У властелина высокие скулы, прямой нос и совершенно недружелюбный взгляд. Но в танце он ведет – как бог! Еще один вальс и придется признать, что начинаю проникаться очарованием этого мира.

– Так значит, вы не помните, куда дели мою невесту?

Божечки, какой глубокий баритон! И как оставаться в здравом уме, когда этот голос звучит интимно близко над ухом…

Широкая ладонь под лопатками чуть тверже, захват моих леденющих пальцев – крепче. Шаг, поворот, кружение. Оттенки голубого заплясали перед глазами мерцанием серебряной пыли.

– Право слово, – стараюсь звучать непринужденно, – не понимаю, о чем вы.

Тонкая улыбка, разворот, рука скользит ниже, обхватывая талию. Не по правилам, между прочим! Я узнавала.

Становится трудно дышать – подлец прижимает к себе без всякой нежности, скорее с явным желанием расплющить о свой каменный пресс. Музыка еще играет, но мы остановились. Вздергиваю подбородок, пытаясь смотреть ему меж бровей, а не прямо в глаза. Это тоже нельзя. Здесь вообще куча чего под запретом.

– Розамунда шевелиться боялась в моем присутствии, а вы отплясываете второй танец и все еще не в обмороке.

Вот же повезло с имечком… К счастью, не на долго. Дождаться только боя курантов.

– Людям свойственно меняться, мой господин.

– Хватит притворства! – Тон выше и уже не так притягателен. – Я проверил вас на двуликом кристалле.

Это что еще за зверь?

Хмурю брови и делаю попытку высвободиться из крепкой хватки. Не тут-то было! Он бросает мою ладонь и обхватывает подбородок, впиваясь длинными пальцами в кожу. Никогда не носила синяки на лице. Кто б сказал, что чужой мир меня этим осчастливит.

– В вас нет ни капли магии, – склоняется ниже, касаясь дыханием щеки. По спине пробегает приятная дрожь, хотя впору леденеть от страха. – Зато очень редкий фон ауры.

Черт! Я же не смотрела ему в глаза, как он разглядел? Что ж, сгорел сарай, гори и хата.

Медленно выдыхаю сквозь приоткрытые губы и поднимаю взгляд.

Синий. Насыщенный и чистый, как небо в ясный морозный день. Конечно же… Какие еще могли быть глаза у повелителя льда и снега?

Все вокруг замирает, музыка тает в воздухе, на миг становится нечем дышать.

И вдруг пространство взрывается вихрем инея, заворачивая нас двоих в сверкающую воронку. Я успеваю заметить вспышку удивления на красивом лице, прежде чем его поглотила снежная буря.

Уже завтра Новый Год, а у меня вместо предпраздничного настроения предчувствие чего-то нехорошего. А все из-за дурных воспоминаний. В прошлый раз все это вылилось в трехмесячный курс психотерапии и боязнь носков.

– Так будете брать или нет? – нетерпеливо постучала пальцами по кассе продавщица. – Женщина, за вами уже очередь.

– Д-да. Да, конечно. Извините.

Гидроперидная блондинка закатила глаза и пропикала три ярко-красных подарочных носка. Если бы Машка не ныла всю неделю, черта с два я бы их купила.

– Ваша покупка, приходите еще.

– Спасибо.

Выхватив пакет, отсчитала нужную сумму и поторопилась покинуть магазин.

Вот чем не угодили стандартные коробки под елкой? Нет, нужно вешать эти валенки над камином, а потом стараться впихнуть в них купленные подарки.

Маша хотела повторить прошлогоднюю тематику забугорного Рождества: чтобы дом в фонариках, украшенный камин и праздничный стол исключительно с блюдами по английским рецептам. А то, что аниматорами для Сонечки приглашены стандартные Дед Мороз со Снегуркой никого не волновало.

Я соглашалась на все, кроме носков.

Но в итоге все равно этот бой проиграла.

– Позолоти ручку, красавица, – откуда ни возьмись вынырнула из толпы прохожих старуха-цыганка. – Всю правду расскажу.

– Мне не надо, – буркнула я, огибая ее по широкой дуге.

Ветер бросил в лицо искры снега, вынуждая зажмуриться. Впереди замаячил пешеходный переход. Нужно попасть на ту сторону дороги, а там через парк – и дом.

– Ошибаешься, дорогая, – не отставала цыганка. – Дай монету, узнаешь, что в будущем ждет.

Я ускорила шаг, скручивая в кармане дулю. С детства бабушка привила мне эту глупую привычку. Чтоб не сглазили злые глаза. Не верю я в это, но все равно делаю.

Незнакомка вдруг схватила меня за рукав, останавливая.

– Дай погадаю, дочка.

Дернула рукой, вырываясь.

– Отстаньте, ну чего пристали? Не нужно мне ваше гадание!

Старуха крепче перехватила пальцы, задерживая на мне пристальный взгляд. Черные радужки ее глаз прожигали во мне дыру. По спине пробежал холодок, хотя в шубе становилось с каждой секундой все жарче.

– То, чего боишься, ждет через дорогу, – забормотала она. – Не вернешься до боя курантов, навеки там останешься.

Рванув в сторону, наконец смогла освободиться. Пакет с покупками порвался, рассыпая по дороге апельсины и треклятые подарочные носки. Наклонившись, быстро собрала все обратно, прижала к груди и повернулась к переходу.

– Ты забыла, – цыганка подняла оставленный на снегу носок и всучила в руку.

Затем пошла через дорогу, потеряв ко мне интерес.

Облегченно выдохнув, отсчитала пять секунд и, посмотрев по сторонам, двинулась по пешеходному переходу. Сжав крепче врученный носок, нахмурилась. В нем ощущалось что-то твердое. На ходу заглянула внутрь, притормозила, вытряхивая поверх прижатого к груди пакета глиняную фигурку.

Замерла, моментально холодея.

– О, нет… Нет, нет, нет, только не снова!

Кто-то налетел со спины, извинился и обогнал, пока горел зеленый на светофоре. Для меня же все вокруг перестало существовать. Я судорожно сжимала фигурку человека, пытаясь вспомнить, чем она отличается от прошлогодней. Ту я нашла в своем подарочном носке вместо презента от сестры. И едва взяв в руки, переместилась…

Вскинув голову, выхватила в толпе черное длинное пальто цыганки.

– Эй! – крикнула, бросаясь за ней, – заберите, мне чужого не надо!

Старуха обернулась.

– Это твое, – бросила она.

Зажатая в пальцах фигурка уколола ладонь. Повторно взглянув на нее, заметила блеск голубого камушка внутри разломанного туловища. Вместо сердца у глиняного человечка сверкали острые грани сапфира.

Не заметив, я наступила на островок блестевшего на солнце гололеда. Каблук скользнул, толкая тело назад.

Я успела лишь вскрикнуть, взмахнуть руками, в очередной раз роняя свой пакет. И полететь спиной на асфальт.

Зажмурилась, готовясь к резкой боли.

Но вместо удара о лед мягко вошла в сугроб.

Заворочалась в нем, пытаясь подняться. Снег сыпался сверху, попадая в нос и рот, и в какой-то момент показалось, что я задохнусь! Вдруг неведомая сила схватила меня за шиворот и дернула вверх.

– Что ж вы так! Под ноги смотреть надо, – пробасил незнакомый голос.

– Сп-п-пасиб-бо, – простучала зубами я.

Казалось или вокруг действительно резко похолодало? И звуки города куда-то исчезли. Затаив дыхание в предчувствии беды, проморгалась от снежинок, растерла глаза и осмотрелась. Сердце рухнуло в пятки.

– Только не это…

– Странный выбор наряда, однако… – протянул все тот же бас.

Рядом возвышался шкафоподобный детина в форме стражника. Пошевелив густыми усами, он красноречиво обтек меня настороженным взглядом. Со спины его освещали огни из приоткрытых дверей белокаменного дворца. Помимо яркого золотого света оттуда доносились звуки музыки и шум разговоров.

Это опять случилось.

Меня перенесло в другой мир! И снова накануне Нового Года, из-за таинственной глиняной фигурки и треклятого подарочного носка! А я ведь только-только поверила, что все это приснилось.

– Может вам того… помочь?

Так. Главное, успокоиться. Понять, в чье тело на этот раз попала.

Вытянув руку, повертела кистью, пошевелила пальцами. Покрасневшими, с синюшными ногтями. Но моими. Родными. Со следами розового лака. Мало того, на мне шуба из выкрашенного под леопарда искусственного меха, которую купила на распродаже в Снежной Королеве. То есть, переместилась я собственной персоной, в чем была. Сапожки, колготки, серое вязаное платье-чулок и шуба. И стражник решил, что я в этом пришлепала на бал? Интеллект у него, как у креветочки.