Сергей Тимофеевич Гребенников

Большие каникулы

Передо мной фотография моих юных друзей…

Я долго всматриваюсь в нее… Ребята Кунцевского района Москвы. Все они разные и внешностью и характером. Вот слева: белокурый крепыш с загадочной улыбкой на лице, с упрямым взглядом. В выражении его глаз заметна настойчивость и даже какая-то одержимость. Это Андрей Костров — фантазер и выдумщик. Однажды нашел он обыкновенное гусиное перо, заточил кончик, обмакнул в чернила и стал уверять ребят, что это то самое перо, которым Александр Сергеевич Пушкин написал «Я помню чудное мгновенье». Ему не поверили. Андрею пришлось придумывать другую версию: каким образом знаменитое перо попало ему в руки. И тогда ребята узнали «удивительную историю» о том, что прапрапрадедушка Кострова был личным хранителем всех гусиных перьев, которыми Александр Сергеевич писал свои неповторимые произведения. Некоторые одноклассники поверили в эту «историческую» справку.

А вот, в центре: худощавый, немногословный, часто задумчивый — Ваня Гусев. За товарища он может броситься в огонь. Один не съест горбушку хлеба, не поделившись с товарищами. У него это так просто, как в песне поется: «Тебе — половина и мне — половина».

А этот вот, крайний справа: кудрявый, всех слушающий всегда с открытым ртом — Юрий Хлебников, он совершенный антипод Ивана Гусева. Хлебников имеет личную глиняную копилку — усатого кота с прорезью на голове. Есть в этом «звере» и деньги, выпрошенные у родственников, и даренные в разные торжественные дни. Каков у него капитал, он никогда никому не говорит. На что он собирается потратить скопленные деньги — великая тайна.

Я часто ходил со своими друзьями на рыбалку, разделял с ними все неудобства кочевья, ел печеную картошку, у костра. Несмотря на солидную разницу лет, они считают меня «своим парнем», возможно, потому, что я никогда в откровенных беседах с ними не говорил с высоты своего возрастного Олимпа.

Я уважаю этих совсем непростых ребят. Живем мы в Кунцевском районе, почти в одном дворе, неподалеку от школы № 263. Это тоже нас сблизило.

Мне часто думается: настанет такое время, когда мои друзья отправятся в далекий путь по жизни… Где-то, на распутье дорог, повстречают они сказочно таинственный камень, на котором старыми славянскими буквами будут высечены давно известные слова: «Пойдешь направо…», «Пойдешь налево…», «Прямо пойдешь…». Задумаются ребята: по какой дороге пробиваться к заветной цели? Где встретятся они со своей мечтой? Где придется сражаться со злом? Какие встретятся в пути приключения?

Святая Троица — так прозвали в школе Андрея Кострова, Ивана Гусева и Юрия Хлебникова — учеников 6-го класса «Б» 263-й кунцевской школы. Это было их общее прозвище. Одно на троих. Но если говорить чистую правду, то до «святых» им еще очень и очень далеко.

«Их не разлить водой!» — так говорят все, кто знает этих неразлучных друзей. Водой их не разлить, это точно сказано. Был такой случай: прозвучал звонок на большую перемену, ребята выскочили из класса и мгновенно оказались на школьном дворе. Взявшись за руки, они двинулись на противоположную сторону улицы. Дворник — дед Чингиз — поливал из шланга газоны. Струей выделывал зигзаги, а над ним висела удивительная по красоте радуга. Святая Троица, прижавшись плечом к плечу, наступала на деда. Он покосился на них и хрипловатый голосом сделал угрожающее предупреждение: «Оболью!» Их не смутило его предупреждение. Дворнику надоела такая настырность, и он полоснул тугой струей по «противнику».

— Давай, давай! Поливай нас, дедуля! — визжали ребята и не отступали.

Промокнув до нитки, повернули к школе. У входа в школу, на самом пороге, друзей остановили двое дежурных старшеклассников.

— Мокрые курицы? Куда вы?

— Учиться, — как всегда бесхитростно ответил Иван Гусев.

— Сами просохнете или вас отжимать придется? — спросил дежурный, который был повыше ростом.

— Мокрой Троице следует погулять, — сказал второй дежурный.

— Не пожалейте потом! — пригрозил Андрей. — Вы еще о нас вспомните!

Дежурные рассмеялись.

— Смейтесь, смейтесь! — Андрей укоризненно покачал головой.

— Вы еще на наших партах мемориальные доски привинчивать будете.

Один из дежурных поинтересовался:

— А что же на мемориальных досках будет написано?

Андрей мельком взглянул на серое облачко, проплывшее над школой, взъерошил мокрые волосы, чуточку задумался и весело ответил:

— Здесь, на этих партах, сидели три друга… В школе их считали не самыми лучшими учениками, но… — Андрей поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем и продолжал: — Но!..

— И это все? — разочарованно спросил дежурный.

Андрей ненадолго задумался и закончил:

— Они прославились после того, как изобрели необычный аппарат с кодовым названием… — Андрей снова задумался. — С кодовым названием ПШИК-1.

С явной насмешкой дежурный переспросил:

— Что ж это за ПШИК? Это не то же самое: накалить железку добела и опустить ее в воду?

— Нет. Это не то же самое, — вполне серьезно ответил Андрей. — ПШИК — это сокращенно, а если расшифровать: получится: Полиглот с Широким Использованием Кибернетики.

Дежурные расхохотались.

Юрий Хлебников удивленно взглянул на Андрея Кострова. По лицу Ивана Гусева тоже можно было понять, что для него фраза Андрея о полиглоте была большой новостью. Он сморщил нос гармошкой (он морщил его всегда, когда чем-нибудь был чрезвычайно удивлен).

— Школьник, — продолжал Андрей — ты сидишь в классе, в котором училась Святая Троица, помни об этом и учись на «отлично»! — Пока Андрей убеждал дежурных, чтобы они в лице всей Троицы не проглядели бы Королевых, Курчатовых, Кулибиных и Гоголей, на гранитных ступенях школы появилась Раиса Ивановна Пугачева — директор школы № 263. Она с волнением в голосе потребовала, чтобы все трое пригласили к ней в кабинет своих родителей, сказав, что у нее есть огромное желание побеседовать с ними с глазу на глаз. Иван Гусев грустно взглянул на Раису.

Ивановну и тяжело вздохнул. Раиса Ивановна тоже вздохнула и бесшумно скрылась за парадной дверью.

— Все ясно, — буркнул Андрей. А когда удалилась Раиса Ивановна, он просигналил ребятам на второй этаж тремя пронзительными свистками. Из окон Святой Троице выбросили видавшие виды портфели. На прощание ребята помахали всему классу руками.

А дальше все было как у Некрасова в стихотворении: «…и пошли они солнцем палимы» к оврагу, который находился неподалеку от школы — возле деревни Давыдково.

Там, в овраге, была замечательная, ну просто мировая свалка! Она всегда, даже в пасмурный день, сверкала и искрилась битым стеклом, консервными банками и всевозможными другими разными вещами, которым, с точки зрения ребят, не было цены. На свалке можно было найти что угодно: старую столовую вилку и трехколесный велосипед, почти новую детскую коляску с клеенчатым капюшоном, никелированный чайник с невидимой дырочкой на ржавом дне и фикус с пожелтевшими листьями. Когда ребята спускались в овраг, они чувствовали себя самыми счастливыми людьми на белом свете.

В овраге был заброшенный, старый-престарый, заржавленный бульдозер. Он давно уже наполовину завален землей, и вокруг него растут лопухи и репейник. Вот уже два года, как он вонзил свой широкий скребок в желтую глину да так и замер навсегда. Что с ним произошло? Почему он оказался ненужным даже на металлолом, догадаться никто бы не смог. На бульдозере осталось лишь несколько заржавленных рычагов да решетчатое удобное сиденье. Но это совсем не мешало Святой Троице с помощью Андрюшкиной фантазии уезжать на поломанном бульдозере в неизвестные страны, улетать (со скоростью света) в бескрайний космос, уплывать к неизведанным берегам и опускаться на дно океана.