– Итак… Вы говорите, ваша дочь ведет себя странно? – прозвучал монотонный голос в мертвой тишине кабинета.

– Да, наша дочь, Ева… она… ну, знаете, разговаривает с кем-то, когда рядом никого нет, рисует рядом с собой неизвестного мальчика… и хоть это и детские рисунки, но… – обеспокоенно ответила русоволосая женщина, пожимая плечами от незнания и усталости.

– Сколько ей лет? Скорее всего, это детское воображение.

– Поначалу мы тоже так думали… Но сейчас ей уже восемь, и она до сих пор продолжает это делать… Скажи, Демьян! – женщина резко пихнула мужа локтем. Тот вздохнул и утвердительно проблеял.

– Интересно, – задумчиво проговорил мужчина в белом халате, рассматривая медицинскую карточку, принадлежащую Еве Э́ллерс, которая будто бы могла что-то объяснить, – Тогда давайте посмотрим?

– Ева! Ева! Спасибо вам, – воодушевленно затараторила она и выбежала из кабинета в широкий коридор, где у дверей на мягком пластиковом стуле сидела восьмилетняя девочка в летнем сарафане с узором из крупных желтых лилий. Схватив ту за руку, женщина спешно завела ее в комнату.

Девочка непонимающе осматривала начисто белый кабинет с мраморным, порядком изношенным паркетом. Напротив дверей в центре стоял большой деревянный стол с закругленными краями, захламленный кипами бумаг и прочей канцелярией. За ним, практически впритык к стене, на кожаном кресле с длинной спинкой сидел мужчина средних лет и принимал пациентов. Для «больных», остро желающих посетить врача и получить необходимую рекомендацию, в кабинете располагалось такое же кресло и небольшая кушетка, если потребуется вводить посетителей в гипнотический транс. Вдоль правой стены громоздились шкафы и полки, забитые книгами о психологии и прочих смежных науках с исследованиями, помогающие лучше понимать аспекты человеческого сознания. Здесь можно было найти практически все, что угодно, начиная от заядлой классики в представлении З. Фрейда, К. Юнга, Э. Вебера, заканчивая современными произведениями таких авторов, как Э. Берн, Р. Чалдини. Напротив же находился небольшой диванчик со столешницей и напольной металлической вешалкой для одежды, рядом с которой висел календарь-перевертыш с временами года. В дополнении ко всему в кабинете ощущался запах лекарств, неприятно ударяющий в нос несмотря на то, что это была не больница. По виду Евы, которая испуганно жалась к двери, закусив губу, можно было сделать однозначный вывод о том, что ей тут совсем не понравилось.

– Присаживайся. Ты ведь Ева? А я доктор Штим, Альберт Штим. Очень приятно с тобой познакомиться, – произнес психотерапевт, внимательно осматривая юную пациентку из-за стола и указывая той на кресло перед собой, в то время как родители наблюдали за всем происходящим с дивана. Девочка провалилась в мягкое кресло, которое словно специально было сконструировано для расслабления и успокоения пациентов, но весь этот эффект был никчемным и бесполезным из-за сковывающего, вечно следящего за гостями взгляда основоположника психологии в рамке, висящего на стене за спиной Штима.

– Расскажи немного о себе. Это твой друг? – поинтересовался ласковым голосом доктор, изучая между делом материалы в синей папке. Спустя несколько секунд выуженный лист бумаги оказался на столе. Ева узнала свой рисунок и сглотнула. Врач указал на мальчика, нарисованного рядом с ней. Качество рисунка было весьма небрежным, так как он был выполнен маленьким ребенком, но в нем можно было выделить девочку с рыжими волосами в розовом платье – Еву, держащую за руку светлого мальчика чуть повыше ростом с темно-синими глазами в коричневом комбинезоне.

– Да, это мой друг, мы часто вместе играем, – ответила честно Ева, не подозревая о замыслах врача.

Она чуть заметно обернулась в ту сторону, где на краю стола сидел мальчик с нахмуренным лицом и недовольно покачивал ногами, рассматривая лежащие рядом бумаги. Он был совсем рядом, почти дышал ей в затылок все это время. Его присутствие помогало Еве не слишком сильно нервничать и оставаться спокойной в неизвестной обстановке, потому что она была уверена, когда он рядом, ничего плохого случиться не может.

– Я бы на твоем месте не стал доверять этому врачу, – произнес он и почесал затылок, понимая, что больше сделать просто не в состоянии. Хоть он и был чуть старше Евы, но уже, кажется, понимал, как устроен мир и что от него следует ожидать.

– Он здесь? Ты видишь его? – спросил доктор, заметив, как девочка пристально смотрит в пустоту. Кажется, мальчик интересовал его больше, чем сама пациентка.

– Да, – ответила рыжеволосая девочка, переводя медленно взгляд то на мужчину, то на своего друга. Она находилась словно меж двух огней.

– Он что-то говорит тебе? – продолжал устраивать допрос Штим.

Мальчик покачал головой, давая понять, что Еве не стоит говорить о его словах. Он выглядел задумчивым и серьезным, словно решал слишком взрослые проблемы для своих лет.

– Он не хочет, чтобы я отвечала Вам, – сказала девочка, что можно было счесть за дерзость.

После нескольких безрезультатных попыток задать вопросы сеанс был окончен. Еву попросили подождать снаружи, пока взрослые что-то обсудят. Она искренне не понимала, почему им запрещают общаться друг с другом, ведь ей так нравилось проводить время вместе.

По истечении трех месяцев Ева сидела на очередном приеме у доктора Штима, так как курс терапии все еще продолжался. После расспроса мужчина принял решение и сообщил об этом родителям.

– Я присматривал за ней несколько месяцев, но все напрасно. Долго думая над проблемой вашей дочери, я решил, что наилучшим решением в данном случае является гипноз. Понимаю, Вам не просто решиться на это, но другого не дано. Она забудет этого мальчика, я ей внушу, что его никогда не существовало и тогда она перестанет его воображать, – сообщил доктор, листая свои записи о юной пациентке.

Родители, обговорив и обсудив все «за» и «против», все же согласились на гипноз ради благополучия Евы.

– Как думаешь, что будет сегодня? – устало спросила Ева у своего друга.

– Не знаю, но не беспокойся, уверен, что все будет хорошо… Ева, слушай… мне нужно будет оставить тебя на время, но мы еще увидимся, я вернусь за тобой, обещаю, ты только не унывай и береги себя, а еще… пожалуйста, не забывай меня, – произнес мальчик, сжимая руку подруги. Он явно был расстроен, но пытался это скрыть.

– Не уходи, – она пыталась вразумить его, но мать, заметив разговаривающую дочь, стремительно схватила ту за руку и потащила к доктору, уже не сомневаясь насчет проведения терапии гипнозом.

– Нет, мам… подожди, – Еву силой усадили в кресло, она пыталась вырваться, но родители не выпускали ее. Мама плакала и повторяла, что все ради ее же блага, но Ева не слушала и продолжала звать своего друга, бесполезно дергаясь в кресле. Доктор вколол ей успокоительное, и девочка перестала сопротивляться. Сделав ее слабой и беззащитной, мужчина ввел в транс сознание и заставил забыть «невидимого» друга. Самое страшное для нее было то, что она даже не успела сказать, что будет его ждать и никогда не забудет.

Несмотря на наступившую осень, жителей города радовала теплая осенняя погода. Ева на семнадцатом году жизни с особой раздражительностью просыпалась в семь утра, чтобы встать и потащиться в школу. Девушка очень любила «второй дом», как всегда чересчур преувеличено называли школу учителя, точнее она любила учиться и получать знания, устраивать научные дискуссии и участвовать в мероприятиях-олимпиадах. Однако просыпаться рано утром ненавидела, впрочем, как и большая часть населения планеты.

По дороге в школу она встретила свою лучшую подругу, Знаме́нскую Марину, Рину или просто Ри, как она ее называла по старой дружбе. Ри – жгучая брюнетка, местная красавица, повелительница мужских сердец и обладательница еще множества подобных титулов. Впрочем, это не было ни для кого удивительным, ведь она могла похвастаться строгой, дерзкой красотой, которая завораживала. Ко всему прочему Ри была душой любой компании и редкостной заводилой. Сегодня она напоминала рокершу, нарядившись в черные кожаные штаны и такую же куртку поверх обтягивающей рубашки благородного синего цвета.