<p>

Отец как-то постепенно перестал сажать её на колени и спрашивать в присутствии матери- Кого ты больше любишь? С кем останешься жить, со мной или с мамой? Зато он стал следить за ней и вытаскивать из-под шкафа спрятанный там толстенный том Мопассана и укоряюще трясти им перед её лицом. Сквозь землю можно было провалиться. У неё появилась грудь- на пляж она ходила теперь в купальнике с лифчиком- жёлто-голубой тряпочке с завязками на шее и сзади. Долго разглядывала в зеркале кнопочки сосков, вырисовывающиеся под лифчиковой тканью над клавишами рёбер.</p>

<p>

В школе она постоянно влюблялась в кого-то, хватало её месяца на три. Потом остывала, до новой влюблённости. Постарше её начали интересовать парни с внутренним надрывом, с лёгкой безуминкой, трясущимися руками и трагической судьбой. Какие-нибудь непризнанные художники, для которых нужно было положить на плаху свою жизнь, ошиваясь в их мастерской с давно не мытыми фрагментами окон в тоненьких рамочках, в диком холоде, раздавленных бычках, пустых бутылках, катающихся по полу, если о них споткнуться. Среди тряпок в разноцветных мазках, грязных облезлых деревянных полов, когда-то крашеных олифой, антикварного миниатюрного столика, непонятно как туда попавшего, наверно, подношения от одной богатой заказчицы, которая как-то забрела в мастерскую, вся в мехах, заказать маленький портретик. Села на уголок топчана, брезгливо отодвинув шёлковый халат с драконами на спине, джемпер с вытянутым воротом и дыркой на локте и махровое полотенце, видавшее лучшие времена- озиралась, вертела в руках, щёлкала позолоченным замочком маленькой сумочки.

Художник молод, но потрёпан-синева вокруг глаз, как нарисованная гримёром, тонкие костлявые пальцы пианиста, терзающие, нервно мнущие сигарету, кадык на шее, ходящий под кожей туда-сюда, живущий своей собственной жизнью. Давно не стриженные волосы, кудрями спускающиеся сзади на воротник. Заказчица в следующий раз пришла с экстрасенсом- тот протянул художника вдоль спины ребром ладони, чуть не сломал пополам тщедушное художническое тело, и не велел пить, только рисовать, исполнять заказ. Что-то он с ним сделал- несколько дней художник ходил, как не в себе- не пил, не ел и рисовал круглосуточно, пока не дорисовал картину. Потом опять запил, раздевал её и рисовал набухшие грудки.

- Какая у тебя грудь! У тебя восхитительная грудь! Я правда у тебя только второй, ты не врёшь?

Укладывал на топчан, раскидав тряпьё, подложив под голову шёлковую подушку с вышитой птицей. Закидывал ей одну руку вверх за голову и рисовал, вытирая руки о подол халата.

Она до сих пор чувствует его дыхание- смесь табака с крепким алкоголем, дыхание животного.</p>