2 июля. Редактор все-таки хороший человек, не то что Агафон. Сегодня он ходит по двору с секретарем райкома, и я собственными ушами слышала, как он сказал:

— А конюшня наша! Посмотрите: крыша прохудилась, столбы покосились! Если вам нас не жалко и вы никак не соберетесь дать редакции приличный дом вместо нашей развалюшки, — пожалейте хоть нашего Россинанта! (Одеp, Россинант, Худоба, Машка и Мортира — это все я!) Надо ремонтировать, а денег нет!

На это секретарь райкома строго ответил редактору:

— У вас последнее время наблюдается потребительский уклон в мыслях.

Редактор вздохнул и ничего не сказал.

5 июля. Нет, редактор — нехороший человек! Сегодня во время поездки он взял у Агафона вожжи и кнут и правил мною сам.

Сначала все шло хорошо, а потом редактор начал рассказывать Агафону про какого-то уполномоченного «Заготскота», который не реагирует на критику в районной газете.

— А ведь мы его крепко стеганули! — сказал редактор и, наверное, для наглядности угостил меня кнутом, так, что я закрутила хвостом и перешла на старательную рысь.

Но на редактора моя реакция и моя старательность не произвели, однако, никакого впечатления Продолжая жаловаться Агафону на учреждения, не отзывающиеся на критику в районной печати, он при этом непрерывно стегал меня по крупу кнутом и еще приговаривал:

— Только крутят хвостом, как наша Мортира, и ни тпрру, ни ну!

Сказал «тпрру» — я послушно остановилась. За это он мне еще прибавил. Нет, нет, нехороший человек!..»

В таком же духе выдержаны и другие записи в «Дневнике серой кобылы». В них она касается разных сторон жизни районной газеты: состояния полиграфического хозяйства, бумажного снабжения и т. д Я не публикую эти записи потому, что считаю бестактным вмешательство лошади в вопросы, стоящие вне ее компетенции. По транспортной проблеме пусть высказывается, пожалуйста! Тут ей, как говорится, и карты в копыта! А насчет остального пусть лучше позаботятся люди.

СТРАННЫЙ МАЛЬЧИК

Перед уроком географии в класс вошла классная руководительница Анна Павловна и с ней новичок, бледный толстый мальчик с большими, чуть оттопыренными ярко-розовыми, как промокательная бумага, ушами.

Стало тихо.

Мальчики и девочки, сидевшие на партах, с любопытством глядели на новичка. А он стоял спокойно, держа свой портфельчик с учебниками за длинную ручку, и улыбался весьма независимо.

Форменные серые штаны были ему длинны, не по росту и внизу лежали гармошкой, так, что наружу высовывались лишь носки ботинок.

— На нашего управдома похож! — шепнул Костя Гаранин своему соседу по парте и закадычному приятелю Эдику Буценко.

— Ребята! — обратилась к классу Анна Павловна. — Познакомьтесь с вашим новым товарищем. Его зовут Сережа Полосатиков. Он перевелся к нам из другой школы. Вы его не обижайте. Иди, Сережа, садись, вон там есть свободное местечко, на третьей парте!

Важно наступая каблуками на манжеты своих длинных штанин, Сережа Полосатиков проследовал к третьей парте и сел рядом с тихоней Любой Марковкиной — как раз позади Кости Гаранина и Эдика Буценко.

Потом Лина Павловна ушла, и начался урок география. Сергей Сергеевич, географ, вызвал к карте Любу Марковкину. Люба храбро взяла в руку указку и стала бойко выкладывать все, что успела за вчерашний вечер узнать про горные хребты и реки Южной Америки. Эта тихоня здорово знала урок!

Воспользовавшись удобной ситуацией. Эдак Буценко обернулся к новичку и спросил его шепотом:

— Марки собираешь?

— Зачем? — тоже шепотом, вяло кривя нижнюю губу, ответил новичок.

— Как это зачем?! Интересно же! Вот бы марку Ганы добыть!

— Чепуха!

— Что чепуха?!

— Марки все эти — чепуха!

— Это, брат, ты загибаешь! Если марки — чепуха, зачем же тогда их на почте продают? И в магазине филателическом?

— Мало ли какую чепуху продают в магазинах!

— Да почему же марки-то — чепуха!

— Потому что, когда их отклеиваешь, они рвутся. А когда наклеиваешь, к языку прилипают!

Костя Гаранин не выдержал и тоже обернулся к новичку:

— Ты, Полосатиков, наверное, язык в клей обмакиваешь, поэтому они и прилипают!

Этик Буценко представил себе, как толстый Полосатиков засовывает длинный красный язык в банку с клеем, и громко рассмеялся. Сергей Сергеевич оторвался от карты, по которой отважно путешествовала со своей указкой Люба. Марковкина, и строго прикрикнул:

— А ну, потише там. Буценко и Гаранин. В коридор захотели?

Наконец довольная Люба вернулась за свою парту. Ее просто распирало от гордости. Она ждала, что новичок сам скажет ей что-нибудь приятное, но новичок не обращал на нее никакого внимания: он рассматривал волосы на затылке Эдика Буценко так, как будто это были не волосы, а притоки южноамериканской реки Амазонки — самой большой реки в мире.

Тогда Люба, глядя прямо перед собой, чтобы Сергей Сергеевич ничего не заметил, сама шепнула своему соседу:

— Пятерочку заработала!

— Чепуха! — ответил сосед тишайшим шепотом.

— Пятерка — чепуха?!

— География вся эта — чепуха!. Параллели, меридианы… воображаемые линии. Подумаешь! Если они воображаемые, зачем про них учить? Где хочу, там их и воображаю!

— Ты какой-то странный! — прошептала Люба, продолжая глядеть прямо перед собой, и отодвинулась от Полосатикова на край парты.

Заболела «англичанка», и последний урок оказался свободным. Анна Павловна предложила всем классом пойти с ней в Третьяковскую галерею посмотреть картины знаменитого художника Васнецова.

Все были очень довольны, И все решили пойти, все, кроме Сережи Полосатикова. Он быстро собрал свои учебники и тихо нырнул в гардероб — одеваться. Там его и настиг Эдик Буценко.

— Ты разве с нами не пойдешь. Полосатиков?

— Не пойду! Что я там не видел, в этой Третьяковке?

— А богатырей, которых Васнецов нарисовал, ты видел? Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича, которые сидят верхом на богатырских конях и гордо смотрят вдаль?

— Подумаешь! Они и на папиросных коробках гордо смотрят вдаль!

— Чудак! То коробка, а то картина во всю стену!

— А какая разница, если они и там гордо смотрят вдаль и тут гордо смотрят вдаль? Чепуха!

Мнения о странном мальчике в классе сложились разные. Одни решили, что Сережа Полосатиков очень умный, потому что если он называет все чепухой, значит, он знает про это «все» то чего не знают остальные. Другие, наоборот, полагали, что Сережа Полосатиков — круглый дурак, потому что только дурак может считать чепухой то, что считать чепухой никак нельзя. Третьи — к ним принадлежали Костя Гаранин и Эдик Буценко — думали, что странное и загадочное поведение Сережи Полосатикова объясняется не свойствами его рассудка, а чем-то другим. И они решили во что бы то ни стало разгадать эту «ходячую загадку природы», как они в разговорах между собой стали называть Сережу Полосатикова.

Разгадка произошла, как это часто бывает в жизни, совсем случайно. Однажды в воскресенье Костя Гаранин и Эдик Буценко пошли вместе погулять и заглянули в парк культуры и отдыха. В парке было весело и шумно. Друзья побродили по аллеям и дорожкам и остановились у лотка мороженщицы, чтобы купить себе по вафельному стаканчику орехового пломбира. И тут выяснилось, что Костя Гаранин потерял деньги. Он обыскал все карманы, даже зачем-то снял ботинок и потряс его — денег не было.

— Я вас выручу, ребята! — вдруг сказал сидевший рядом на скамейке молодой парень в спортивной куртке на «молнии» и в вязаной шапочке, какие носят лыжники. Лицо у него было широкое, чуть скуластое, в синих глазах — смешинка. — Дайте-ка им, уважаемая тетя, два стаканчика, я заплачу.