© 2020 by Alex R. Kahler writing as K. R. Alexander All rights reserved.

© Абдуллабекова М., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Мертвые не возвращаются.

Помню, когда я была малышкой лет четырех или пяти, мама терпеливо объясняла мне эту истину, пока мы хоронили моего хомячка на заднем дворе. Я плакала от того, что не понимала, почему Ном-Ном так долго спит. Почему он не просыпается? Почему моя мама настояла на том, чтобы мы соорудили уютную постель из бумажных полотенец, лоскутов ткани и цветов, а потом похоронили его в обувной коробке неподалеку от клумбы с нарциссами? Как ему удастся оттуда что-то увидеть? Как он будет там дышать?

– Видишь ли, Саманта, – произнесла мама, – временами, если животные тяжело болеют или становятся очень старыми, они отправляются спать и уже никогда не просыпаются.

– Никогда? – удивилась я, хлюпая носом.

– Никогда.

Мама взяла меня за руку, и мы попрощались с Ном-Номом, а после принялись засыпать его землей. Я все еще не осознавала, зачем мы попрощались с ним. Не понимала, как вообще можно уснуть вечным сном. Даже когда по-настоящему уставала, я все равно рано или поздно просыпалась.

– Но что, если это не так? – спросила я. – Вдруг он действительно ненадолго уснул?

– Милая, он не вернется. Он умер. Мертвые не возвращаются.

Я сглотнула, и тут как будто что-то щелкнуло в моем детском сознании.

– Люди тоже умирают? – поинтересовалась я.

Мама помедлила. Помню, как она посмотрела на меня. Так, словно раздумывала, стоит ли говорить правду. В тот момент мне казалось, будто я балансирую на краю чего-то громадного и ужасного, и ее ответ либо вернет меня в безопасность, либо столкнет с этого обрыва.

– Да, люди тоже умирают, – в конце концов ответила она. – И так же, как и Ном-Ном, они не возвращаются.

Много лет я полагала, что мама выбрала рассказать мне правду.

Только теперь я понимаю, что это была ложь.

Потому что, когда я столкнула Рэйчел в озеро и та не вынырнула на поверхность, я знала, что она мертва. Она не должна была вернуться.

Однако на следующий день именно это она и сделала.

В среду все идет не по плану, и я знаю, кто поплатится за это.

К моменту, когда я добираюсь до школы, в ушах продолжает звенеть ссора родителей. Они ругались все утро. Не только из-за претензий друг к другу и того, что оба слишком много работают, – их излюбленная тема для споров за завтраком, – но и из-за проваленного мной теста по орфографии.

Какого-то идиотского теста по орфографии.

Теперь они отказываются брать меня на однодневную экскурсию в парк приключений «Роки Ривер» в эту субботу, как обещали. И все из-за того, что я допустила ошибку в нескольких словах типа «одержимость» и «аллегория». (Зачем кому-то знать, как они пишутся? Лично я всегда пользуюсь телефоном, который сам исправляет правописание. Как будто я вообще когда-нибудь использую хоть одно из этих слов.)

Поэтому никаких мне тематических парков. А мои так называемые друзья все равно поедут, потому что их родители, в отличие от моих, не такие придурки. И я не сомневаюсь, что в понедельник только и буду слышать, как потрясающе они провели время.

Меня же ожидает лишь выполнение домашней работы, пока родители снова будут ссориться внизу, а сестра играть в видеоигры со своими друзьями. Это вопиющая несправедливость, ведь в том, что я не успела подготовиться к тесту, в действительности нет моей вины. Я была слишком занята подготовкой эссе, которое за меня должна была написать Рэйчел. Она меня подвела. Снова.

Это ее вина.

Это она во всем виновата.

И я собираюсь сделать так, чтобы подобное произошло в последний раз.

Я хлопаю входной дверью и, громко топая, прохожу по школьному коридору. Наверняка моя злость видна невооруженным глазом, поскольку ученики расступаются передо мной, освобождая проход, и замолкают в надежде не стать очередной жертвой моего гнева. Проходя мимо, я пихаю несколько человек, выбиваю книги из рук ботаника, толкаю какого-то паренька в толпу его друзей. Вполне обычное мое появление на пороге школы.

Но, по правде говоря, я едва замечаю окружающих. Они не заслуживают моего времени, не говоря уже о моем гневе.

А вот Рэйчел заслуживает.

Я обнаруживаю ее возле шкафчика прежде, чем она видит меня. Она невысокая и миленькая, с длинными черными волосами, идеальной кожей и большими голубыми глазами. Я же высокая с такими же темными волосами, но моя кожа далека от совершенства, из-за чего кое-кто смеялся надо мной. До тех пор, пока я не дала отпор, доказав, что я не тот человек, кого можно поднять на смех. Теперь единственный агрессор в этой школе я.

– Ты, – рычу я, подходя к ее шкафчику и захлопывая дверцу, чтобы подчеркнуть свое недовольство.

Тихо взвизгнув, Рэйчел отпрыгивает и обеими руками прижимает к груди блокнот для рисования. Ее глаза широко распахнуты, а губы дрожат, как у младенца. Ей известно, какова я в плохом настроении. И, очевидно, она догадывается, что сейчас я зла как никогда.

– Я…

– Заткнись, – обрываю ее. – Ты хоть представляешь, что наделала?

– Я… я… – она начинает заикаться.

– Из-за тебя и твоего маленького тупого мозга родители не возьмут меня в парк приключений на этой неделе. Ты должна была написать мне эссе, но не написала. Из-за этого я не смогла подготовиться к тесту по орфографии. В том, что я его завалила, виновата ты. И именно ты поплатишься за это.

Хочется закопать ее на месте, прямо здесь, возле шкафчика, но я беру себя в руки. Отчасти из-за того, что Рэйчел начнет плакать, а отчасти из-за того, что краем глаза я замечаю директора нашей школы, мистера Детмера. Он наблюдает за нами. А мне нежелательно в очередной раз оставаться после уроков. Последнее, что мне сейчас нужно, – это наказание.

– Мы еще вернемся к этому, – говорю я, понизив голос. Пытаюсь посмотреть ей в глаза, но Рэйчел уставилась себе под ноги. – Если мне приходится страдать, то и ты будешь. А теперь давай сюда.

Рэйчел кивает. Она не спрашивает, чего я от нее хочу или что имею в виду. Она прекрасно это знает.

Мы возвели это в ранг искусства. Почти симбиотические отношения – ситуация, при которой обе стороны получают преимущества от навыков друг друга. Кстати, я запомнила этот термин на одном из уроков естествознания.

В нашем случае это означало, что я не бью ее, а Рэйчел выполняет мою домашнюю работу и платит за мой обед.

Так было не всегда.

Раньше мы дружили. Были лучшими подругами.

Но это раньше.

Сейчас же я не могу представить себе нечто подобное. Полагаю, мы дружили, поскольку были младше. Слабее.

Теперь я больше не слабая; Рэйчел научила меня, что дружба – наивысшая слабость. Друзья могут причинить боль. Друзья могут сделать тебя несчастной, если знают о тебе абсолютно все. Благодаря ее предательству я стала сильнее. А потом использовала эту силу против нее, ведь Рэйчел заслужила все это, и даже немного больше.

Использовала ли я ее?

Разумеется.

Но это единственная польза от Рэйчел в нашей школе. В остальном она ничто. Я позаботилась об этом.

Рэйчел вновь открывает шкафчик – требуется еще секунда, чтобы она заново ввела код от замка, – и вытаскивает папку. Я пролистываю ее, чтобы проверить содержимое. Ну хотя бы на этот раз Рэйчел не разочаровывает меня. Она в курсе, что не стоит меня расстраивать. Домашняя работа по обществознанию, которую нам задали вчера, выполнена, а вместе с ней и задание по математике. В переднем кармане папки пять долларов, которые Рэйчел дает мне каждый день на обед.

Я никогда не интересовалась, откуда у нее деньги. Возможно, дают родители. У них полно денег. У них даже есть бассейн на заднем дворе. Идеальная Рэйчел с ее идеальной жизнью. Ее идеально бесполезной жизнью.