– Лаццо! – прокричал Тимо. – Обойди скорпиона!

Я был удивлен, что напарник решил взять силой. Однако, когда он подбежал к скорпиону поближе, то в Тимо снова загорелось желание сыграть за счет ловкости и удачи. Худощавое тело Тимо временами позволяло проворачивать ловкие фокусы. Вот только на сей раз ему почему-то не везло. Зверь каждый раз будто угадывал его мысли. Скорпион разрезал воздух клешнями, сотрясал пещеру ударами жала. Делал все, лишь бы не подпустить Тимо к себе.

– Проклятая бестия! – Тимо обнажил палаш и вновь ринулся на зверя.

Скорпион превышал десяток добрых футов. Остальные тигровые собратья в холке едва переваливали за 4-5 футов1, а здесь существо под Карморский особняк. Размер заставлял покрываться мурашками. Чего только стояли огромные клешни зверя. И судя по тому, как он ими орудовал, скорпион точно не скрывал желания щелкнуть нас как пару упрямых орешков.

Скорпион размеренно шагал к Тимо. Зверь быстро занес жало вверх и с огромной силой обрушил его на напарника. Но мой друг далеко не мешок для битья. Тимо с легкостью отскочил в сторону и, как только зверь замешкался, то вовсе отбежал подальше от него.

Зверь пророкотал и пощелкал хелицерами. Я представлял, на что они у него способны, и назвать эту фантазию хорошей, не мог.

– Пресвятой Хёнес! – Тимо прокричал так, что мои усы задрожали. – Создатель, скажи мне, как убить эту тварь?

– Твой напарник Хёнес, а смуглый? – я старался кричать как можно громче. – Если нет, то давай зацепим его за клешни!

Слова достигли ушей напарника, и он ловко снял арбалет со спины. Оставалось дело за малым. Нам нужно прицелиться и выстрелить точно в клешни зверя.

– Только не промахнись, чудило! – прокричал я.

Тимо выстрелил, едва взгляд его коснулся прицельной планки. Ему повезло, или холодный разум все же помог совершить немыслимое. Болт угодил точно в клешню зверя и заставил его взвыть. Это был тот самый выстрел на добрую пригоршню монет.

Пещеру затрясло, как корабль во время шторма. Не хватало только темных туч и высоких волн. Как у пиратов сходило стрелять в подобных условиях? Я не мог не то, чтобы выстрелить, у меня не получалось и в прицел посмотреть.

Существо словно подменили. Теперь он стучал, куда глядели его пропитанные яростью глаза. И в какой-то миг он поймал ими меня.

Скорпион замер, вновь замахнулся жалом и подобно огромному молоту метнул его в меня.

Что-то невнятное и густое, будто охватило мое тело. Я знал, что мне стоило отойти или еще лучше, отскочить подобно саранче. Но дьявол меня, это оказалось невероятно сложно. Мои ноги, словно кто-то сковал льдом или чем-то похуже.

– Клыкастый! – прокричал напарник.

Оклик напарника помог мне вернуть власть над телом, и я ловко дернулся вперед к зверю. Жало скорпиона рухнуло позади меня, и теперь передо мной осталась недоумевающая морда и клешня, которую мне и следовало зацепить. Это был мой шанс.

Я прицелился и выпустил острый болт ровно в клешню зверя. Ожидать милостыни теперь от скорпиона точно нам не стоило. Зверь как по маху волшебной палочки превратился в сущий кошмар наяву. Он начал дергать клешнями из стороны в сторону, стараясь вырвать у нас из рук цепи. Он бил жалом то в Тимо, то в меня. Однако каждый раз мы оказывались быстрее.

Скорпион взревел и с еще большей яростью начал колотить своим жалом. Он рассекал воздух хилицерами, старался достать нас клешнями, но все его попытки оказались тщетны, когда мы с напарником ловко разбежались в разные стороны.

Я остановился, когда цепь уже была близка к натянутой струне лютни. Подняв арбалет, я нажал на один из двух крючков, и из приклада вылез толстый, длинный штырь. Рукодельники из Цернокрала сделали так, что проще поверить в чудо, чем сломать штырь.

Вогнав железяку в землю, я нажал на спусковой крючок. Штырь разошелся на множество винтов. Теперь у скорпиона не остались и мыслимых шансов сойти с крючка.

– Лаццо! – прокричал Тимо.

Я обернулся. Скорпион был полностью сосредоточен на напарнике. Он старался достать его кусачками, пастью и ядовитым хвостом. Надо было спешить на помощь, иначе в один миг Тимо мог распрощаться со своей удачей.

– Бегу, – я вынул из ножен клевец и приготовил сторону с молотищем.

Отчасти мне было все равно на готовность друга. Я рвался в бой, я желал окунуться в него. На меня как будто холодной водой накатил прилив адреналина. Чувство битвы, экстаз от каждой минуты участия в ней разжигали огромный кострище внутри моей души.

Достигнув зверя, я с наскока врезал молотищем по одной из лап. Скорпион взвыл и решил оставить моего напарника в покое. Дернувшись ко мне, он совершил ошибку. Он открылся для Тимо, и напарник непременно этим воспользовался. Тимо стал палашом обрабатывать другую лапу зверя.

Я отходил, наскакивал, наносил удар, и так снова и снова. Меня будто уводило в танец под покровом битвы. Я не думал о состоянии зверя, о его мыслях сейчас. Он сопротивлялся, делал это как мог, но исход сражения уже был предрешен.

Мы отсекали одну лапу за другой, пока скорпион без сил не рухнул на землю. В его распоряжении осталась только последняя "карта", и он решил ее разыграть немедленно. Задрав жало, он подобно гильотине обрушил его на меня.

Карта выпала неудачная, и его "пару солдат" я легко перекрыл "религиозниками". Увернувшись от атаки зверя, я осознал, что сейчас настал последний миг его жизни. Я не видел его глаз, не видел, что они чувствовали, но точно знал одно: в них сейчас нет ничего другого кроме боли и скорби.

Чувства, и еще раз чувства. Каждое создание, сошедшее с Сан-Пеллегрино, желало жить в любом своем проявлении – от треклятого червяка до тех же вампиров. Правда, отличие было одно: некоторые убивали, дабы выжить, а другие – себе в потеху. Скорпион был из первых, но это ничего не меняло. Он убийца, и лишить его жизни просто мера наказания.

Стоило ли говорить подобные вещи об обычном хищнике? Он пожрал караван торговцев не с целью развеселить себя, он лишь защищал свои угодья. Досадно все это, но не мне проявлять эмпатию. Нас, фальконеров, учили бороться с ней, уничтожать при первом же появлении. Это то чувство, что тянуло на дно все естество моего ордена.

– Думаю, концовку я возьму на себя, – Тимо подошел к голове зверя, которую он склонил, дабы закончить свои мучения. – Лаццо, ты не против?

Я неспешно подошел к напарнику. Он смотрел в глаза зверя и будто проникался его чувствами. Для нас, годовалых фальконеров, выжигать эмпатию столпами огня было еще чем-то сложным.

– Давай, – мой рот пересох. Сложно было найти хоть одну каплю, чтобы смыть бесовскую пустыню.

Тимо отдернул свой длинный синий мундир и вынул из ножен эсток. Тонкий и изящный клинок был просто создан для заключительного удара. Напарник залез на голову скорпиона и сделал шаг к центру. Сейчас и закончится худшее в моей жизни дело.

– Это был славный бой, – Тимо вознес руку и точным уколом поразил голову скорпиона. Зверь дернулся и следующим мигом прикрыл глаза. – Встретимся там, куда заберет нас Иаффин.

Еще несколько секунд Тимо глядел на зверя. Он будто бы не хотел поднимать взгляда. Словно на напарника напал изъедающий стыд. Я прекрасно понимал Тимо. Никто не заслуживал мучительной смерти, даже зверь во всем своем истинном воплощении, но выбора у нас не было.

– Ладно, – Тимо спрыгнул с головы зверя и спрятал покрытый слизью и кровью эсток обратно в ножны. – Пора зажечь свечу, Лаццо. – Пора, – я побил себя по спине, но не почувствовал там рюкзака. – Только принесу рюкзак. Смотай, пожалуйста, пока арбалеты. – Да, давай, – Тимо пожал плечами. – Затем погрузим конечность и домой.