Дж. С. Андрижески
Ковен Полуночи
(Вампир-детектив Миднайт #7)
Перевод: Rosland
Редактура: Бреган Д'Эрт
Русификация обложки: Alena_Alexa
«Ковен Полуночи» — это седьмая книга в суровой и романтической серии «Вампир-детектив Миднайт», действие которой происходит в футуристическом и антиутопическом Нью-Йорке, населённом вампирами, людьми и экстрасенсами, которые пытаются восстановить свой мир после разрушительной расовой войны, едва не уничтожившей всю планету.
Эта серия — спин-офф от серии «Тайна Квентина Блэка», но её можно читать отдельно. Её главный герой, вампир с прошлым и детектив отдела убийств, Наоко «Ник» Танака, только что перевёлся в полицию Нью-Йорка после плохого инцидента в Лос-Анджелесе, и это заставляет его начать новую жизнь. Ник работает «Миднайтом», или вампиром на службе департамента человеческой полиции. Когда он прибывает в Нью-Йорк, он хочет, чтобы его оставили в покое, дали работать, кататься на сёрфе и мирно проживать его бессмертную жизнь.
У жизни и обитателей Нью-Йорка явно другие планы.
Глава 1. Зверь
Он поднял скользкие ладони с тела под ним.
Он склонил голову набок, прислушиваясь.
Он что-то слышал. Он был в этом уверен. Какой-то крик или плач в ночи.
Нечто злобное. Возможно, даже нечто сверхъестественное.
Но с другой стороны, в эти дни ничто в мире не ощущалось естественным.
Ничто в его жизни.
Он сам не был естественным.
Всё естественное в нём выдрали из его плоти и костей. Они дали ему молодость, стерев тридцать, сорок лет его жизни. Они дали ему силу. Они дали ему скорость и органы чувств, которые могли услышать капание крови за двумя дверями, за гудящим генератором и искусственным интеллектом, разговаривающим с самим собой в полуорганических стенах.
То, что он мог сделать… это не было естественным.
Взамен они забрали его душу.
Они поместили его в теневые миры.
Они забрали его из дома.
Но теперь он вернётся. Он вернётся туда, где ему место.
Прежний мир уже звал его. Ему уже снилась другая жизнь, другой мир, зелёная трава и голубые небеса, деревья, вытянувшиеся выше зданий, вода, с шумом струящаяся по камням, образующая водопады, реки и озёра.
Здесь всё это исчезло.
Всё это оказалось стёрто.
Даже это существо под ним не было естественным.
Искусственно усовершенствованные глаза. Новая почка, выращенная в лаборатории.
Ещё до рождения его разрабатывали, программировали, прививали, подрезали. Черты личности были выбраны из дизайнерского меню и отточены командой учёных в ходе беременности его неестественной матери.
Выше ростом. Умнее. Устойчивее к болезням. Больше способностей к музыке.
Хорош в спорте.
Странно, но это изменило их лица не так сильно, как он ожидал.
Они всё равно выглядели как он.
Он всё равно выглядел как они.
Они всё равно походили на членов семьи.
Эта мысль дезориентировала. Лишала равновесия.
Чужестранец находил это расстраивающим, особенно в такие тихие моменты, когда краткая вспышка жестокости и боли завершалась.
Чужестранцу не нравилось думать о таких вещах.
Ему не нравилось думать о том, кем он был и что потерял.
У него больше ничего не было. Даже имени.
Он не пользовался своим человеческим именем. Только не в этой форме.
Он отказывался.
И всё же, несмотря на имя, эта давно потерянная биологическая связь сохранялась.
Он глянул на собственное отражение в полированном металлическом боку антикварного автомобиля, занимавшего большую часть гаража. Увидев своё отражение, он вздрогнул. Повязка соскользнула. Часть его шеи виднелась… или не виднелась, смотря как подумать об этом.
И часть его плеча тоже.
Отсутствующая часть была видна, и это странно дезориентировало.
Он полагал, что кто-то мог посмотреть на него и задаться вопросом, что не так, что в нём казалось таким тревожно непропорциональным и неуместным.
Ему придётся поправить её позже. Повязку. Ему придётся поместить её обратно поверх прогалины в его физическом теле. Как Человек-Невидимка в фильме, который он смотрел давным-давно. Он был мумией из бинтов и старых частей, слишком молодой и в то же время разлагающийся слишком быстро.
Но он отправится домой. Затем он снова будет целым.
Ему лишь надо вернуться в свой мир.
А до тех пор он поправит повязку.
После того, как помоет руки.
После того, как закончит свою работу.
Странные глаза смотрели на него из-под его шляпы, слабо сияя во внешнем освещении как радужки большой кошки. Это также были не его глаза.
Даже спустя столько времени ему не казалось, что они принадлежат ему.
Он знал, что такие мысли являются заблуждением.
Он знал, что в этой форме прожил дольше, чем в другой.
Он ничего не мог поделать.
Он не узнавал себя в этих глазах.
Никогда не узнавал.
Теперь стало хуже.
Теперь они видели миры, незнакомых ему людей.
Он слышал, как те люди говорят с ним. Он слышал их в его ушах, в его голове. Он слышал эхо другого мира. Он слышал дорожное движение, шелест веток на ветру, голоса, зовущие друг друга в воде. Он слышал шум толпы, глухие удары кулаков по чьему-то телу, ответные атаки этого тела. Крики толпы, ликование боя, искажённый голос ведущего, отражающийся эхом.
Он слышал её.
Он слышал её голос, когда она манила его после, и её сине-зелёные глаза сверкали, пока она брала его за руку и уводила в комнату, которую он знал, но не знал.
Он чувствовал свой член в ней.
Он чувствовал, что забывает, кем он был в ней.
Он чувствовал её язык в его рту, её губы на его губах…
Он проживал совершенно другую жизнь в совершенно другом мире.
Это казалось таким настоящим.
Возможно, это тоже неестественно. Возможно, это ещё одно доказательство его разложения — жить две жизни, одну здесь, а вторую лишь в его разуме.
Но он знал, что на деле всё ещё хуже.
Это не свою жизнь он заново проживал в том другом месте.
Услышанные им голоса обращались не к нему.
Она говорила не с ним.
Она не видела его, даже когда как будто смотрела на него в упор. Никто из них его не видел. Никто из них не знал об его существовании.
Никто не знал, что он слушал.
Никто не знал, что он видел.
Никто не знал, что он ощущал вкус, касания, чувства.
Даже мужчина, чью жизнь он позаимствовал, не знал, что он там.
Он был невидимым даже для него.
Тень.
Чужестранец и Тень.
Тень и Чужестранец.
Он даже не был уверен, что есть что.
Чужестранец ощутил на языке привкус соли и меди и поразился этой терпкости. Он прожил в подобной манере столько лет… много, много лет… и всё же не помнил, чтобы так отчётливо или интенсивно ощущал вкус Единственного Источника.
Это потому что другой ощущал его таким?
Это потому что он до сих пор чувствовал вкус её крови на своём языке?
Он видел, как Тень кормится от неё, и чувствовал такую сильную зависть и тоску, что не мог дышать, не мог чувствовать вкус и запах чего-либо, кроме её вкуса и запаха.
А может, это было существо, которое он сейчас держал в руках. Возможно, дело в древней связи крови, сохранившейся даже здесь. Чужестранец оставался связанным с ними даже теперь. Он пил из них и чувствовал эту связь.
Это делало их кровь ещё слаще.
Он так долго жил призраком.
Он дрейфовал на окраинах этого мира.
Он потерял всё, скорбел обо всём, ненавидел всё, и тем не менее он терпел это.
