С другой стороны, представать перед господами в своём истинном обличии ужасно страшно. Вдруг как раз они и решат пойти к бесовому чиновнику? Ох, не к добру это всё, не к добру. Но сама виновата.

Забегаю в тесную комнату, которую делю со своей младшей сестрой, да так и столбенею, не ожидая увидеть Лию в это время здесь.

– Ты… ты почему не в саду, Лилия?

– Если меня назвали в честь цветка… – заводит она свою любимую песню, но я её обрываю, крича уже из ванной комнаты, площадью метр на метр:

– Чем тебе опять не угодил сад, Лия?

Она молчит всё то время, что я умываюсь. А когда я возвращаюсь, нападает:

– А ты почему не рабо… – Тут она видит моё чистое лицо и её собственное вытягивается: – Ив, ты чего?

– Не о чём волноваться, – отмахиваюсь я. – Что случилось у тебя? Ты же знаешь, что сад нам доступен только в определённое время.

– Не хочу, – опускает она глаза, насупившись. – Надоело, что они каждый раз глазеют. А сегодня дурацкий Митрофан, сын садовника, хотел ткнуть в меня иголкой, чтобы проверить не вру ли я.

– Что? Дрянной мальчишка! Я обязательно поговорю с его отцом!

– Не нужно! Не хватало, чтобы меня ещё и ябедой называли. Звания калеки и так достаточно.

У меня болезненно сжимается сердце, и я опускаюсь на колени рядом с креслом младшей сестрёнки.

– Ли, – обхватываю я её пальцы своими. – Тебя все очень любят и не называют так. Не придумывай, пожалуйста.

– Не нужно меня оберегать, я не маленькая.

– Не маленькая? – сужаю я глаза, а затем щекочу её. – А щекотки боишься, как маленькая!

– Перестань! – заливается она звонким смехом, пытаясь оттолкнуть мои руки. – Прекрати! Ты, кажется… спеши-и-ила!

Точно!

Подскакиваю на ноги, но у двери замираю, потому что Лия спрашивает в спину:

– Ив, ты влипла в неприятности, да?

– Кажется, так, – закусываю я нижнюю губу.

– И они тебя веселят, – тяжело вздыхает сестра.

– Если только самую капельку… Мне боязно, правда! Но я выкручусь. Я обязательно что-нибудь придумаю, – обещаю я, уже мчась по узкому коридору к лестнице наверх.

В холле я чуть не сбиваю с ног прачку, скоро извиняюсь и лечу к лестнице на второй этаж. И чем ближе я к господскому кабинету, тем сильнее чувствуется волнение. Лилия права – нельзя радоваться неприятностям. Но моя жизнь настолько однообразна, что любое отклонение от привычного распорядка ощущается настоящим приключением. Пусть и рискованным.

– Боги! Ты умываться в преисподнюю спускалась? – всплескивает руками младшая госпожа, когда я запыхавшаяся останавливаюсь возле неё.

– Прощу прощения, госпожа.

– Оставь, – отмахивается она от меня и настежь распахивает двери в кабинет своего отца. – Нас уже ждут. Идём. И закрой за собой дверь.

Я прохожу вглубь комнаты вслед за госпожой, не отрывая глаз от ковра и своих тапок. Нас ждут? Ждут? Кто-то ещё кроме её отца? Могла Глафира сообщить обо мне Смотрителю, чтобы он успел явиться за мной за столь короткий срок времени? Сомневаюсь.

– Мама! Папа! – торжественно произносит младшая госпожа, и я тихонечко выдыхаю. Кажется, всё не так страшно, как я успела надумать. – Я нашла способ избежать Королевского отбора!

– Глафира! – восклицает старшая госпожа. – Не при служанке же!

– Что ты придумала на этот раз, позволь узнать? – отрывая взгляд от бумаг, маетно вздыхает отец Глафиры. И мне тоже безумно интересно то, что она придумала. А самое главное, как с этим связана я?!

– Иванна, подними, ради Богов, своё лицо! – нетерпеливо приказывает Глафира.

Я тут же подчиняюсь, и в меня впиваются две пары глаз, правда выражение у них разное. Господин смотрит довольно скучающим взглядом, а вот госпожа однозначно заинтригована указанием, что дала мне её дочь.

– И-и-и? – вновь смотрит на Глафиру её отец.

– Ты разве не видишь, папа? – подскакивает младшая госпожа ко мне и обхватывает мой подбородок пальцами, поворачивая мою голову из стороны в сторону. – Наша служанка красива!

– Бедняжка, – усмехается её отец, явно теряя интерес к происходящему. – Но не переживай, эта девочка не красивее тебя.

– Папа!

– Дорогой, – всё ещё не отрывая глаз от меня, хлопает по плечу господина его жена. – Кажется, я… Ты обязан выслушать свою дочь до конца. Милая, расскажи то, что ты придумала.

– Иванна… Она отправится на отбор вместо меня!

Что-о-о?!

– Что за глупость? – хмурится господин.

Да?

– Посмотрите! Она красива почти, как я. У неё светлые волосы, голубые глаза…

– Синие, – тихо поправляю я, не сумев сдержаться. Но кто бы обратил на меня внимание, верно?

– …рост, фигура. Чуть пополнеть и мои наряды придут ей в пору! Обучить грамоте и манерам. Благо время ещё есть. Это гениально, понимаете? Мне не придётся ехать в столицу! – радостно хлопает в ладоши девушка. – Не придётся терпеть все эти унижения.

Это всё придётся делать мне, выходит?! Нет-нет-нет!

– А что реестр, милая? – алчно блестят глаза старшей госпожи. – Наш обман не раскроют сразу же?

– Мама, я знаю наш реестр наизусть! – недовольно кривит губы Глафира. – И никакой Иванны там отродясь не было!

Ха. Знает наизусть, всё-таки. Превосходно!

– Это правда? – строго спрашивает женщина уже у меня.

– Да, – выдыхаю я, опуская глаза. – Но… Если позволите… Я… я не смогу вам помочь.

– Это ещё почему? – возмущённо вопрошает Глафира. – Ты сделаешь всё, что мы тебе прикажем!

– Так, женщины! – бьёт ладонью по столешнице господин, заставляя нас-троих вздрогнуть от испуга, и поднимается с места. – Я всё ещё не понимаю ваш замысел!

– Дорогой, нас разве когда-нибудь интересовала Корона? Нет. Напомню, что ты сам не обрадовался тому, что нашу кровиночку придётся отправить на растерзание столичным стервятникам. И вот – наша дочь нашла выход! Разве не чудесно? Мы выдадим… – ой, совершенно не важно, как её зовут! – за нашу дочь. На отборе она будет держаться в середнячках: не бросаться в глаза, но и не сильно плоховать, чтобы не позорить нашу семью. А Глафирочка в это время, – смотрит она на дочь, – поживёт в деревне? Да, милая? Там гораздо спокойнее, чем в суматошной столице близ Короля-чудовища. Мы сделаем так, что никто и не узнает о нашей маленькой шалости, которую мы устроим, чтобы уберечь нашу дочь.

Теперь господин всматривается в моё лицо пристальнее, заставляя моё сердце биться чаще, чем было минуту назад. Я не могу никуда уехать! Заменять на отборе Глафиру? Да они с ума посходили! И похоже, все втроём! Даже, если не брать в расчёт все прочие «не», кто в здравом уме примет служанку за благородную девицу?! В моём характере просто нет необходимых качеств: надменности, гордости и величия!

– Нет! – не сдерживаюсь я в итоге. – Нет! Я не могу! Не могу никуда поехать. У меня сестра. Она… Понимаете, она не может ходить. Ей нужна постоянная забота!

– Что-то припоминаю… – сужает глаза женщина. – Пару лет назад мы возвращались из деревни, где проводим лето… Одна из повозок со слугами перевернулась, несколько человек сильно пострадало, ещё больше умерло на месте. А одной повезло так, что даже царапинки не осталось. Это была ты, верно?

Вообще-то царапины на мне были, и ещё какие!

– Твоим матери и бабке совсем не повезло, – продолжает госпожа, своим равнодушием вонзая нож в мою едва зажившую рану. – У сестры повреждён позвоночник. Что ж! Королевский отбор и для тебя выход!

– Что… что вы имеете ввиду? – озадаченно смотрю я на госпожу.

– Мы предоставим твоей сестре лучшие условия, глупая! За твою услугу, разумеется. Она отправится вместе с нами в деревню, будет наслаждаться свежим воздухом, просторами… Жить наравне с нами. Почти. В любом случае, мы обещаем тебе, что она будет круглосуточно окружена заботой и вниманием. И потом, насколько мне известно, она скоро войдёт в брачный возраст? Что ж! Мы и судьбу её устроим! Предложение, Иванна, очень выгодное для тебя, с какой стороны не посмотри. Соглашайся. Ты не сможешь остаток жизни тянуть её на своих плечах, да и здесь ей мужа не найти. А в деревне мужчины не так привередливы.