Рейчел Аарон

Даже хороших драконов наказывают

(Хартстрайкеры — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

Пролог

Нанкин, династия Минь, Китай, 1469

Челси, самая младшая дочь Бетезды Хартстрайкер, сидела на коленях на черном мраморном полу, кланяясь. Рядом с ней ее мать в золоте ацтеков с головы до пят склонилась еще ниже, прижала лоб в короне к холодному камню, красивые трагичные слезы катились из ее глаз, при этом не размазывая темную краску вокруг них. Это было чудесное выступление, и оно должно было забрать все внимание Челси. Бетезда никогда так не старалась со слезами, если только не хотела чего-то. Но сейчас Челси едва ли глядела на нее, потому что теперь ее мать была не самой опасной в комнате.

— Шлюха Хартстрайкеров.

Гневный голос был сухим, как старая бумага, и Челси подняла покрасневшие глаза, посмотрела на огромный золотой трон в форме свернувшегося дракона, занимающий северный край зала. Посреди петель, где должна была находиться голова дракона, был второй трон из белого нефрита, богоподобный мужчина сидел на нем. Все его тело с головы до пят, включая лицо, было скрыто золотым шелком, хотя это ничего не меняло. Даже с тяжелой тканью Челси ощущала на себе его злой взгляд, словно зубы. Но, несмотря на его ярость, говорил не он. Голос принадлежал древней драконше, сидящей рядом с ним на троне чуть меньше из черного нефрита, встроенный в кольца хвоста золотого дракона. Она мрачно смотрела на кланяющихся Хартстрайкеров с отвращением.

— Ты явно желаешь смерти, шлюха, — рявкнула старая драконша, ее лицо, уже похожее на сморщенную рисовую бумагу, смялось еще сильнее от ее гнева. — Пришла сюда после того, что наделала твоя бесстыдная дочь. Но ты всегда была невменяемой, как твой отец, Кетцалькоатль. Может, ты гордишься, что родила драконшу, чья мораль даже более невменяемая, чем твоя?

— Потому я пришла к вам, императрица-мать, — сказала слезно Бетезда, подняв голову, чтобы мужчина в золотом на троне из белого нефрита видел ее красивые рыдания. — Моя младшая дочь глупа, но амбициозна. Я послала ее в вашу империю для создания простого альянса, но у нее были свои планы, и теперь ее неумелый захват власти устроил много боли обоим нашим кланам. Я не могу оправдать ее ошибки. Я могу лишь надеяться на ваше легендарное милосердие и молить о прощении.

— Милосердие — привилегия для сильных, — согласилась императрица-мать, опуская длинные лакированные ногти на руку мужчины в золотой ткани рядом с ней. — Но мой сын — не простой дракон. Он — Цилинь, Золотой император, Дракон Среднего королевства, Живое воплощение всей удачи и Глава всех кланов. Он легко может позволить быть милосердным, даже к таким, как ты, но чем ты это заслужила? — ее холодные красные, как у рептилии, глаза посмотрели на Челси. — Это не просто оскорбление. Твоя дочь осквернила имя нашей семьи, оставив нас открытыми для сплетен и насмешек. Эти раны не так просто исцелить, даже для таких великих, как мы.

— И я готова извиняться, — тут же сказала Бетезда. — У меня есть богатство, золото…

— У нас этого много, — фыркнула императрица-мать, постучала костяшками по золотому дракону, окружающему ее и сына. — Мы — драконы Китая! Все известные города золота в твоих жалких джунглях не достойны того, чтобы мой сын хотя бы моргнул. Но эту рану не исцелить золотом.

Она указала на Челси, та поежилась.

— Мы приняли твою дочь как нашу гостью, показали ей гостеприимство, а она отплатила нам обманом и предательством. Она заставила нас выглядеть глупо, как ты, в глазах наших подданных. Она ударила по нашей репутации, нашей гордости, а не по казне, и если хочешь загладить вину, Хартстрайкер, платить нужно в том же ключе.

Зеленые глаза Бетезды стали настороженными.

— О чем вы?

Жестокая улыбка появилась на морщинистом лице императрицы-матери.

— Даже среди драконов ты известна наглостью. Истории о тебе, что доходят до нашего двора, такие дикие, что я сначала отмахивалась от них, но один взгляд на твой яркий облик сегодня показывает, что это была ошибка. Ты такая же гордая, бесполезная и эгоцентричная, как в слухах, и такой будет твоя цена, — она указала на свои ступни. — Моли, — приказала она. — Опустись на пол и моли за жизнь дочери. Покажи нам, что даже Хартстрайкер может быть скромной перед теми, кто лучше, и, может, мы проявим милосердие.

Когда она закончила, Бетезда застыла, как камен, и надежда Челси стала угасать. Она этого не сделает. Бетезда Хартстрайкер никогда не будет молить ради…

Мысли Челси застыли, когда ее мать опустила голову на пол, прижалась золотой короной к камню, ладони в украшения вытянулись по бокам в проявлении полного подчинения.

— Прошу, — сказала она, слово дрожало от усилий, было тяжело его выдавить. — Прошу, Золотой Император, пощади мою глупую дочь.

Императрица-мать радостно рассмеялась.

— Отлично! — хохотала она, отклонилась на троне и любовалась. — Теперь скажи, что ты — шлюха.

Пальцы Бетезды впились в мраморный пол, оставляя вмятины, и Челси затаила дыхание, готовясь к взрыву… а он не последовал. Как-то Бетезда сдержалась, с ненавистью посмотрела на старую драконшу, прорычала сквозь зубы:

— Я — шлюха.

— Громче, — приказала императрица-мать, махнула на невидимых драконов во дворе, которых Челси чуяла. — Я хочу, чтобы весь двор слышал, как ты подтвердишь то, что все уже знают.

Дым стал срываться с губ Бетезды, но она как-то выдавила слова:

— Я. Шлюха.

— И отчаявшаяся, — согласилась императрица-мать, повернулась к сыну, который еще не произнес ни слова. — Теперь видите, мой император? Все, как я говорила. Бетезда Племенная кобыла — худший мусор. Даже до того, как она убила своего отца, она была известна тем, что бесстыдно соблазняла драконов больше и лучше себя, чтобы добавить больше солдат в свою армию детей. Ей едва ли есть пятьсот, а она уже отложила пять кладок. Пять! Последние вылупились в прошлом году.

Ее красные глазки посмотрели на Челси.

— С такой матерью как можно ожидать, что дитя будет иным? Бетезда говорит, что это была идея ее дочери, но мне очевидно, что все это — еще одна затея Племенной кобылы. Я не дам ей направить грязь в один из наших кланов, и она отправила дочь пробраться сюда обманом. А почему нет? Племенная кобыла и ее дети из одного теста. Многие из них — просто голодные стервятники, которые берут силу, когда могут ее схватить. Они не могут говорить правду, недостойны вашего присутствия. Я советую убить обеих, пока они не отравили ваши уши обманом.

Бетезда вскочила на ноги.

— Вы врете…

Императрица-мать махнула рукой, и магия дракона сильнее и старше всего, что ощущала Челси, обрушилась на них, опуская Бетезду на колени.

— Черви не стоят при драконах, — прорычала она, скаля желтоватые зубы. — Существо, как ты, не заслуживает дара снисхождения Золотого Императора, не то что милосердия! Лучше всего — быстро ра…

Дракон рядом с ней поднял ладонь, и императрица-мать утихла на полуслове.

— Это так?

Его голос был таким же красивым, как золотой трон. Манящий и гулкий, он убрал гнев из воздуха. Даже Бетезда расслабилась, пока он говорил, но Челси могла только опустить голову. Было невозможно видеть за золотой тканью, которой он скрывал роскошь своего лица от недостойных, но Челси, как и раньше, ощущала его взгляд сквозь тяжелую ткань, впивающийся в нее, как ножи, пока он повторял вопрос:

— Это так, Челси?

Звук этого голоса, произносящего ее имя, был почти невыносимым. Все в зале теперь смотрели на нее, включая Бетезду, которая затаила дыхание. Она гадала, был ли способ провалиться сквозь камень, когда Золотой Император рявкнул:

— Посмотри на меня.

Челси медленно и с болью заставила себя поднять голову. Золотой Император снял вуаль, делая все в тысячу раз хуже. Она лучше смотрела бы на далекое божество с маской из шелка, чем на это до боли знакомое лицо, красивые глаза — не красные, как у его матери, а золотые. Чистое маслянистое золото, которое драконы ценили выше всех других сокровищ — глаза умоляли ее, пока он вставал с трона.