В старых сказках говорилось, что раз в сто – сто пятьдесят лет в городах и весях появляются гонцы, разносящие дурную весть: дракон объявляет ритуальный сбор несвязанных обязательствами юных девиц. Посланники дудели в черные трубы, походили на людей, но ими не являлись, их невозможно было убить и оставить без ответа. Приходили они из неведомого края, всегда на рассвете, минуя заставы, ворота и охранительные посты. Не раз появлялись смельчаки, пытающиеся проследить за ними, чтобы вырвать несчастную из лап коварного дракона, но теряли след – разносящие весть будто растворялись в воздухе, выполнив свою задачу – забрав откликнувшуюся на их зов девицу.

Маленькая Яся обожала эти сказки. Взрослая Ясна столкнулась с ними наяву.

Гонец – мужчина среднего возраста – прибыл на рассвете. Он был холоден и отстранен. На плечах – бархатный плащ, за кушаком заткнуты с одной стороны труба, с другой – меч, и почему-то не возникало сомнений, что и с тем, и другим управляются одинаково хорошо. Гонец остался незамеченным двумя городскими заставами, хотя стражники клялись и божились, что не сомкнули глаз ни на миг. Первым вестника увидел толстый розовощекий пекарь, только-только с первыми лучами солнца распахнувший ставни на улицу. Он толкнул в бок свою сладко спящую жену, которая поначалу ничего не разобрала в сбивчивом бормотании мужа, зато потом припустила голыми пятками ко двору прачки, что напрямую общалась с королевской посудомойкой и могла ей обо всем поведать. Прачка лишь встряхнула красные натруженные руки и понеслась к своей товарке. Та, ахнув от услышанного, побледнела было, и схватилась за сердце, но взяла себя в руки, и доложила новость младшей горничной. Та, в свою очередь, старшей, которая донесла все экономке. По цепочке известие о появлении гонца дошло до королевской опочивальни, за несколько минут до того, как пронзительные звуки трубы глашатая разлетелись по всему городу.

Ясна будто чувствовала, что должно произойти что-то значительное, и всю ночь не могла сомкнуть глаз. Возможно, конечно, дело было вовсе не в предчувствии, а в захватывающей книжке – разве можно оставить героя на середине его приключения, но, разумеется, матушка посчитала иначе.

– Ясочка! – ворвалась она в спальню дочери, неприбранная, нечёсаная, с некрасиво искривленным ртом. – Он прибыл! – и порывисто обняла Ясну, не обращая внимания, что практически перекрыла той доступ кислорода, крепко прижав её к своей груди.

– Кто? – не поняла девушка, осторожно выбираясь из этих душных объятий.

– Гонец дракона! – королева заламывала руки, совершенно забыв про свое королевское достоинство.

– И-и-и? – многозначительно протянула Ясна.

Нет, дурочкой она не была, поняла все сразу, но хотелось, чтобы матушка сказала без обиняков, вывалила в возмущении, что если бы ее упрямая дочь не отвергла одно за другим целых три предложения, то сейчас бы и вопрос не стоял – отправлять ее к дракону или нет, потому как требовал он только девиц, не связанных никакими обязательствами, одну от города. Но в этот момент как раз зазвучала труба, и королева разразилась рыданиями.

Ясна подошла к окну. Сад купался в солнце. Росинки сверкали, как маленькие бриллианты, и над каждым листочком висела радуга. Красота! И с этой красотой так дисгармонировали врывающиеся в каждый дом резкие звуки. Сказки твердили, что гонец будет играть до тех пор, пока девушка, добровольно решившая принять вызов дракона, не выйдет на площадь. Час, день, сутки – он не устанет, не прервется – смочить губы, не отойдет – справить свои надобности.

Что примет вызов именно Ясна – не обсуждалось. Она – дочь правителей города, незамужняя, не связанная обещаниями. Официально – не связанная.

Ясна прикрыла глаза и детально представила облик мастерового (не самый красивый, но очень обаятельный юноша с темными кудрями, липнущими на влажный лоб, огромными карими глазами и жилистым гибким телом), нанятого, чтобы привести в порядок их старый замок. Молодые люди познакомились, когда, закончив чинить крышу, он перебрался в сад, где собрался перестраивать поросшую плюшем беседку, а Ясна там спряталась ото всего светского шума с книгой в руках. Оказалось, что мастер – его звали Эйден – любил читать не меньше Ясны, и знал много сказок и историй.

Принцесса и этот парень встречались каждый день – замок был очень старым и там постоянно находилось то, что требовалось срочно починить. Разговаривали, делились книгами и мыслями, причем, не только о прочитанной, и довольно скоро убедились, как много имеют общего, почти все, кроме положения в обществе.

Именно Эйден явился основной причиной отказов Ясны выходить замуж, ни один претендент на руку и сердце девушки книгами не увлекался: первый – ставил превыше всего лошадей, второй – битвы и охоту, третий – вкусную еду, модную одежду и светские развлечения – ску-ко-та.

– Он не мог потерпеть еще годик или два! – особенно громко запричитала королева, заставляя Ясну вернуться из запутанного лабиринта мыслей и повернуться к матери.

– Кто?

– Дракон!

– И что бы изменилось? – принцесса понимала, стать женой Эйдена ей бы все равно не позволили, а за никого другого она бы сама не пошла.

Матушка так зарыдала после вопроса дочери, что та, подхваченная неожиданной надеждой, как осенний лист ветром, попыталась заикнуться о своих нежных чувствах к мастеровому.

– Нет! – отрубила королева, моментально успокоившись и вернув себе приличествующую стать. – Лучше дракон!

– Он меня съест, – с притворной робостью молвила Ясна.

– Не факт. Его гастрономических предпочтений ты не знаешь!

И то верно. Не знала. И никто не знал. И понятия не имел, что вообще случается с девушкой, которую в итоге выбирают из всех, принявших вызов дракона. Но домой она не возвращалась.

– И ты можешь не пройти отбор! – с каждой фразой матушка становилась все увереннее и спокойнее. – Есть девушки милее и общительнее тебя.

Есть. Нельзя не согласиться. Сидячий образ жизни поспособствовал появлению нескольких лишних килограммов, Ясна явно видела их в зеркале, а общению с другими людьми девушка предпочитала книги, что значительно ухудшило зрение, заставляя ее либо морщиться, либо нацеплять на нос смешные очочки.

– Ты наш ребенок, мы с папой любим тебя всякой, но ты же должна понимать, что посторонний че… дракон может считать иначе, – безжалостно забивала гвозди в гроб самооценки дочери королева, искренне считавшая, что таким образом только поддерживает Ясну.

– Я поняла, мама, – пыталась остановить ее девушка.

Однако Ее Величество уже понесло: она приводила все новые и новые доводы против того, что дракон оставит ее дочь у себя. Впрочем, та уже не слушала, уткнувшись носом в очередной томик, подвернувшийся под руку весьма кстати – там как раз описывалась история спасения очередной девицы из лап кровожадного чудовища.

– И вообще! – королева, через какое-то время заметив, что Ясна уже не в этом мире, подошла и бесцеремонно вырвала книгу у нее из рук. – Если к глашатаю выйдешь не ты, то это придется делать дочери папочкиного министра! А она, во-первых, у того единственная, а, во-вторых, первая красавица нашего края!

– Яс-но! – четко и раздельно выговорила принцесса и в свою очередь отняла у матери томик.

Разумеется, все решено. Министр не сможет без дочери. Папочка – без министра. Край – без первой красавицы. А без Ясны – все продолжится своим чередом. Чем раньше она отбудет, тем лучше для всех.

Оставалось надеяться, что у нее еще есть время попрощаться с Эйденом как следует. Если доверить собрать вещи горничной, а самой помчаться на его поиски, и, отыскав, внушить, чтобы даже не думал вредить гонцу или пытаться отправляться за ней вслед, то к полудню звуки трубы перестанут рвать душу.

Королева же возмущенно тряхнула копной волос и вышла из комнаты дочери, бормоча себе под нос: