У военного инженера, прибывшего по запросу Сергея, были пугающие серые зрачки. Мёртвые, со стальным отливом — почему-то мерещились за ними бегущие строчки с изнаночной стороны.

Видимо, особые контактные линзы. Прямая проекция инфы на сетчатку. Он и не моргал почти — этот сухопарый профессионал в камуфляже.

— Деньгами не беру, — хмуро напомнил он. — Пользы от них, сами знаете. Где, собственно, товар?

— Это вторая треть, — сказал Сергей, протягивая карту. — Последнюю получите, когда закончите.

Глаза-блюдца просканировали карту.

— Хорошо. Приступим?

— Участок в вашем распоряжении.

— Хорошо.

На крыльцо вышел Кирилл, протёр заспанные глаза и вздрогнул, заметив группу военных — мобильный стройотряд на бронированных джипах. Никаких опознавательных знаков. Сергей сумел разузнать лишь никнейм инженера, набор букв с форума, на таком слое интернета, куда не всякий проникнет. Ему вот удалось.

Сергей подошёл к сыну, положил руку на плечо; хрупкое, будто птичья кость.

— Это они? — спросил мальчик.

— Да.

— Когда они закончат?

— Через шесть дней. У них все расписано. А нам пора…

— Куда?

— На охоту. Помнишь?

Кирилл помотал головой.

— А как же они? — спросил он. — Я бы посмотрел.

— Посмотришь, когда вернёмся.

Пока мальчик переодевался, Сергей побросал в рюкзак все необходимое. Звякнул мобильник.

Красная «раскладушка» с человеком-пауком, подаренная сыну на прошлый год. Мальчик схватил «нокию», прикрыл рукой, чтобы отец не слышал, и что-то шепнул — точно раскалённые уголькис шипением посыпались в бурлящий котёл. Уже через секунду Кирилл с мольбой уставился на отца. Можно, мол? Ну, точно, Машка. Конопатая, рыжая и вся от макушки до пят какая-то посконно-деревенская, насквозь пропитанная можжевеловым запахом. Таких больше и не делают. Наверное, последний экземпляр. Как Кирюху увидит, так спинка досточкой и нос по ветру. Грудки торчком. Взгляд загадошный. Джульетта Мценского уезда. Сергей видел как-то раз её мать возле продмага, тоже ничего, статная личность, а в молодости ещё краше была — да и сейчас мужики челюсть роняют. Сам свидетель. Сам же и уронил. Вот и Кирюха мой пропал, подумал Сергей, мать и дочка — одного поля ягодки. Правда, у Машки с Кириллом всё это как бы в зародыше. В лопухах пошепчутся, и ладно. В их возрасте, самое оно. Разрешить, что ли? Пусть пойдёт на охоту. Жаль только, что потом всё это по живому обрывать… с треском…

Кирилл забыл дышать, прикрыв трубку рукой. Сергей дал добро, стребовав, чтобыМашка, во-первых, не ныла, во-вторых, в хвосте не плелась, и воду взяла свою, и вообще экипировалась как на войну. Получив разрешение, Кирилл заметно оживился. Даже браслет-пеленгатор нацепил небрежно.

— Поосторожней с ним, — предупредил Сергей. — Это наш билет. Понял?

Мальчик провёл пальцем по чёрному, непроницаемому циферблату. Подышал на него и протёр, пытаясь разглядеть чтовнутри. Бесполезно. Ещё рано.

— Ты говорил, они укреплённые, — сказал Кирилл. — И непромокаемые.

— Так и есть.

Мальчик шмыгнул носом.

— Вот бы всем такие выдать, — сказал он. — Машке, например.

Сергей покачал головой.

— Машке нельзя, — сказал он.

— Только нам?

Вот и первая ниточка, с досадой подумал Сергей. Он стянул горловину рюкзака, похлопал по боковым карманам, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Детская вера в чудо неистребима. Сергей надел рюкзак, пере кинул через плечо ружьё. Когда выходил из комнаты, зацепил подкову на притолоке и железяка с грохотом покатилась по полу. Сергей наступил на неё, поднял и аккуратно повесил на место и, не оборачиваясь, уронил в набрякшую от напряжения тишину:

— Только нам.

После недели дождей и туманов, когда по утрам стала появляться первая наледь на лужах и, казалось, уже окончательно по вернуло на зиму, наступила оттепель. Уже к десяти утра иней на серебристой поверхности убежища таял. Над болотами стояла слоистая дымка. Деревенский люд, обычно кормивший в это время печки дровишками, обрадовался экономии. Старики в калошах щурились на солнышке и улыбались. Да и с чего бы им бить тревогу, если в новостях ни гу-гу?

Между тем у продмага состоялся разговор с Машкиным отцом.

— Эй, командир, на пару слов!

Рыжий мужик в дырявой матроске под пирал покосившийся штакетник. Известной помятости лицо дышало исключительной трезвостью. Непонятно было, что ему вообще надо, этому чёртику из табакерки.

— Что у вас за стройка там?

Почувствовал, подумал Сергей. Увидел джипы и насторожился. Машка болтала, служил где-то под Архангельском — кто знает, чем они там на своих подлодках занимаются? И кричит по ночам. Она как-то раз проснулась, прежде чем у бати припадок случился (будто предчувствовала), и всё-всё разглядела — сначала у бати кадык запрыгал, пальцы задёргались, а потом он ухватился за простынку, сел и как закричит, всё нутро наружу полезло, будто чёрная туча выплеснулась, а глаза у него — ну точь-в-точь голубые угольки. Только он всё равно ничего не видит, минуты с две.

Вернее, видит, но что-то своё. А потом выбредает в сени и там припадает к молочно-сивой бутыли, которая всегда наготове с кадушкой огурцов… Мать, конечно, плачет. А отец по нескольку дней не выходит из запоя, а так-то он не пьющий, ни-ни, да и на ферме на хорошем счету… ферма тут неподалёку — немец какой-то заведует, коров своих из Мекленбурга выписал…

Вот Машка ему и доложила, заключил Сергей. Да и слухи по деревне ползут. Пришлый народ, москвичи, полгода всего как из нерезиновой — да ещё со своими причудами, как тут языкам не развязаться? Никаким дауншифтингом не отмажешься.

Вообще, Машка разведала многое, прямо как заправский шпион — ко всему приглядывалась, ничему не удивлялась и всё за поминала. Как поздним вечером подкатил грузовик, как выгружали армейские пайки. Как порвалась картонная коробка и просыпались баночки с мульти-витаминами. Как бурили артезианскую скважину и обшивали каплевидную конструкцию металлическими листами, похожими на рыбью чешую. Вот, кстати, чем не рыба? Рыба и есть. Чудо-кит. А мы будем жить в его чреве, когда придёт время…

Сергей сделал шаг на встречу, да и Машкин отец отступил, точно заманивая в тень. В затылок жарило солнце, всплыло откуда-то имя… Павел… а Машка у нас, значит, Мария Павловна…

— Тут такое дело, командир.

Павел покосился на браслет-пеленгатор, облизнул губы. Происходящее нравилось Сергею всё меньше.

— Ты девку мою сохрани, — потребовал Павел. — Хорошая девка. Головастая. А умная девка, что три взвода мужиков в дозоре. Бери, не пожалеешь!

— Куда бери?

— В укрытие! Долго ещё осталось? Жара!

А ведь это он сейчас просит, сообразил Сергей, а потом войной пойдёт… А если по телевизору раззвонят? Не дай бог!

— Видал я такие штуки, как у тебя во дворе. Говорили, на двух человек расчёт. А ты третьего пристрой — не за себя ведь прошу!

Правильно он по ночам кричит, решил Сергей, есть от чего, но как всё-таки узнал, а? И что за служба была на тех подлодках, что ты до сих пор живой ходишь? Сергей и сам-то случаем разведал, на попойке с от ставным генералом, и даже не в попойке дело, а в том, что генерал оказался хвор, вдов и ни на что уже не рассчитывал, а подливавший перцовку Сергей напомнил ему погибшего сына… эх, кудри вы мои паслёновые, на вас я эту путёвку в один конец и купил! А заодно и карту генеральскую.

Павел жадно вчитывался в его лицо. И что-то такое прочитал. Нет, нельзя ему от ворот поворот давать. Пообещать надо.

— Её возьму, — буркнул Сергей. — Больше никого.

Павел громко икнул. Попятился, продавил лопатками штакетник. Сергей отвёл взгляд, чувствуя как сосёт под ложечкой — ложь ворочалась, поднимаясь к горлу горячим комом. Павел забормотал: