– А твой Андрей тоже будет на твоём дебюте на огромной шикарной сцене? – поинтересовалась мать, отвлекая задумавшуюся Алину от воспоминаний.

– Да, конечно, – быстро отозвалась Алина и засмеялась. – Я обещала тебя с ним познакомить, и после концерта мы заедем к тебе. Он меня уже ждёт, вот только что СМС прислал. Стоит недалеко от подъезда.

– А меня на концерт почему не зовёшь? – ревниво осведомилась мама.

– Ты опять начудишь, как тогда, с платьем и панталонами, – засмеялась Алина. – Ну, мне пора!

Алина ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Она очень любила лишний раз убедиться в своей красоте. Слегка поправив макияж, она окончательно удостоверилась в том, что всё отлично, кинула косметичку в свою необъятную внутри типичную дамскую сумочку, и, поцеловав мать на прощание, выпорхнула во двор, где её уже ждал шикарный чёрный «Мерседес Гелендваген», сверкающий огнями фар и прожекторов.

* * *

Шаров хмуро смотрел перед собой, стиснув голову руками, сидя за столом в своём кабинете. Он всё пытался сопоставить добытую информацию – и у него ничего не выходило. Столько совпадений. Столько общего у умерших. И нигде – ни единой зацепки, ни единой улики, однозначно указывающей на преступника! Четыре девушки. Четыре певицы. И все умирают после дебюта на большой сцене. Ну, или на такой сцене, которая до недавнего времени была для певицы пределом мечтаний.

Родители Бондаревой жили далеко, за пределами России, и надо было ещё дождаться их приезда в Солнечногорск. Муж Марии, Алексей, был военным и на вопрос о том, где он служит, в военной части близ города посоветовали следователю обратиться к коллегам из военной прокуратуры, дескать, информация секретная, их сотрудник в командировке за рубежом. Более того, его даже не собирались, как понял Шаров, отпускать на Родину в связи с кончиной жены, до того серьёзным было задание.

А вот допрос подруг Марии дал кое-какие зацепки. Лучшая подруга умершей, Анна Соколова, также певица, с которой пострадавшая вместе работала в ансамбле народной песни, рассказала следователю, не сдержав слёз, что недавно у её подруги появился какой-то поклонник. Анна даже помогла Шарову составить фоторобот этого человека – его лицо было ничем не примечательным, как будто стандартным. Чем-то оно напомнило следователю лицо одного известного киноактёра, но только вряд ли это был именно этот человек. Впрочем, Шаров готов был уцепиться за любую деталь, чтобы раскрутить дело, которое, как и дела предыдущих трёх жертв, готово было «лечь на полку» очередным нераскрытым преступлением.

Крёстная маленькой дочки Марии, Евгения Довженко, невысокая пожилая дама очень приятной наружности, которая тут же взяла к себе до приезда отца и бабушки с дедушкой оставшуюся сиротой девочку, тоже рыдая, рассказала, что Мария иногда проговаривалась о некоем таинственном Андрее. Однако, Евгения не лезла в дела матери своей крёстной и вообще считала, что люди должны иметь свою личную жизнь и не надо в неё вмешиваться. Фоторобот, который ей показал Шаров, Довженко не опознала.

Шаров открыл дело первой из жертв, умерших за полгода до расследуемого им случая такой же смертью, как и Мария –найденной мёртвой в салоне автомобиля, брошенного недалеко от Люблинского пруда,тридцатипятилетней, высокой, судя по приложенным к делу фотографиям, яркой блондинки Ксении Алексеевой. Просмотрел заметки следователя. Проглядел приложенные к делу показания свидетелей. Среди них был и фоторобот подозреваемого, молодого светловолосого мужчины, судя по внешности, не старше сорока лет. Однако ничего общего с фотороботом, составленным Анной Соколовой, в этой картинке не было. Два разных человека.

И, тем не менее, оставалось загадочным фактом, что человека, который был изображён на фото, которого, как следовало из заключения расследования, так и не нашли, звали Андреем. Как и того, о котором сообщила Шарову рыдавшая Евгения Довженко.

Евгений Шаров отложил папку с делом Алексеевой и открыл дело второй жертвы, яркой темноглазой камерной певицы Симоны Алумян, найденной в собственной квартире, находившейся в доме, расположенном неподалёку от Люблинского пруда.. И тут в папку был вложен фоторобот предполагаемого преступника, который изображал какого-то выходца то ли с Северного Кавказа, то ли из Средней Азии. Однако, и этого мужчину не смогли найти, хотя объявляли чуть ли не в международный розыск по линии Интерпола, так как у следователя, ведшего дело, возникли подозрения о связи преступления с деятельностью запрещённой в России террористической группировки с Востока, которая как раз в дни, когда скончалась потерпевшая, совершили попытку провести теракт в Московском метро.

И здесь в материалах дела мелькало имя Андрей, о котором якобы рассказывала умершая, однако, следствие пришло к выводам, что речь шла о старом возлюбленном Симоны, некоем Андрее Широкове, который на самом деле иногда виделся с певицей, но у которого имелось железное алиби – на момент смерти певицы, произошедшей после её дебюта в Большом зале Московской консерватории, Широков летел в самолёте и его опознали как пассажиры рейса, так и стюардессы, обслуживавшие полёт.

Открывая папку с третьим делом, Шаров увидел новый фоторобот. На нём был изображён весьма пожилой мужчина, с морщинистым и обрюзгшим лицом. Правда, на сей раз никаких имён подозреваемых не мелькало. Потерпевшая, оперная певица Анастасия Розенфельд, была очень скрытной в плане личной жизни и никому о своих «похождениях» не рассказывала. Она была замужем и имела троих детей, но все, кого допрашивали по делу о её смерти, отмечали, что она перед самым своим дебютом на сцене Большого театра, куда она пробивалась много лет, была в очень приподнятом настроении (что неудивительно), и при этом часто «пропадала» на несколько часов в день, никого не ставя в известность, куда она уезжала.Именно её нашли убитой в номере отеля, расположенного недалеко от Борисовских прудов. На следующий день после дебюта Анастасии в роли Джильды в опере Верди «Риголетто».

Шаров открыл свой блокнот. Он сделал в нём несколько пометок и задумался. Все четверо умерли с какой-то пугающей периодичностью – раз в неделю. Правда, в разные дни недели. Материалы вскрытия Марии Бондаревой ему уже принесли, и они чётко указывали, что девушка умерла сама, без всякого внешнего насилия, и у неё не были обнаружены какие-либо серьёзные проблемы со здоровьем, как и в трёх предыдущих случаях. И присутствовала какая-то мистическая связь всех четырёх смертей с берегами расположенных рядом водоёмов. Всё совпало.

Оставалось только найти этого таинственного Андрея.

И, для начала, Шаров решил допросить Андрея Широкова. Который был близок с убитой Симоной Алумян. Возможно, здесь образовалась единственная «ниточка», которая сможет привести к распутыванию всего дела. Времени мало. Если учесть прошедшие с момента преступления сутки, осталось максимум шесть дней до нового убийства. Шаров захлопнул блокнот и вышел из кабинета, направившись к своей машине.

* * *

В девятнадцать лет ставшая высокой стройной белокурой голубоглазой красоткой с до боли правильными чертами лица Алина Кудрявцева начала брать уроки вокала у известного в Москве педагога. Уроки были очень дорогими, поэтому девушка пошла работать, устроившись по протекции отца стюардессой в авиакомпанию «Аэрофлот». Эта работа приносила девушке настоящую радость – она обожала летать на самолётах, открывать для себя новые страны и города, если стоянка в аэропорту затягивалась, она всегда улучала момент и сбегала посмотреть город, если только это было возможно.

В том же девятнадцатилетнем возрасте Алина выскочила замуж за одного из пилотов «Аэрофлота», перспективного молодого высокого и черноволосого Антона. Но семейная жизнь не задалась. Очень скоро начались конфликты на почве постоянных задержек в выходные дни у педагога по вокалу, ревность со стороны молодого мужа достигала буквально космических высот. Однажды Алина вернулась домой – жили они с Антоном в небольшом коттеджном посёлке недалеко от аэропорта «Шереметьево» – после урока, на котором учитель очень похвалил свою подопечную и сказал, что нужно уже переходить к практической концертной деятельности, и обнаружила вусмерть пьяного мужа, валявшегося лицом в ужине. Подобные инциденты стали повторяться всё чаще, с работы Антона выгнали, и всё кончилось разводом меньше, чем через год семейной жизни.