, накатившее воспоминание, свежее еще – видел Макс этого оленя две недели назад, правда, издалека, но и этого хватило, чтобы понять – дело дрянь, надеяться не на что. Правда, тогда он предположение свое при себе оставил, да и не понял бы его никто, но не суть. Тогда это тогда, а сейчас вот он, красавец, прохаживается вокруг своего сокровища. А тот, у «тойоты», повернулся в его сторону, вытянул руки, и Макс скорее догадался, чем разглядел в полумраке зажатый пальцами в черных перчатках пистолет с навинченным на ствол глушителем. Сердце ухнуло куда-то под ребра, трепыхнулось там, лоб покрылся испариной, холодной и липкой. «Мазда» замигала фарами, запела на все лады сигнализация, потом резко оборвалась – открылась правая передняя дверца, юноша бросил что-то в салон и тяжко плюхнулся на переднее кресло. Человек поднял пистолет чуть выше, на уровень глаз, перехватил его поудобнее и раздался тихий металлический щелчок – опустился предохранитель.

– Не надо… – Голос потонул в утробных ухающих звуках: в «мазде» включилась магнитола. Макс не слышал сам себя, да тут его бы и сам черт не разобрал. Юноша дверцу закрывать не торопился, жал кнопки на приборной панели, машина мигала фарами, ревели басы, да так, что закладывало уши.

– Не надо! – проорал Макс, дернулся вперед, и, как в дурацком сне, еле передвигал ногами. Время тянулось, точно резиновое – вот ствол с глушителем вытягиваются вперед, вот палец ложится на спуск, вот медленно, до тошноты медленно закрывается передняя дверца машины, стекло ползет вниз, виден профиль очкарика за рулем, а совсем рядом слышится тихий выдох – человек в капюшоне приготовился стрелять. «Мазду» он держал на прицеле уже с полминуты, но ствол ни разу не дернулся, не качнулся – подготовка сказывалась да мотивация запредельная только что через край не плескалась. Еще секунда-две, и финита, конец игры…

И почуял неладное в последний момент, чуть повернулся, мотнул головой, отбрасывая капюшон, и Макс как в прорубь головой ухнул. Дернулся вперед, схватил человека за локти, развернул и швырнул, что было сил, от себя через хилую оградку на мокрую от росы траву, кинулся следом. И тут оплошал самую малость, на секунду, не больше замешкался, но хватило с лихвой. Человек не рухнул на ограду, как планировалось, а кувырком перевалился на ту сторону, сел и с силой врезал подбежавшему Максу ногами в живот. Хорошо, что он возможность эту предусмотрел, успел пригнуться, и удар получился смазанным, но от боли все равно стало темно и душно, пусть ненадолго. А когда отпустило, Макс первым делом увидел направленный себе в лицо пистолет, а потом и стрелка, знакомого, близкого человека. Юрка Дубровин, одноклассник и друг детства, реально друг, а не просто приятель пива попить или мячик в выходной день с тоски попинать. Чего они вместе навидались – лучше не вспоминать, а вот как оно обернулось…

«Выстрелит или нет?» – страха не было, его затмило любопытство и какой-то чисто исследовательский азарт: нажмет Юрка на спуск или нет. И что будет потом, если это потом им вообще отпущено? Тот, похоже, думал о том же, смотрел на Макса из-под сбившегося набок капюшона, и на лице Дубровина проступало выражение тоскливой досады, от равнодушия и сосредоточенности не осталось и следа. Макс шагнул, было, вперед, Юрка поднял пистолет, предупреждая – не подходи, и тут справа раздался вовсе уж дикий вой и визг покрышек. Дубровин даже головы не повернул, лишь покосился в ту сторону, и этого хватило – Макс носком ботинка врезал ему по запястью, пистолет вылетел у Юрки из рук и сгинул где-то у песочницы, пустой по случаю позднего часа. Выстрела, к счастью, не последовало, Юрка дернулся туда, но Макс сшиб его наземь, навалился, что было сил, и они сцепились, как два голодных пса за свежую кость.