– Кто-нибудь? Здесь есть хоть кто-нибудь? – в отчаянии я рухнула на колени. Даже в самом страшном сне я не могла представить, что все произойдет именно так.

Ладонью я ожесточенно хлопнула по сырой земле, оставляя на ней четкий след от своих пальцев. Зубы заскрежетали, когда от переполняющего меня гнева, я начала тереть ими друг об друга. Мне начинало становиться не по себе от этого места. Я чувствовала, как учащается мое дыхание, как сердце начинает стучать быстрее. Я старалась дышать ровнее, но у меня не получалось. Слюна во рту куда-то испарилась, зато стойкий привкус крови никак не уходил. Кончиком высохшего языка, я попыталась смочить свои пересушенные, уже сморщившиеся губы. В груди защемило от обиды и нежелания принимать то, что произошло.

– Прошу, – тихо всхлипнула я, когда почувствовала, как мои горячие щеки начали щекотать прохладные слезы, – Я хочу вернуться обратно.

– Все имеет свое начало и свое завершение, – позади меня раздался спокойный, женский голос.

Растерявшись от неожиданности, я резко обернулась. В голове сейчас пронеслась только одна мысль: «Этот голос, я точно знаю его». Такой мягкий и нежный, он приходил ко мне в моих снах, когда я плохо себя чувствовала. Он успокаивал меня и пел удивительные, чарующие песни. Я просто не могла его не узнать.

– Э-т-то, т-ты, – я осела на свои ноги, завороженно смотря на нее, – Б-бы-ть не м-мож-ет.

Моя нижняя челюсть затряслась, заставляя меня заикаться от волнение. Губы дрожали. В панике, я зажала рот ладонью, надеясь, что это хоть как-то поможет мне совладать с эмоциями.

– Да, – она улыбнулась своей самой нежной улыбкой, – Это действительно я. Прошу тебя, встань…

Голова шла кругом. Я плохо осознавала, что делать. Страх неизвестности продолжал сковывал мое тело. В попытке выполнить ее просьбу, я неуклюже уперлась трясущимися руками в землю, стараясь использовать их как опору. Немного приподняв туловище, я поняла, что почти не чувствую отсидевшие ноги, которые уже свело болезненной судорогой. Неуклюже оттолкнувшись руками от земли и сжав кулаки от неприятных, колющих ощущений, я распрямила ватные ноги.

– Не нужно бояться, здесь ты в безопасности, – видя с каким недоверием я сейчас смотрю на нее, она старалась меня успокоить.

– Никогда еще я не чувствовала большего страха, чем сейчас. Что будет теперь?– я ощущала, что мой голос все еще трясется от пронзающей меня боли разочарования. Я ненадолго прикрыла глаза, представляя, что через несколько минут все закончиться навсегда.

– Совсем скоро, ты все узнаешь, – она довольно улыбнулась, окидывая меня спокойным взглядом.

Разорванный черный сюртук, запачканный кровью. Растрепавшиеся, взлохмаченные волосы, часть из которых уже давно выбилась из хвоста и неопрятно висела. Перепачканные высохшей грязью ладони, с кусками черной земли под ногтями. Все, что сейчас предстало ее взгляду, было неприятным, если не сказать отвратительным.

– О чем ты говоришь? – недоумевающе спросила я.

Она вновь лишь улыбнулась. Эта женщина невероятной красоты, в сияющем белоснежном платье, с длинными, свисающими рукавами, украшенными золотой вышивкой. Каждое ее движение было настолько плавным, словно внутри нее текла сама река. В ее длинные, светло-русые волосы были вплетены белоснежные ромашки, а голову украшал пышный венок из тех же самых цветов.

Она вытянула вперед руку и в ее ладони появился белый, изогнутый посох, увенчанный сияющим светом. Я сильно прищурила глаза, стараясь разглядеть, что так сильно меня ослепило. Посох в ее руках сиял так ярко, словно сейчас она держала перед собой само полуденное солнце. Она ударила посохом один раз об землю. Свет начал увеличиваться, становясь еще ярче.

Смотреть было невозможно и я, просто, закрыла глаза.

Спустя доли секунды, всем телом я ощутила едва заметное, мягкое тепло, словно свет начал проходить сквозь меня. Медленно мои ладони тяжелели, а тепло стало ощущаться сильнее. Я поморщилась от неожиданности, ощущая как в моей руке выросло что-то, отдаленно напоминающее длинную палку. По телу побежали мурашки, окутывая меня приятным, томительным ожиданием.

«Неужели это то, о чем я думаю? Пожалуйста, пусть это будет правдой»

Тепло становилось все сильнее. Теперь я отчетливо ощущала его даже в своих ступнях.

Мои губы растянулись в довольной улыбке, когда в другой руке я почувствовала мягкий, круглый комок, отдаленно напоминающий мне клубок.

От того насколько свет заполнил меня изнутри, мне казалось, что вот-вот я сама начну светиться. Секунда, две… и свет рассеялся яркой вспышкой.

И когда я открыла свои… черные глаза, я наконец узнала, что мне было уготовано сразу после того, как полотно моей судьбы было соткано.

– Сколько нам еще ехать? – устало потягиваясь в седле, спросил Фома.

Небольшая группа из семи человек шла разбросанным строем, уже порядком выбившись из сил. С момента их отправления на поиски, прошло уже больше двух недель. За все время в дороге, единственная картинка, что сменялась у них перед глазами – это маленькие, скудные деревеньки, чересчур сильно похожие друг на друга. В основном они насчитывали не более 20 одноэтажных деревянных, крестьянских домиков, слепленных из толстых, хорошо просмоленных сосновых или дубовых бревен. Все дома располагались на достаточно близком расстоянии друг от друга, давая возможность соседям в доли секунды разнести слухи о том, что на их земли ступила нога какого-то знатного дворянина. Хоть никто из сельчан ранее, никогда не видел знатных особ, одного взгляда на их дорогие одежды было достаточно, чтобы навести в деревне суматоху.

Все, от мала до велика сбивались в кучи вокруг проезжающих мимо незнакомцев, не давая им спокойно пройти.

Но, отдать им должное, в населенных местах, молодые люди держались достойно. С ровной спиной, слегка вздернув подбородок к небу, пуская лошадей строевым шагом, не на секунду не показывая, как сильно занемели их спины, а нижняя часть их тел совсем перестала что-либо чувствовать. И каждый раз, они наблюдали одну и ту же картину, как с другого конца поля, сломя голову, к ним неслись шустрые мальчуганы, позвавшие местных мужиков и женщин, успеть подивиться на знатных бояр, а может даже князей. Спотыкаясь о земляные глыбы, с полей бежали молодые девушки, наспех стараясь, кто стереть пыль с лица, кто отряхнуть подол длинной, ситцевой юбки, кто поправить сбившийся от работы платочек, спешно обгоняя заплетающихся в собственных ногах мужиков с граблями на перевес.

Почти никто не оставался дома глядеть из окна на проезжающих мимо мужчин. Все, даже старики, старались выйти на улицу, чтобы внимательнее рассмотреть тех, кого никогда не видели.

И так было в каждой деревушке. Они привлекали слишком много внимания, возгласов и восторженных криков. В некоторых деревнях молодые люди задерживались на ночь, чтобы самим перевести дух, дать отдохнуть коням и пополнить провизию. А, поскольку, постоялых дворов почти нигде не было, им приходилось напрашиваться на ночлег к местным крестьянским семьям.

К их собственному удивлению, люди не только охотно соглашались их приютить, но еще и спорили, кто именно это сделает, отчего у гостей складывалось впечатление, что местные словно никогда не знали опасностей и не сталкивались с врагами.

В целом, ночлег в каждой деревушке можно было оценить как достойный, даже несмотря на жесткие, дубовые кровати, с настолько тонкими, пуховыми перинами, что казалось, ты спишь на голых досках.

Ужин из раза в раз не отличался обилием блюд. В основном это была ячменная или пшенная каша, сваренная на коровьем молоке, запеченная в печи редька с салом, немного серого хлеба и бочонок кваса. Единожды подали зажаристую в печи утку. Бывали и такие, что предлагали медовуху. И тогда, под натиском уговоров, молодые люди соглашались отведать немного холодного, освежающего напитка, который хоть немного помогал забыть о жесткой кровати, что ждала их той ночью.