1 

Введение

Ознакомившись с моими статьями, которые я когда-то направлял в редакции ведущих философских журналов, признанные в нашей стране философы сетуют: в целом хорошо, даже очень интересно, но это все теология! Примерно тоже самое я слышу и от богословов: да, не по адресу – это философия! Не удается мне прибиться к одному берегу, да и только… Вот и сейчас, приступая к написанию, я размышляю к какой же области знания мне следует отнести эти мои рассуждения? К философии или к религии?

Что бы с первых строк читатель мог почувствовать вектор моих размышлений, хочется сразу же признаться: все, что попытаюсь изложить ниже, считаю относящимся равно и к философии, и к области Богопознания. Некоторые уверены, что между философией и богословием пролегают принципиальные различия.

Некий мудрец века давнишнего посетил однажды авву Зенона.

– Отче, – спросил он, – можешь ли ты сказать мне, что такое философ?

– Философ – это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет, – отвечал старец.

– А кто же тогда богослов?

– Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку…

Думается, что все же и философы частенько черную кошку находят и богословы, бывает плутают по темной комнате всю жизнь. Так, что счет один один.

Параллельно с этим, существует и принципиальное различие между Богопознанием и теологией. По справедливому замечанию Т. В. Литвин «теология – это гуманитарная наука, такая же как и философия, то есть имеющая свою историю и историческое обоснование». Но Богопознание имеет обоснование в Откровении и святоотеческом наследии, а не в истории науки.

Жизнь же наша устроена так, что мы можем определить ряд вопросов или феноменов имеющих частично философское, частично богословское обоснование. Следовательно и подход к их осмыслению должен быть либо смешанным, либо последовательным, либо … иным. Исходя из этого, как мне представляется мои рассуждения не относятся ни к теологии, ни к Богословию, ни к религиозной философии и, тем более, к философии религии. Современное определение понятия религиозной философии было дано Ю. В. Стрижовой: «религиозная философия – это свободное философствование с религиозных позиций, от философии оно отличается религиозными позициями философов, а от богословия – большей свободой от этих позиций». Религиозная философия – это философствование теолога. Как, например, философствовал Владимир Соловьев или отец Павел Флоренский. Однако в своем естественном развитии, философия, скорее, есть анти-Богословие и их совмещение в качестве религиозной философии, является достаточно искусственным. Философия как «любовь к мудрствованию» есть продукт деятельности человеческого сознания, Богословие же есть мистически-научная трансляция «подсказок и наставлений» Божественного Сознания, где человеческий интеллект является лишь переводчиком на понятный язык. В своих исследованиях я стараюсь, по мере сил, не придерживаться какой-либо существующей, разработанной предшественниками доктрины, тем более догматов той или иной конфессии. Но справедливо, что и «философией в чистом виде», т.е. свободной от религиозно-культурного наследия человечества тоже не могу считать свои выводы. Поэтому, то направление в русле которого я пытаюсь выстраивать свои размышления я мог бы назвать религиозной метафизикой, т.е. прежде всего я исследую законы бытия и его начала (а в данном случае и конца), но, при этом, не отвергая и религиозные постулаты, ибо человеческое мне также интересно, как «голая» теория.

Мои рассуждения сегодня будут касаться настолько человеческого, что этого-то уж никак нельзя у каждого из нас и отнять – разговор пойдет о смерти. Итак, приступим!

2 

Онтология смерти

Щурясь на малоразборчивые корявые строчки, Понтий Пилат прочел: «Смерти нет… Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты…» Смерть в этих строках мыслится как рядовое явление сравнимое с вкушением пищи, пищи необычной, но в процессе обычной для человека ситуации – удовлетворения чувства голода. Поэтому ее, смерти, как нечто особенного и не находит «ученик» странствующего философа Иешуа. Такое, высказанное умирающим Булгаковым, отношение к смерти было достаточно распространено в начале двадцатого столетия. Как подтверждает К. Г. Исупов «фактичность смерти девальвируется непризнанием за ней объектного статуса. Она живет в истории мысли как квазиобъектный фантом, о котором, по сути, и сказать нечего, коль скоро нет самой сути смерти: она существенна в бытии, но бытийной сущностью не обладает». Сложно говорить о том, о чем «и сказать нечего, коль скоро нет самой сути», но мы попробуем порассуждать об этом «фантоме».

Прежде всего, необходимо признать, что онтологичность сущности смерти для многих мыслителей ограничивается рамками ее объективности. Смерть мыслится как чисто физический процесс. По мнению представителей биологии и медицины, смерть – это наступающее после прекращения сердечной деятельности и дыхания наступление необратимых изменений в высших отделах центральной нервной системы. Определенные физические, химические и электрохимические изменения в организме человека – вот одно из самых распространенных представлений о смерти. Иными словами – это биологический процесс, который рано или поздно, возникнет в любом живом организме. Смерть человека, при таком взгляде ни чем не отлична от смерти собаки или, срубленной к Новому Году елки.

Но важнее другое. Смерть, как можно понять из данного воззрения – это длительность. А, следовательно, человек сам или с помощью кого-то еще может вмешаться в этот процесс и, либо «прогнать» смерть, либо проиграть с ней схватку.

На этом построена медицина. Это находит свое отображение и у философов, придерживающихся натуралистического взгляда. Современная нам, европейская и американская философия видит в смерти лишь внешнюю объективность, факт, и основывается на подходе, высказанном еще Аристотелем: «форма есть «естьность» всякой физической вещи, т. е. является сущностью вещи, а потому она есть субстанция в полном смысле слова». Иными словами «естьность» смерти в факте ее установления врачом. Это мыслится как аксиома.

По мнению S. Luper, смерть «может мыслиться как процесс, в ходе которого жизненные функции организма утрачивают функцию. Расширено, смерть может мыслиться как маркер по крайней мере одного из трех состояний: окончание вышеописанных процессов, точка, в которой данные процессы оканчиваются, превращаясь в безжизненные, либо точка, в которой системы живого организма прекращают свое интеграционное функционирование».

Хорошо видно, что биологический подход, основывается на данных естественных наук, но с философской точки зрения имеет существенную слабость. В общетеоретическом аспекте прикладные науки, в данном случае, являются основанием для философии, а не наоборот. С практической же стороны, несомненно, что подавляющее большинство населения планеты не представляют себе, как протекают «жизненные функции» собственного или чужого организма. Исключение составляют биологи и врачи. Но каждый человек имеет свое представление о смерти, и она для каждого не сводится к изменению физиологии.

В фильме Павла Лунгина «Остров» старец Анатолий перед своей кончиной произносит: «Умирать не страшно… Страшно пред Богом предстать…» Ему не понятно, и поэтому и неинтересно, как будут заканчивать свое физиологические процессы его собственного организма, его интересует и страшит последствие.

Определившись с сущностью, как физическим процессом и отталкиваясь от того, что физические процессы мало интересуют философов, внимание некоторых современных мыслителей обращается к проблемам, находящимся около самого феномена смерти. К темам, представляющим интерес для современных мыслителей можно отнести осмысление психологии убийств и суицида, проблемы абортов и эвтаназии, влияние погребальных обрядов на экономику семьи и общества, и иные вопросы, косвенно связанные со смертью.