Теперь немногие создают письмо таким, каким оно должно быть, и необходимо отметить, что самые решительные из них те, кто подготовлен с помощью подготовки, подготовлены так же, как мир вокруг них подготовлен и готовит их делать это таким образом, так что, если вы не возражаете, я снова расскажу вам, как это происходит. Естественно, никто не знает, как это происходит, пока оно более чем не начнет происходить.
Каждый отрезок жизни отличается от какого-либо другого отрезка жизни не таким образом, каким является жизнь, а таким образом, каким жизнь осуществляется, что, подлинно говоря, является композицией. После того, как жизнь была осуществлена определенным образом, все ее знают, но никто ее не знает, мало-помалу, никто ее не знает, поскольку никто ее не знает. Любой, кто создает композицию в искусстве, также ее не знает, они осуществляют жизнь и таким образом делают свою композицию тем, чем она является, это формирует их произведение таким, каким оно является.
Их влияние и их влияния одинаковы, поскольку из влияния на всех их современников как такового необходимо всегда помнить лишь то, что аналогия не очевидна, пока, как я говорю, композиция времени становится произнесенной таким образом, что она — это прошлое, а ее художественная композиция — классика.
А теперь начнем, как будто начнем. Композиция не там, она собирается быть там, а мы здесь. Естественно, для нас это некоторое время тому назад. Что-то будет добавлено впоследствии.
Я не знаю, насколько хорошо вам известна моя работа. Я чувствую, что, наверное, необходимо также рассказать вам о ней.
Когда я только начала писать, я написала книгу под названием «Три жизни», она была написана в 1905 году. Я написала историю негритянки по имени Меланкта. В этой книге было постоянное повторение, вначале было намечено очевидное движение в направлении пребывания в настоящем, хотя, естественно, я привыкла к простому прошедшему и к будущему времени, потому что композиция, формировавшаяся вокруг меня, была в продленном настоящем времени. Композиция продленного настоящего времени — это естественная композиция в нашем мире, поскольку в течение этих тридцати лет он все больше сводился к продленному настоящему. Естественно, я создавала продленное настоящее, я ничего не знала о длительной форме настоящего времени, но естественным образом решила создать ее, это было просто, это было очевидно для меня, и никто не знал, почему это было сделано именно так, я тоже этого не знала, но это было естественно для меня.
Затем я написала книгу «Становление американцев», это толстая книга примерно на тысячу страниц.
И здесь для меня была естественна всё более сложная форма настоящего длительного времени. Настоящее длительное есть настоящее длительное. Я создала почти тысячу страниц длительного настоящего.
Настоящее длительное — это одно, а начинать снова и снова — это другое. Вот два принципа. И тогда можно использовать всё.
И тут мы возвращаемся к композиции, которая использует всё. Использование всего приводит нас к композиции и к этой композиции. Настоящее длительное, использование всего и новое начало. В двух этих книгах были тщательно проработаны сложности использования всего и настоящего длительного, и начала снова и снова и снова.
В первой книге был поиск ощупью настоящего длительного и использования всего, начиная снова и снова.
Был поиск ощупью для использования всего, был поиск ощупью настоящего длительного, и было неизбежное начало, начиная снова и снова и снова.
Сделав это естественно, я, конечно, была немного обеспокоена, когда читала текст. Тогда я стала, как все остальные, кто читал его. Но, скажем так, исключая тот факт, что, когда я начала перечитывать текст, я снова потерялась в нем. Затем я сказала себе, что в этот раз он будет другим, и начала. Я не начала снова, я просто начала.
В этом начале, естественно, поскольку я продолжала и продолжала, очень скоро появились новые страницы и страницы и страницы больше и больше продуманного творчества больше и больше настоящего длительного включая больше и больше использования всего и продолжения больше и больше начал и начал и начал.
Я продолжала и продолжала, пока не появилась тысяча страниц.
Между тем, чтобы естественно начать, я начинала создавать портреты всех и всего. Создавая эти портреты, я естественно использовала настоящее длительное время для включения всего, чтобы начинать снова и снова в рамках очень маленькой вещи. Так что естественным образом было естественно, что один текст, будучи чрезвычайно длинным, не был всем, и чрезвычайно короткий текст также не был всем, не весь он был написан в настоящем длительном, и не всегда начинался снова и снова. Естественно, затем я начинала снова. Это приносило мне удачную сделку, которая начиналась.
А после этого какие изменения какие изменения после этого, после этого какие изменения и какие изменения после этого, а после этого и какие изменения, а после этого и какие изменения после этого.
После этого проблема стала более определенной.
Всё было почти похоже, оно должно быть разным и оно разное, естественно, если всё используется и есть настоящее длительное, и начало снова и снова, если всё так похоже, оно должно быть просто разным, а всё просто разное было естественным способом его дальнейшего создания.
В этом естественном способе его дальнейшего создания, который был просто другим, когда всё было похоже, он был просто другим, он продолжал вести читателя к перечням. Перечни естественны уже довольно давно, под перечнями я подразумеваю серии. Все дальше возвращаясь вглубь того, что было сделано, я понимаю, что естественно придерживалась намерения создавать просто другое. Независимо от того, было ли это настоящее длительное, или не было, меня это больше не волновало, было оно или не было, и использование всего тоже меня больше не волновало, если всё похоже, использование всего больше не могло меня беспокоить, и начало снова и снова больше не могло меня беспокоить, поскольку, если перечни были неизбежны, если серии были неизбежны и всё это было неизбежно, начало снова и снова не могло меня беспокоить, так что, поскольку ничто меня не беспокоило, я очень полно начала естественно, поскольку всё похоже, делая его просто другим естественно, настолько просто другим, насколько это возможно. Я начала создавать природные явления, которые назвала природными явлениями, и природные явления, естественно всё было похоже, природные явления делают вещи естественно просто разными. Это достигло своей кульминации позднее, вначале это началось в центре, смешанное с перечнями с сериями с географией с возвращающимися портретами очень часто с цифрами четыре и три и часто с цифрами пять и четыре. Легко заметить, что вначале эта концепция естественного различия всего была очень бессвязной, и очень медленно она начала проясняться и принимать форму чего-либо, а затем, естественно, если что-либо просто другое является просто другим, последует то, что должно последовать.
До сих пор развитие моих концепций было естественным развитием полностью в соответствии с моей эпохой, что, я уверена, достаточно легко понять, если вы подумаете о пейзаже, который находился перед нами из года в год.
Как я сказала вначале, существует длинная история того, как каждый человек когда-либо действовал или что чувствовал, и ничто внутри их всех их не делает эту историю взаимосвязано другой. Под этим я подразумеваю всё это.
Единственное, что отличается в зависимости от времени, это то, что видно, а то, что видно, зависит от того, как каждый делает всё.
К этому моменту уже понятно, что всё одинаково, кроме композиции и времени, композиции и времени композиции и времени в композиции.
Всё одинаково, кроме композиции, а поскольку композиция другая и всегда собирается быть другой, всё не одинаково. Поэтому я как современница, создавая композицию, сначала нащупывала путь к настоящему длительному, используя всё начиная снова и снова, а затем всё было похоже затем всё очень просто всё было естественно просто другим и я как современница создавала всё похожим создавала всё естественно похожим естественно создавала всё естественно просто другим, при этом всё было похоже. Это был период, который привел меня к периоду начала 1914 года. Всё было похоже, всё естественно было просто другим и война пришла и всё было похоже и всё было просто другим сделало всё просто другим привело к романтизму.
