Меня смерили долгим испытывающим взглядом, а затем, со вздохом, признали, что таки да, есть такое. Еще бы она не признала, после того как была свидетельницей, как в невиновного пацана закачивают шприц наркоты на «активацию».

А дальше… майор раскрыла свой ноут, демонстрируя мне заранее стоящий там на паузе ролик. На застывшем кадре был сидящий на койке Никита Павлович Изотов с повязкой на глазах, с ногами, закованными в гипс, с руками в наручниках и… с КАПНИМ-ом поверх всего этого богатства.

— Хоть ты, Виктор, и псих, но…, — запнулась моя начальница, — …в общем, ты всё сделал правильно. Твой дядя никогда не сидел в тюрьме, он все это время работал на одну чрезвычайно опасную организацию. Опасную, сильную, тайную — называй как хочешь. Весь мир был уверен, что она уничтожена давным-давно.

— Весь мир? — непонимающе заморгал я, — Я такую только одну знаю…

— Да, Виктор. «Стигма».

Твою мать.

В учебниках по истории дата 13-го февраля 1951 года было вписано чуть ли не красными буквами. День, когда Организация Объединенных Наций приняла декрет, запрещающий формирование регулярных воинских частей из неосапиантов. Еще они признали любой акт насильственного внедрения артефакта в тело человека против его воли преступлением против человечества. Третьим и самым незапоминающимся событием 13-го февраля стало формирование комитета наблюдателей, получившего наименование «Стигма».

9-го декабря того же года, эта «организация исследователей и наблюдателей» при полной военной поддержке таких стран как Франция, Испания, Болгария, Турция и Великобритания взяла под свой полный тотальный контроль аномальную зону джунглей в Либерии. Это был рейдерский захват, интервенция, на которую часть стран-участников ООН, входящих в Восточный блок, выразила решительный протест.

Но на этом все кончилось. Планета корчилась от конфликтов нормальных людей и адаптантов, а мысли о том, что африканская аномальная зона находится под контролем ученых (ладно, так и быть, я произнесу это вслух! Белых ученых), были скорее успокоительными. «Стигме» не мешали развиваться, исследовать, проводить опыты. Наоборот, часть стран вкладывала в деятельность организации всё больше и больше средств и ресурсов. «Стигма» щедро раздавала обещания «изучить», «взять под контроль», «поставить на службу человечеству», «обезопасить»… а взамен просила больше ресурсов, больше тестовых образцов, больше заключенных.

Дальше последовал перелом. 5-го июля 1961-го года мир узнал, что дети адаптантов тоже обладают способностями, более того — могут их развивать… а 7-го сентября того же года военные силы «Стигмы» начали самую масштабную террористическую операцию в истории мира. Они атаковали другие аномальные зоны с использованием тяжелых самолетов, несущих ядерные заряды.

Атака была потерпела сокрушительный провал. На следующий день все активы организации в Либерии подверглись массовой, хоть и не скоординированной атаке из самых разных стран. Напалм, пыль токсичных металлов, тяжелые бомбы… не суть. «Стигма» была стерта с лица земли вместе с либерийской аномалией.

Подробностей в учебниках истории не было, лишь намеки на то, что в «Стигме» вполне могли обосноваться личности, ранее работавшие в других организациях. К примеру, в Аненербе.

— Тайная организация западноевропейских вивисекторов? — пробормотал я себе под нос.

Окалина молча ткнула пальцем кнопку воспроизведения, чтобы я мог насладиться зрелищем трясущегося и истерящего дяди, которого, как оказалось, буквально зафиксировали что КАПНИМ-ом, что дополнительными крепежами, ибо его колбасило просто люто. Он буквально визжал, брызгая слюной, на любой вопрос допрашивающего его человека, остающегося за кадром. Дергался на любой звук, истерично смеялся, гримасничал, завывал. И рассказывал, рассказывал, рассказывал, захлебываясь словами, повторяясь, срываясь на шепот…

— Его закодировали, Виктор, — ткнула воспроизведение на паузу блондинка, — Жесткий контролирующий гипноз, целая схема, обеспечивающая лояльность. И не только, также обнаружили следы «системы императивов», определенной и очень неновой методики, которая позволяет человеку держать свои цели в подсознании, наружу выпуская лишь малообоснованную заинтересованность тем или иным событием. В общем, не суть важно. Возьми мы его в полном сознании, даже испытывающего шок от потери глаза и мобильности, он был превратился в растение в самом начале допроса. Хотя… нет. По словам специалистов, он был бы уже на три четверти мертв, когда мы к вам добрались. Однако ты…

— Дайте угадаю? — кисло отозвался я, — Закошмарил дядюшку и у того обезьянка в голове сломалась?

— Как-то так, да, — моей начальнице определенно не понравилось, как я выразился. Было, в принципе, чхать. На видеоролике был совсем не тот, пылавший ко мне пусть своей, но всё-таки ненавистью, человек. Было психически неполноценное животное с кашей в голове, дерганное и жалкое. Пусть донельзя полезное, но… это был именно материал, с которым сейчас работали советские следователи.

Иронично, но разочаровывает. Кажется, именно материалом он меня называл?

— В общем и целом, я решила, что ты должен знать о том, что начинается. Во всяком случае вы, товарищ Изотов…, — добавила каплю яда в свой голос блондинка, — единственный известный нам источник пристального интереса этой новой, а может быть, и старой «Стигмы».

— Старой, — тут же поправил я, — Он рассказывал мне, как они с братом шли под бомбежками где-то в джунглях. Скрывались от преследователей. Гориллу дохлую ели… Скорее всего, они были тогда прямо там, в Либерии. Насколько я понимаю.

— Вот как. С отцом, да? — тут же посуровела лицом Окалина, — Жди, мне надо сообщить это. Срочно.

Она поспешно вышла, а я остался валяться. Не просто так, конечно, а напрягаясь из всех сил, чтобы дотянуться и спереть неосмотрительно оставленную начальницей пачку сигарет, но… это мелочи. Мне нужно было подумать. Окалина женщина хорошая и понимающая, но пришла сюда, ко мне, имея лишь товарища Молоко и ноутбук. То есть — без сигарет. В смысле без полных запаянных пачек раковых солдатиков, столь необходимых одному лежащему больному. Придется воровать.

Под никотином всегда лучше думается. «Стигма»? Секретная организация, когда-то потрошившая адаптантов как курят? Пф, насрать. Не в том плане, что не баюс. Баюс-баюс. Только у меня тут намного большая организация, нихрена не секретная, но куда ближе к телу. Называется Советский Союз Социалистических Республик. Тоже, как бы сказать, опасность немалая…

Что остается? Да ничего, просто плыть по течению и отбрыкиваться от острых камней.

Главное — я в очередной раз выжил, заодно закрыв одну большую язву, снедавшую меня горькой злостью всю молодость этой новой жизни. Козёл оказался не просто козлом, а специально засланным, обученным и вредным, но сути это не меняет. Страница жизни перевернута, можно идти дальше. Знать бы еще куда…

Мой внутренний конфликт в том, что как бы я не ностальгировал в свое время по Советскому Союзу, в котором прошло то, первое детство, вырос, возмужал и прожил жизнь я по совершенно другим правилам. Я привык думать по ним, принял их ценности, выстроил жизнь. В ней, в первой жизни, я мог смотреть вперед и вверх, видя социальные лифты, мог планировать своё будущее. Всё опиралось на деньги. Можно было купить дом, машину, плазменный экран во всю стену, дачу, улететь на Багамы, сменить страну обитания… и так далее, тому подобное. Там я мог расти, опираясь на свои силы, связи и способности. Были ли они? Вот это совершенно другой вопрос.