– Сегодня я приготовил для тебя кордон блю с гарниром из овощей, салат «Нисуаз» и картофельный гратен.

На небольшой деревянный стол взмахом легла белоснежная скатерть. Сверху встали две тарелки, приборы, бокалы, бутылка вина и вышеперечисленные блюда.

– Знаешь, дома я довольно много времени посвятил кулинарному мастерству. И, поверь, французская кухня – мой конёк.

С тихим хлопком Калеб вскрыл бутылку и разлил напиток по бокалам. Покрутил своей в ладони, заставляя красную жидкость всколыхнуться, и втянул аромат.

– Божественно. Должен отметить, вино в этом мире делать умеют. А ты как считаешь?

Кажется вопрос требовал ответа. Я слабо кивнула головой, отчего цепь обречённо звякнула. Ошейник скользнул по натёртой коже, вызывая нестерпимое желание почесать. Я вновь замерла.

– Поговори со мной, Виолетта, – продолжил он, нарезая мясо.

На предназначавшейся мне тарелке тоже лежал кусок запанированного мяса. И источал одуряющий аромат. Впрочем, что угодно будет пахнуть вкусно, если не есть несколько дней. А сколько уже я провела без еды? Не помню… Точно была японская кухня, китайская, итальянская, английская… Что ещё?

Дни слились воедино, разделяемые лишь такими вот трапезами, когда Калеб приходил побеседовать. Он болтал без умолку, а у меня не было сил, чтобы ответить. В конце трапезы он позволял мне сделать глоток воды и уходил. Остатки еды к утру забирали слуги.

– Знаешь, я вчера встречался с твоим отцом. Ноэль выразил надежду, что ты хорошо питаешься.

Сильно в этом сомневаюсь. Вряд ли отчим вообще стал бы мной интересоваться. Впрочем, не так уж это и важно.

– А когда я поведал, что каждый вечер лично готовлю тебе ужин, он был изумлён. Сказал, что ты этого не стоишь, представляешь?

Удивил так удивил…

– А я возмутился. Говорю: «Ваша дочь – прекрасная женщина. Она стоит этого и намного большего». И я действительно так считаю.

Последние слова прозвучали так проникновенно, что я бы, пожалуй, поверила. Правда, поверила бы. Если бы в этот момент не сидела на жёсткой кушетке в подвале его замка, прикованная к стене цепью за ошейник. В точности как в моём кошмаре.

Калеб поведал мне о своих планах ещё в экипаже. У него было достаточно времени поговорить, обсудить планы… Пока вёз сюда моё обездвиженное тело.

– Бетти рассказала о твоей маленькой слабости, – сказал он тогда. – Якобы ты видела чудесный сон, как я держал собственную возлюбленную в подвале на цепи. Мне эта идея показалась забавной. Такой же забавной, как и то, что ты сбежала от меня накануне свадьбы. А я обожаю забавные ситуации, поверь. И уже оборудовал для тебя подвал. Уверен, ты не останешься равнодушной.

И равнодушной я действительно не осталась. В первые несколько дней я вопила от ужаса, сопротивлялась, надеялась выбраться. Потом перестала. Калеб увешал подвал амулетами, подавляющими все пять видов магии. Но вместе с ней подавлялись и эмоции. Эмоции всегда неразрывно связаны с магией.

Первой ушла ярость, как основа боевого дара. Следом исчезла печаль, страх и отвращение. Про радость я сказать ничего не могла – она здесь и не появлялась. В считанные дни я превратилась в овощ. Я ничего не чувствовала, ничего не ощущала, ничего не хотела. Амулеты впитали всё и даже больше. Мне казалось, они тянули из меня саму душу.

А Калеб по-прежнему пытался добиться эмоционального отклика. Каждый день приходил, накрывал стол. Расставлял блюда, дразнившие своим запахом. Желудок урчал, умоляя попробовать хотя бы кусочек… А мне было уже всё равно. Какая разница, хочу я есть или нет, если до стола добраться всё равно не выйдет – цепь не позволит. Да, я пыталась. Но Калеб установил стол вне зоны моей досягаемости. На третий день, когда я, переступив через собственную гордость, решила приблизиться, цепь натянулась в метре от края стола. Калеб был крайне доволен собой, наблюдая, как я с хрипом оседаю на пол.

– Вижу, ты наконец-то одумалась, – промурлыкал он тогда, налюбовавшись отчаянием в моих глазах. – Что ж, я готов тебя покормить. Но в обмен ты станешь моей женой.

– Отец же уже дал своё согласие, – прохрипела я.

– Безусловно. Но, видишь ли, я джентльмен. И хочу, чтобы всё было искренне и добровольно. Ты дашь своё согласие на брак, мы поженимся… И после первой брачной ночи нас ожидает первый брачный завтрак. Я приготовлю тебе тосты. Что скажешь?

Тосты.

На самом деле, ему не нужно было моё согласие ни на что. Сло́ва отчима как опекуна было достаточно для заключения брака. А взять он меня мог в любой момент. После стольких дней вынужденной голодовки у меня не оставалось сил на сопротивление – да и настроения не было. Но Калеб хотел сломать меня на всех уровнях.

Я устало прикрыла глаза.

– Тебе со мной скучно? – требовательный голос полоснул ножом по нервам.

С усилием подняв отяжелевшие веки, я вгляделась в своего тюремщика. На красивом лице играло недовольство. Словно ему действительно было непонятно моё состояние.

– Знаешь, я никак не могу взять в толк, – протянул он, ковыряясь в тарелке. – Я из кожи вон лезу, чтобы тебя завоевать. Неужели я не заслуживаю хотя бы минимальной благодарности?

– За что? – прошептала я. Горло словно прожгло калёным железом. Слишком давно не пила. Последняя трапеза случилась сутки назад, тогда же я в последний раз удостоилась глотка воды. И я могла сколько угодно показывать безразличие, но пить хотелось нещадно. Поэтому я с нетерпением ждала, когда Калеб доест и поднесёт мне стакан с водой.

– За что? – прошипел мужчина, моментально приходя в ярость. – Ты ещё спрашиваешь? Мало того, что я предложил тебе место моей супруги, устроил личную жизнь твоей кузины, помог с бизнесом твоему отцу. Я также организовал твои поиски по всей Терии. Наладил целую поисковую сеть. Я, наконец, лично примчался на встречу с тобой после звонка Элизабет! Я каждый день готовлю тебе ужин. Пальцем не трогаю, позволяя самой принять решение о женитьбе. И ты ещё спрашиваешь, за что ты должна быть мне благодарна?

Он стремительно поднялся, подхватив со стола стакан с водой. Против воли мои глаза сфокусировались за сосуде. Мир сузился до одной мысли. Вот сейчас я смогу утолить жажду, вот сейчас…

– Ты должна меня благодарить хотя бы за этот стакан воды, который я каждый день лично подношу к твоим губам! – он согнулся, чтобы прорычать эти слова мне в лицо. – Но если моя забота не стоит благодарности, то я, пожалуй, не буду этого делать!

Калеб выпрямился, размахнулся и с силой швырнул стакан в стену, разбивая стекло вдребезги. Обернулся и окинул меня холодным взглядом.

– В следующий раз будешь знать, как себя вести, – бросил он. – И ещё: я меняю условия игры. Твоё молчание мне наскучило. Даю тебе время до завтра. После этого я перестану быть джентльменом.

Дверь хлопнула, отрезая меня от источника света. Всё, что мне осталось – это звук стекающих со стены капель воды из разбитого стакана, запах мяса, так и оставшегося на тарелке. И заметное лишь мне издевательское мерцание пространственного провала в углу. Там, куда не дотягивалась моя цепь.

По ощущениям прошло совсем немного времени, когда дверь распахнулась снова, отбрасывая светлую полоску на ступени. Щёлкнул выключатель, освещая комнату тусклым светом.

– А хотя знаешь, – облизнулся Калеб. – Зачем ждать, правда?

Осознав, что сказал Калеб, я вздрогнула всем телом. Эмоции пропали? Как бы не так. В данный момент всё сознание заполонил первобытный ужас.

– О да, детка. Неужели, я вижу настоящие, живые эмоции? – промурлыкал мой жених, приближаясь. Помещение освещалось тусклым ночником, но лицо Калеба я видела в мельчайших деталях. Он был похож на Фета – и в то же время совершенно не похож. Серые глаза, чётко очерченные губы, широкие плечи… И гримаса презрения на лице. Нет, у Калеба не было ничего общего со старшим братом.