Когда привычное течение жизни, пусть её и нельзя назвать счастливой или беспечной, даёт сбой, человек оказывается в растерянности. Именно это я сейчас чувствовал, сидя в разгромленном пабе перед жандармом, который делал пометки у себя в блокноте. То, что происходило вокруг, полностью соответствовало моему состоянию: перевёрнутые столы, битая посуда, сломанные стулья. Я на мгновение прикрыл глаза. Голос жандарма заставил меня собрать волю и сосредоточиться.

– Вы меня слышите? Кем вы приходитесь пропавшей?

– Я… я её брат.

– Когда Вы видели исчезнувшую в последний раз?

– Её зовут Дейзи. – С нажимом сказал я. Всё понимаю, я и сам знаю, что это стандартные формы, но когда речь идёт о моей сестре, выражения «пропавшая» и «исчезнувшая» вызывают у меня протест, делая её из живого человека объектом в протоколе.

– Извините, да… Мы встречались позавчера перед её сменой. Сейчас я живу в кадетском корпусе при академии Государственной безопасности, и мы встретились в городе. Сестра передала мне еду, она старшая, и всегда заботилась обо мне, считает, что я плохо ем, – Кажется, я снова потерял нить, зачем-то рассказываю эти подробности жандарму. Его недовольный взгляд помог мне снова вернуться к сути.

– Извините… И мы договорились встретиться на следующий день после её смены в пабе. Но Дейзи не пришла, хотя она никогда не опаздывает и не нарушает обещаний. Поэтому я решил проведать её, но…

– Понятно, – равнодушно согласился жандарм, записывая что-то в блокнот. – Скажите, есть ли кто-то ещё из близких в окружении Вашей сестры?

– Эм, нет.

– Нда… Уверены? Поклонник? Что насчёт родственников?

– Их нет, – кажется, получилось слишком резко.

– Родите…

– Нет, никого. Совсем.

Жандарм удивлённо поднял на меня глаза и сделал очередную запись в блокноте.

– Простите, это тяжёлая тема. У неё есть только я.

– Нда, – тянет жандарм, – а вот постоянный посетитель паба говорил, что почти каждый вечер сюда приходил молодой человек, он обычно много разговаривал с вашей сестрой, – он выжидающе смотрит на меня, – вы что-нибудь об этом знаете? Кто это?

– Нет, мне ничего об этом неизвестно. Странно, что Дейзи мне не говорила… ох, – я почувствовал толчок в плечо. Оглянулся назад, и увидел жандарма в очках для распознавания следа магии. Он случайно врезался в меня своей механической рукой. Говорят, что в первые дни модифицированные конечности плохо управляются.

– Извините, – скомкано проговорил он, и отвернулся, продолжая рассматривать помещение.

– Думаете, драка спланирована? Но зачем? И Дейзи пропала не случайно?

– Не можем пока ответить. Не покидайте пределы города, – наконец, ответил следователь и убрал блокнот в карман, – мы сообщим Вам, если появятся какие-то детали в деле по пропаже Вашей сестры. Вы можете идти, нечего топтаться на месте преступления.

Насчёт пределов города – просто формальность. Ясно, что подозревать они должны и меня тоже, но доказать мою непричастность легко: вся жизнь кадета подчиняется распорядку. А что касается свободного времени, так я выходил за пределы Академии в последний раз позавчера, а потом всё время был на глазах однокурсников и преподавателей.

Передо мной, конечно, не будут отчитываться в том, как расследуется дело и расследуется ли вообще. Надо разбираться самому. И в первую очередь я схожу в квартиру, которую сестра снимала в последние два года.

На выходе из паба я потихоньку вытащил из кармана очки, такие же как у того жандарма. Мой прибор уже старый, с немного погнутыми дужками. Это очки моего отца. На память о нём мне осталось совсем немного. Я и в Академию поступил, потому что хочу продолжить его дело, а ведь он был не просто сотрудником Государственной безопасности, а членом совета двенадцати избранных от Жандармерии, хотя и недолго там выдержал.

За спиной я услышал голос ещё одного жандарма.

– Это уже третья девушка за месяц. Маньяк?

– Тише, – осаждает его следователь.

– Всё, всё.

Сквозь очки я разглядел лёгкий след магии, осевший на полу сверкающей пылью, он тянулся от входа и по всему периметру помещения. Выйдя из паба, я всё ещё различал этот след, но за поворотом он исчез.

Я отправился в сторону выездной дороги из Сереса. Дейзи снимала квартиру на окраине, жильё там недорогое, а до паба, куда она устроилась на работу, можно дойти пешком меньше, чем за полчаса. Наконец, я подошёл к дому. Это было двухэтажное здание на несколько квартир. Шиферная крыша с трещинами, местами облезла краска, но это приличное жильё.

Как и ожидалось, дверь была закрыта. Я достал ключ (сестра давно дала мне запасной на всякий случай), вставил в скважину и услышал привычный звук механических шестерёнок, как в часах. При входе в комнату мне показался странным небольшой беспорядок, словно Дейзи собиралась на работу в спешке. Это совсем на неё не похоже. Моя сестра всё детство доставала меня придирками, если я оставлял на диване открытую книгу или недостаточно ровно складывал свою одежду. А сейчас я увидел комод, из которого торчат вещи, шкаф с приоткрытой дверью, бумаги и перьевые ручки, разбросанные по письменному столу, смятую кровать, где лежат блокноты. И окно приоткрыто: занавески слегка шевелились, взлетая в те моменты, когда ветер проникал из-за створок.

Либо Дейзи была абсолютно не в себе, либо (и это больше похоже на правду) здесь кто-то был и что-то искал. Интересно, до или после потасовки в пабе?

Я снова надел очки и опять увидел лёгкий, еле заметный след магии. Однако не понятно, кто его оставил: сама Дейзи, или тот, кто, возможно, обыскивал её вещи.

Быстро пересмотрел бумаги, лежащие на столе. Взгляд зацепился за листок, явно отпечатанный на старой пишущей машинке. Да это листовка анархистов! Совсем недавно нас в Академии предупреждали об этом движении. «Рассвет над Пустошью», это их лозунги на листовке. Никогда в жизни моя сестра не интересовалась политикой, откуда это у неё дома? Машинально поправив сброшенное с кровати покрывало, я услышал стук металла по полу. Это механический цветок из сплава бронзы, такие носят в нагрудном кармане члены мафии, это их знаки различия и способ молча опознавать друг друга. Всё больше странного. Подняв с кровати блокнот, я открыл его. У Дейзи всегда был красивый и ровный почерк, но здесь буквы в беспорядке пляшут над строкой.

Я пробежал глазами по размытым от воды строкам:

Становится всё тяжелее дышать

Эта сила… … …

… сказал, что они идут…

… предупредить… Джареда

… … …

Мелин тоже… попросить…

Советница Мелин… Дейзи, ты же говорила, что больше никогда не пойдешь в Магистрат после того, что произошло с родителями.

Да уж, вместо того, чтобы хоть что-то прояснить, я получил кучу новых вопросов. Моя сестра всегда была открытой и предсказуемой. Похоже, я плохо её знал. Что же могло случиться?

Попробую расспросить соседей, может быть, кто-нибудь из них видел или слышал что-то. Я закрыл окно, запер за собой дверь и постучался в квартиру напротив. Ответа не было. Я постучал ещё раз, подождал немного и, пожав плечами, спустился на первый этаж. К сожалению, никого из соседей или не было дома, или просто они не хотели отпирать двери неизвестно кому. Если это так, их можно понять, но мне от этого не легче.

Я вышел на улицу, размышляя о том, как же ещё можно раздобыть хоть какую-то информацию. Время идёт, а у меня даже предположений нет, что могло случиться с Дейзи. Жива ли она вообще? И если её похитили, то зачем? При этих мыслях моё воображение начинало рисовать картины одна страшнее другой, и я старался переключиться на рассуждения о том, как продолжать поиски. Может быть, во дворе что-то получится найти. Ого, пожалуй, удача на моей стороне! К дому шла старушка, которая живёт в квартире на первом этаже, как раз под квартирой Дейзи. Я узнал её по вставному механическому глазу: социальная версия, которая выглядит абсолютно неестественно, зато функции свои выполняет очень хорошо. Надо постараться её разговорить.