Весенняя пора

Весна пришла, проталины и лужи.

С небес слетая, мокрый снег идет.

Весенняя капель захватывает душу,

И талая вода ручьем в душе течет.

Унылая пора, и снег весенний вьюжит,

С ресниц слетая, в каплях слезы льет.

Как пасмурно вокруг, и снег кругом, и лужи,

Река бурлит, ломая серый лед.

Весенняя метель, грачи над лесом кружат,

Парламент птичий в тишине поет.

Как дышится легко, кругом ручьи, нет стужи.

Природа вновь в проталинах цветет.

Тепло в душе, и шарф уже не нужен,

Дыханьем свежим ветер обдает,

И парус ветром наполняет душу,

Подснежник яркий вновь в душе цветет.

Малыш из курятника

ДЕЛЬТА ШТАММ СOVID-19

31.07.2020 г.

Сумасшествие! В эпидемию «гулять» свадьбу?

Поздний вечер, 23:00. В соседнем микрорайоне слышен салют, примерно, в том месте, где расположено небольшое и уютное кафе по оказанию услуг проведения свадеб и юбилеев.

Он бредил. Организм вот уже целую неделю, нет, если быть точнее, семь дней и семь ночей, включая утро и вечер, ломало так, что человек начал терять силы и меньше говорить. При разговоре с женой он испытывал боль в груди и все больше рычал и кашлял при выдохе произношения каждого слова. При всем при том приходилось подолгу отдыхать, чтобы отдышаться и выразить смысл сказанного.

«Ничего… – тихонько всхлипывая себе под нос, думал он. – Может, эти черти дадут мне передышку и уйдут на гулянку. Пусть повеселятся там, на свадьбе. Тогда мне хоть ненадолго станет легче, и они оставят меня в покое».

Поверив самому себе от высказанных мыслей, он немного успокоился и даже поначалу начал дремать.

Ему приснилось, как самый молодой черт, получив задание от старших, замешкавшись, по деловому сочувственно посмотрев в его сторону, поставил на голую спину раскаленный утюг, нисколько не испытывая угрызения совести от содеянного, крикнув «Подождите меня!», упорхнул в форточку. Пациент, проснувшись, натужно взвыл, матерясь на весь белый свет, прося прощения у Всевышнего за откровения, произносимые вслух.

Экзекуция продолжилась. Теперь уже он точно ничего не понимал, поскольку остался один в ночи со своей болью, теряя силы.

Казалось, что плавится все вокруг от жара включенного утюга. В комнате стоял тяжелый дух паленой плоти, и не было никакой возможности дотянуться до розетки, чтобы выключить раскаленный и прилипший к спине утюг. Утро следующего дня мало что изменило в его поведении. Его так же, как и ночью, мучила невыносимая боль в пояснице. Грудная клетка, надуваясь, выгибалась так, что по всему было видно, что в организме происходит девятибалльный шторм.

У человека становилось все меньше сил выдержать и победить эту бурю. Дежурный по району врач, появившийся из неоткуда, рассматривал нацарапанные записи хронологии событий в дневнике у больного, которые сам же и заставлял писать по возможности. Это привидение в защитном костюме смеялось сквозь непроницаемый шлем светящимися глазами над очередной записью в дневнике.

Пациент, немного привстав, попытался прочитать запись, нацарапанную им же то ли днем, то ли ночью, какая разница, главное – понять, чем он так насмешил это приведение, называемое себя лечащим врачом. Он хотел тоже посмеяться, но, приподнявшись, кое-как прочитав запись, рухнул опять на кровать чуть не плача.

«Состояние как у загнанной лошади с пеной во рту», – прочитал он, в очередной раз взвыл про себя, не подавая вида своей слабости. Борясь со своим недугом, больной уже стал забывать, как они с женой боролись за старшую дочь, заболевшую первой и как ему стало жутко и страшно, когда уже трое суток родители не могли добиться «скорой», не отходя от дочери и не переставая названивать в «03» чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.

Отправив на «скорой» дочь после трех дней сплошных нервов отец заболел на следующую же ночь, ощутив все прелести данного недуга под названием СOVID-19. В конечном итоге после недельного кошмара? происходившего с ним, компания в составе дежурного ковидного врача местной поликлиники, водителя, самого больного и той незримой шайки, сопровождавшей его повсюду вместе с инструментами для физических и душевных пыток, выехала на крутой иномарке за город, в санаторий, переделанный под ковидный госпиталь.

К тому времени он уже знал смысл слов «мазок» «сатурация» «красная зона» «КТ» и еще всякие медицинские, наполовину заученные термины, связанные с этой заразой. Встретившись в приемном отделении с такими же, как он сам, больными людьми, ему ничего не смогло прийти в голову, как написать в своем воображении большой плакат с надписью огромными буквами: «ВОЙНА». Его охватило непостижимое чувство одиночества и безразличия к происходящему с ним. В то же время он испытывал раздражение от сострадания к этой толпе, ко всем тем, кто был с ним рядом в этом приемном отделении, жутко уставшим людям, уже не воспринимающим боль, стоны, ворчание и истерику отдельных личностей, возомнивших о себе как об особях высшей касты.

Нет не страшно, страх уже не заводит, чем страшней, тем ненавистней эта зараза, тем больше рвет на себе постромки раненая душа, пытаясь выплыть после очередного удара огромной волны, разбившейся об островок раскаяния перед Всевышним, в больном сердце, задыхаясь от недостатка кислорода. Обида всегда присутствует в слабом и больном человеке, начинающем ворчать или ныть время от времени, даже не понимая, что он мешает врачам делать свою работу. Некоторых спасает только сильный дух всего лишь зверски отметеленный в очередной раз темными силами, сговорившимися с невидимым вирусом. Но таких очень мало, из-за потери кислорода мозг сходит с ума, и разум, взбунтовавшись, начинает потихоньку чудить.

Вновь прибывших больных все больше и больше. Те, кого привезли раньше, уже не обращают внимания на вновь прибывших больных, все внимание приковано к кабинету медицинской комиссии. Врачи работают на износ, собирая анализы и осматривая больных пациентов: кого лежа, кого – на коляске, на причитания и уговоры нет времени.

«ВОЙНА».

Очередь движется очень медленно, час, второй, третий, четвертый.

«Да сколько же можно!» – слышится в трубках сотовых телефонов на другой стороне. Родственники хотят управлять процессом, возмущаясь по телефону, что дело нисколько не сдвинулось с мертвой точки именно в отношении их больного. В воздухе висит один приглушенный вопрос, исходящий из терапевтического кабинета – «Сделайте хоть что-нибудь», – вылетевший из больной и уже порядком затравленной души очередного пациента.

«Здесь уже красная зона», – подумал он. Отсюда уже не выпустят просто так, либо ты выздоровеешь и уйдешь своими ногами либо… в общем, все как в сказке, только вместо трех – две дороги без указателей и правил. Стараясь остаться в строю, почему-то обязательно и педантично выкидывает на обочину. Разбитый организм дымит, как сломанный и дряхлый драндулет, попавший в аварию.

«Как себя чувствуете?» – простой сухой вопрос. Доктору некогда заниматься демагогией – звучит в ушах как звук удара от упавшего в воду спасательного круга перед носом утопающего. Мысли, сосредоточившись где-то там, в больном воображении, начинают бегать, как тараканы, от действия на них включенного света. Хочется очень быстро рассказать об этой непрекращающейся кошмарной буре, все, что накопилось в организме за эту неделю, глаза лихорадочно начинают гореть и… гаснут, как выключенный фонарь.

«Смертельно устал» – простой тихий сухой ответ. Доктору некогда выслушивать демагогию. Диагноз один и тот же, хоть ругайся, хоть вой, хоть требуй чего-то еще в виде сострадания. Ответ один: «Ждите, вас проводят в палату».

Все равно на душе становится светлей от встречи с доктором, будто наговорил ему кучу всякого такого, что может помочь в лечении и облегчить бедственное положение, за которым беспристрастно следят десятки затравленных глаз замученных этой заразой пациентов, привезенных позже его и ждавших своей очереди на прием к доктору. Даже темные силы благодарят за то, что он не наболтал лишнего, немного ослабив боль от воткнутого штыря где-то в подреберье.