– Чья бы корова мычала… А как твои курсы пикапа? – язвительно поинтересовалась я, а Славик вздохнул и ответил кое-что непечатное. А потом еще добавил пару крепких словечек.

– Лучше бы ты пошел на курсы «Жизнь без мата». Так ты хотя бы был просто безмерно раздосадован, посоветовал бы мне унять свое безудержное любопытство… А не вот это вот все!

В последнее время он ругался как сапожник. Наверное, на курсах пикапа его заверили, что это придает мужчине шарма.

– Речь бывает блестящей, а бывает с матовым покрытием, – отмахнулся Славик. – Иногда без мата никак.

– Ты ушел от темы.

– Нет, поверишь, сами курсы – огонь! И главный наш гуру – мой кумир. Я его книжки от корки до корки прочитал. Так повезло, что он начал свое мировое турне с нашего города… Да еще и личное приглашение в секретный клуб мне первому прислал. Как самому преданному поклоннику. Я же вырос на цитатах из его текстов.

– Ты шел к успеху, – резюмировала я. – Тогда что не так?

– Просто вчера он сказал, что я уже перерос пикап и мне следует преподавать самому. Предложил в будущем стать его помощником. Вести курс под названием «Как избавиться от той, которую трудно найти и легко потерять».

– Блеск!

– Ага, только как я буду все совмещать? – заканючил приятель.

– Ты меня удивляешь. Откуда такая мотивация к работе? Наследство уже потратил? Денег теперь тебе вроде бы должно было хватить надолго…

– Я просто очень люблю выеживаться, – Славик оторвался от полировки ногтей моим бафиком и придирчиво осмотрел результат своей работы, – а для этого требуются все новые и новые достижения. Вот и рвусь, как струна на гитаре у барда. Совмещаю несовместимое.

– Это точно, – язвительно протянула я, отбирая у него свою пилочку. – Ты стал пагубно универсален.

Мы бы еще долго точили языки, но в офис стали стекаться наши лучшие кадры. Заработала кофемашина в холле, зажужжал принтер, принялись звонить телефоны в приемной. Обычный рабочий день вступил в свои законные, отвоеванные у вечного покоя права.

Почти тут же из приемной раздался визгливый голос нашего постоянного клиента – владельца сети аптек Курочкина. Семья у него была большая: юбилеи, свадьбы и поминки он доверял только нам. Явился он, как всегда, со своей неизбежной тещей, оттого пребывал в настроении, близком к паническому.

Курочкин славился своей любовью к уходам в запой и «белочке», поэтому я его тещу хорошо понимала. Кажется, Курочкин с женой планировали креативно отметить годовщину свадьбы, а теща по-отечески (или по-матерински?) держала руку на пульсе.

– Предложим этому выпивохе Курочкину организовать романтический вечер на лесной поляне, – подумал Славик вслух. – Пусть сходит в лес, нанесет ответный визит белкам.

– Так холодно же? – поежилась я.

– Он всегда под градусом, ему нормально. Костерок, гитара, романтика 90-х… Наши предки такое любят, а Курочкин – их ровесник.

Делегировав к Курочкину Славика, я вспомнила о своих. А именно об отцах и мамуле. И тут же решила обзвонить всех одним махом, чтобы не обижались.

Мамулин телефон заявил, что его владелица недоступна, оттого я начала с конца.

Папа № 3 как раз проводил свою боевую подругу жизни Дуську к родным в Саратов и теперь скучал, проводя дни в обнимку со своим любимым увлечением – колодой карт Таро. Так что поболтать был не прочь.

– Папа, меня тут недавно назвали высокомерной, – пожаловалась я в процессе разговора. И тут же пожалела об этом, потому что получила в ответ пространную лекцию:

– Часто люди принимают за высокомерие нормальное желание человека держать дистанцию, поэтому все относительно. Если уж говорить именно о высокомерии, то считаю этот момент страхом: люди выстраивают стену, забираются на нее и смотрят свысока. Это такой буфер, который помогает делать вид, что страха нет, когда он на самом деле есть.

Кажется, папа увлекся и даже не заметил, как я тихонечко дала отбой. И тут же набрала второго по номеру, но не по значимости отца. Тот сразу начал с оригинального:

– Доча, вот хоть ты мне скажи. Почему когда у мужчины есть лишний вес, но нет денег, то он просто жирный? А когда лишний вес и деньги – то он пусечка?

Видимо, папа № 2 в данный момент находился в одном из своих ресторанов и наблюдал, как длинноногие хищницы окучивают его собратьев по толстому кошельку. Я промычала невнятное, потому что сама была травоядной и понять силиконовых пантер мне было крайне затруднительно. Папа вздохнул:

– Ладно, хрен с ними. Даринка, лучше помоги отцу составить деловое письмо. Как по-русски будет «учтите, бля»?

– Ну допустим… примите к сведению. А что ты там такое составляешь?

Я знала, что папа № 2 – человек широкий и искренний: что на уме, то и на языке.

– Ой, доча. Ты же знаешь, я решил продать рестораны. С покером тоже не заладилось, теперь в политику иду. Сама понимаешь, с ресторанами туда никак нельзя…

– Ты же говорил, что собрался на вырученные деньги построить загородный спа-отель с видом на реку? И местечко хорошее отжал…

– Ни-ни-ни… Отжал… Папа честный. Папа купил. Ну, там по документам владельцем буду не я. На философа все переписал, блаженный душой не обидит. Он не против, сказал – все одно. Что воля, что неволя.

– Папа…

– Да там все легально, не боись. Не буду же я родного человека под статью. А тут еще мамуля из-за кордона объявилась, просит работу ей подсуетить. Владычествовать хочет. Хорошо, что я успел директором философа поставить… Ты не помнишь, наверное, как она в конце 90-х мой бизнес по продаже хот-догов развалила? Ты только подумай – хот-доги с вареньем… Ноу-хау. От ее варенья у половины города несварение случилось, еле откупился. Кое-как на ноги встал тогда…

– Что делать будешь?

– Ну я же себе не враг. Решил отправить ее туда, где разваливай не разваливай, а убытку никакого: на культуру. Будет у меня руководить культурной программой в новом отеле. Хотя, конечно, она требует, чтобы я записал ее как директора по культуре. И даже план развития какой-то изобразила. Не зря же она в свое время изо в школе преподавала.

Я в очередной раз подивилась выписываемым судьбой кренделям, но пожелала папе № 2 удачи во всех его начинаниях. С такой-то командой…

– Да щас, мля, – кому-то гаркнул папа. Наверное, ему звонили по второму телефону. Я его легонько укорила:

– Как будущему политику, советую тебе вместо этого оборота говорить: «Одно мгновение».

– Да это со стройки звонят. Понабрали миньонов! Зла на них не хватает! Мгновение… А наш философ знаешь что мне заявил? «У настоящего политика гнев никогда не поднимается выше жопы». Жопы… Вот тебе и культурный человек. Да как тут гневу не подниматься, когда работники косорукие? А этот плешивый барсук от меня требует соблюдения инвестиционных обязательств перед городом: проведи, говорит, работы по берегоукреплению. Видите ли, для размещения открытой прогулочной территории вдоль берега.

– Что за барсук? – удивилась я, и тут выяснились интересные подробности.

Урвав землицы, папа № 2 еще год назад решил построить загородный комплекс почти в лесу. И теперь, когда папа ринулся в работу всеми силами, упрямый новый чиновник (в папиной интерпретации – плешивый барсук) не согласовывал ему план строительства. Причина была весомая: забор на участке соседей должен был находиться на расстоянии не менее метра от их основного здания. Но места для размещения корпуса на участке категорически не хватало. Как назло, к тому времени стройка шла полным ходом, папа планировал согласовать проект задним числом (он всегда так решал проблемы с предшественником барсука по рабочей линии).

Переубедить барсука добром у папы не вышло, он понял это с самого начала, оттого сразу же перешел к угрозам и оскорблениям. Барсук не внял, но оскорбился, обозвал папу хищным шакалом, и теперь папе № 2 уже не могли помочь ни знакомые, ни благодетели. Обидчик папы решил стоять насмерть, вспомнив про свои принципы. И теперь папа вел с барсуком гневную переписку.