Смоленская область 1082 год за три дня до празднования летнего солнцестояния.

Ветхая избушка стояла особняком и была пристанищем жреца, или, как его ещё называли, кудесника из-за владения заговорным словом. Её построили неподалёку от капища – языческого храма с идолами.

Черноволосый старик в сером одеянии сиживал на глиняном полу и что-то бормотал под нос, закатив глаза. Перед ним лежали ритуальные карты, разложенные в только ему известном порядке.

В помещении царила темнота. Сквозь отверстия в стене падали солнечные лучи. Они образовывали символ Чернобога – Навник, перевёрнутый треугольник с выступающими по краям линиями, сверху над которым нависал небольшой ромб. Если приглядеться, то символ напоминал голову козы. Никто не осмеливался входить, тем более прерывать ритуал. Лишь глупцы могли совершить столь безумный поступок и навести на себя гнев жреца.

Когда наступили тяжёлые времена, усиленные христианизацией земель, не желавшие расставаться с верованиями отцов и предков язычники, поспешили уйти на окраины, в глухие лесные местности как можно дальше от ра́звитых городов.

Они оставили всё, что им дорого, и отправились вместе туда, где им никто не смел повелевать, какому божеству молиться, языческому абы христианскому. Взяли в дорогу лишь самое необходимое.

Главеш искренне веровал, что Боги благословят в столь сложный час. Так, оно и вышло. Блуждая в поисках подходящего для житья места, им повстречался жрец Ведагор, который и указал дорогу в Кривой рог, где среди болот, отыскали безопасное убежище. Срубили избы, соорудили капище и другие хозяйственные постройки для нужд. Поначалу обратились к кустарному промыслу, лес, река, болота, предоставляли им такую возможность: лыкодерство, бортничество, рыболовство, охотоводство. Наладили процесс сыродутного производства железа из болотных руд, что давало мягкий металл – крицу высокого качества. Начали вести торговлю стальных изделий. Казалось, житьё-бытьё налаживается, однако жизнь в общине с каждым годом становилась тяжелее. А виной тому послужил страх людской. Дабы не навести гнев со стороны властей и церкви, простолюдины, и те, кто побогаче, всё чаще отказывались от общения с людьми, ставшими вне закона по своей вере. Но оставались и те, кто предпочитал двоеверие или двоемирие, таким образом, удавалось сохранить жизнь и местоположение в обществе. Неурожай последних лет, сильно осложнил положение беглецов, хотя жители каждую седмицу преподносили дары богам, устраивали пиры и игрища.

Рослый, широкоплечий мужик средних лет, но уже без могучих мускулов, коими бахвалился ранее, с распущенными русыми волосами до плеч, с густой растительностью на лице, ворвался в хижину. Он был взбешён, настолько, что посмел ступить на священную землю без позволения, с лёгкостью справившись с учениками жреца, охранявшие покой учителя. Главеш глупцом не слыл. Он был старейшиной в поселении язычников.

Жрец, не обращая внимания на Главеша, сидел неподвижно, только тембр и интонация менялись: громче, тише, почти беззвучно. Несколько раз резко подпрыгивал, вытягивал руки, сопровождая действия бормотанием, что заставило веронарушителя попятиться назад. Неожиданно служитель хлопнул ладонями, замолчал, исчез из видимости, сливаясь с полумраком. Главеш испугался, на миг впал в кратковременный ступор.

Рванул к выходу, споткнулся обо что-то, упал, громко выругался и, тут же пожалел о несдержанности. Угнетающую тишь пронзил спокойный, ровный голос:

– Творец молнии, Перун гневится! Невзгода пришла оттого, что и Велес злым духом обернулся, дабы сокрушить люд…

– Как же так?! Чем же не угодили им смертные?! – истошно заорал старейшина, одним рывком поднявшись. – Это ты избранный для продолжения их дела на земле: поддерживаешь огонь, сказываешь, когда праздновать, возносить моления, подносить подношения. Нарекаешь лучшие дни для посева и сбора урожая, указываешь на изменения погоды. Отчего же люд страдает, коли ты не справляешься? Выходит, голод напал из-за тебя? Сохраняешь традиции и несёшь древнюю веру людянам, а народ молвит, что иноземный владыка более благоволит своим детям, коли они живут лучше, а? Авось боги на тебя злобу затаили, а страдает люд, утратил способности, коли не слышат мольбы, иль недоглядел? Правду говори! Мы порешаем, как быть…

– Бойся, нелюдь! Сам не ведаешь, что говоришь… Предупреждал, встанешь не на ту тропу, погибели не избежать… Негоже небеса винить, ежели не сделал, того, что велено было, – закатанные белёсые глазницы вгоняли в дрожь, но Главеш словно не слышал, продолжал обвинять во всех бедах. – Говорил же, пришлым не место среди нас, не послушал, принял в общину. Прокляты они. Дитя их…

– Ведагор… – прервал Главеш на полуслове. – Видят боги, мы исправно выполняли наказы, но нынче брату туго живётся. Пустой болтовнёй сыты по горло… Даём время до восхода солнца найти решение. Ино, не смогу более сдерживать люд. – Повернулся спиной, направился к выходу, когда длань жреца впилась в плечо.

– Угрозы не страшусь! Слушай и внимай! В день летнего солнцестояния, когда граница между мирами особенно тонка, жизнь и смерть должны стать едины. Подле настанет всеобщее благоденствие.

– Что… Что это значит? – пробубнил старейшина, поубавив спеси.

– В день летнего солнцестояния, в праздник очищения, когда расцветёт цветок папоротника, магическое пламя и живительная вода окропят тело дитя пришлых. Но, знай, ежели жрети не случится, то кровавые слёзы прольются на земную твердь братьев твоих.

– Что ты такое трепишь? Мы не приносим в жертву себе подобных! – возмутился Главеш, – только животных! Народ не согласится… Мальчишку на жертвенник? Напряжение подскочило ещё выше. Старейшина повернул шеей, не решаясь нарушить тишину. Вскоре перестал ощущать тяжесть на плече, огляделся, в хижине никого не обнаружил. Прохладную полутьму нарушало прерывистое дыхание, затем скрип отворяющейся дверцы и твёрдые шаги, удаляющиеся восвояси.

– Я нашёл дитя, хозяин, – молвил Ведагор, обращаясь в пустоту, – жрети свершится и мальчишка умрёт. А вместе с ним и надежда смертных на спасение.

– Да пробьёт час смерти? – послышался властный приглушённый голос. – Да погрузится мир Яви во тьму.

2 Глава

Наказание

Среди болот на левом берегу Громовки затерялась от людского ока деревушка под названием Кривой рог. Смутный проблеск наступающего рассвета, проник в окна небольшой избёнки, разбудив мальчишку десяти годков отроду. Уткнувшись в соломенник, он спал на полати – деревянном настиле. С наступлением холодов высокие лежанки устраивали под потолком между печью и стеной, а в летнее,  напоминали скамейку. Сегодня для Ладара наступил важный день: отец обещал взять на охоту и даже самому натравить зверя, после чего он смело мог назвать себя отроком. Настал тот час, когда сбудутся мечты, и отец наконец-то будет им гордиться. Довольная улыбка расплылась по детской мордашке с весёлыми веснушками на щеках. Быстренько огляделся: в крошечной избёнке было всего одно помещение.

 Вдоль стен тянулись лавки, на коих лежали высушенные растения. В дальнем углу, по диагонали от печки располагалось самое важное и почётное место – красный угол. Иконы выставлялись только в позднее время, перед трапезой, а после убирались в сундук, чтобы не прознали односельчане о том, что поклоняются они христианскому богу. Здесь же стоял дубовый стол на широких ножках. В противоположном углу красовался огромный старинный сундук с железными петлями.

Ладар оглянулся и, убедившись, что взрослых нет, подошёл поближе. Крышка сундука была приподнята, хотя в последний раз отпиралась год назад: в тот день отец строго-настрого запретил подходить к сундуку.