У знакомого рыбака я выпросил весельную лодку и выгреб на середину озера Неро. Оно волновалось, тени белокаменных храмов и палат смешались, исчезли со взъерошенной воды. Я повел лодку мимо кремля к Яковлевскому монастырю. Освещение менялось непрестанно — то майский грозовой ливень рябил озеро и скрывал даль, то солнце внезапно всеми лучами нацеливалось на какой-нибудь храм, будто намереваясь вывести его вперед или приподнять над другими.

Со своим кремлем, городскими архитектурными памятниками, Яковлевским монастырем на западе и Авраамиевым на востоке, Ростов Великий не сравнится ни с чем в целой России. Он совершенно своеобразен, и лейтмотив его торжественной красоты принадлежит именно XVII веку. Общий замысел здесь легко угадывается: это идея величия. И строители нашли великолепную форму для ее воплощения.

Когда плывешь на лодке мимо Ростовского кремля, здания его как бы тихонько передвигаются по твоей воле, оборачиваются к тебе то одним фасадом, то другим, купола и главы то собираются в пышные букеты, то словно растягиваются в гирлянду. Башенные шатры осторожно выдвигаются из-за деревьев, располагаясь между куполами и крестами.

Такой калейдоскопической смены архитектурных пейзажей на небольшом пространстве не увидишь больше нигде. Зритель здесь становится художником, творцом — в его воле бесконечно разнообразить и менять эту сказочную панораму, стоит только не спеша грести, чтобы, наконец, включить в нее еще и окраинные монастыри, сторожащие с боков резной белокаменный ларец кремля.

Какие же здания образуют этот ансамбль?

Строго говоря, не все эти здания относятся собственно к кремлю, но издали они все так слиты воедино, что кажутся неразделимыми.

Основа ансамбля — уже знакомый нам Успенский собор XVI века, отделенный невысокой каменной оградой от городского центра. Рядом с ним красивая звонница, грандиозный музыкальный инструмент с его тринадцатью звучными колоколами, создавшими славу «ростовскому звону». Каждый из этих колоколов — настоящее произведение искусства.

Архитектура звонницы кажется москвичам знакомой. Ведь когда-то в Москве, из окна патриарших палат, ростовец Иона Сысоевич, «блюдя» место опального патриарха Никона, глядел на Соборную площадь, на колокольню Ивана Великого с пристроенной к ней кремлевской звонницей.

Вслух митрополит Иона осуждал Никона, считавшего, что патриаршая власть выше царской, но втайне сочувствовал никоновской идее величия церкви и ее главенства над троном. Никон, почувствовав охлаждение к нему царя Алексея Михайловича, самовольно оставил Москву и удалился в Воскресенский монастырь на Истре. Он ждал, что царь встревожится и пошлет за ним. Однако патриарху подыскали «местоблюстителя» и не позвали назад, в Успенский собор Москвы. Тогда Никон внезапно воротился в Москву сам, так же неожиданно и самовольно, как уехал. И тут-то Иона ростовский вопреки наказу уступил ему престол. За это он и сам сразу угодил в немилость и вынужден был навсегда удалиться в свой Ростов.

Здесь, в своей вотчине, митрополит Иона, церковный феодал, богач и неограниченный властелин над шестнадцатью тысячами крепостных крестьян, вложил всю неизбытую страсть властолюбца в создание кремля — митрополичьего града. Иона и здесь мечтал о Москве, мысленно видел ее, и не случайно в ростовских постройках повторены некоторые московские архитектурные формы.

В Ростовском кремле поразительный композиционный дар зодчих ярославской школы сочетается с московской нарядностью, столичной пышностью, узорочьем. Вообще-то говоря, различие в архитектурных школах XVII века можно сравнить с различием местных говоров в едином общенациональном языке. Разумеется, есть свои излюбленные приемы у зодчих суздальских, новгородских, ярославских, московских («суздальский вогнутый шатер», «ярославский план храма», «ростовский тип фланкирующих башен»…), но в целом речь идет всего лишь о различных говорах одного общерусского архитектурного языка.

Важная особенность ростовского (как и борисоглебского) ансамбля — многоглавые надвратные храмы с башнями, как бы поставленными сторожить воротную арку. Часто эти башни соединены ходовой галереей, красиво украшенной. Таковы храмы Воскресения и Иоанна Богослова. Этим надвратным храмам вторят золотая глава высокого, очень стройного храма Спаса на Сенях, церковь Одигитрии, прижавшаяся к северной стене, шатры и шлемы кремлевских башен. А в самом городе великолепно согласованы с кремлем храм Спаса на Торгу и церковь Рождества богородицы среди зелени сквера.

Добавьте к этому архитектурному богатству еще соборы и стенные башенки обоих окраинных монастырей, Яковлевского и Авраамиевского, попробуйте представить себе весь этот белокаменный гимн, повторенный в зеркале озера Неро, и легко будет понять, откуда русские песенники черпали краски, чтобы воспевать сказочные грады над водами, дворцы Бовы-королевича или терема на «острове Буяне»!.. Народные песни и сказки передавали то, что можно было в действительности увидеть на древней Руси и что дошло сквозь века и до нашего времени в виде памятников архитектурного искусства, созданных мастерами из народа.

Кто же был строителем Ростовского кремля? Кому принадлежит художественный замысел всей композиции?

Поиски ученых приоткрыли эту тайну: в синодике (списке умерших, за которых молилась церковь) одного из ростовских храмов записан под 1684 годом на поминание род «палатного мастера», каменщика Петра Ивановича Досаева. Именно этот ростовчанин и является, по мнению советских исследователей, строителем кремлевского ансамбля.

Кремль Ростова Великого, как и все городские здания, связанные с ним единством архитектурной композиции, понес в течение прошлого века и в начале нынешнего немало потерь — по вине городских и церковных властей, портивших ансамбль безвкусными переделками. К счастью, Ростову Ярославскому не довелось познать в годы Великой Отечественной войны горечь гитлеровской оккупации. Варварская взрывчатка не поднимала здесь на воздух древние стены и башни. Но, разумеется, в те годы ремонтные работы не велись, памятники ростовского зодчества выглядели после войны запущенными.

После победы Ростов медленно чинился, а в начале пятидесятых годов неожиданно пострадал от стихийного бедствия: страшный смерч налетел на город. Очевидцы рассказывали мне, что летним днем 1953 года надвинулась со стороны озера черная туча, воздух взвихрило, загремели сорванные железные крыши, большие рыбачьи челны взлетели вверх, как бумажные игрушки, а потом рухнули на улицы и дома, в сотнях метров от берега. Кремлевские церкви и башни остались непокрытыми, обезглавленными. Это грозило памятникам быстрой гибелью.

Советское правительство приняло решение о полной научной реставрации кремля и главных памятников ростовской архитектуры. Потребовались крупные денежные средства, много строительных материалов и большое число высококвалифицированных мастеров всех специальностей, в особенности плотников и каменщиков. Начатые в 1956 году работы велись под руководством архитектора В. С. Баниге до 1960 года.

Ныне ростовский ансамбль кремля и другие памятники возрождены в таком виде, как были созданы в XVI–XVII веках. Нельзя не думать с горячей благодарностью о людях, вынесших гигантский труд этой художественной реставрации, самой грандиозной в нашей стране за три последних столетия!

Реставрационные работы в Ростове не прекращаются и в наши дни. Предстоит еще много сделать, чтобы укрепить и сберечь отличные фресковые росписи надвратных храмов ростовского кремля, принадлежащие кисти художников Ярославско-Костромской школы.

…Доброжелательные автотуристы подвезли меня по московской дороге до моста через речку Ишню. Казалось бы, после ростовских памятников архитектуры уже ничто не могло поразить воображения. Однако маленький деревянный храм Иоанна Богослова на Ишне не померк даже перед каменной архитектурой Ростова!

Хорошо прийти сюда под вечер, спросить ключ у сторожихи Надежды Константиновны Калмыковой, и побыть здесь перед небольшим иконостасом, хранящим следы шаровой молнии, что могла бы испепелить маленький храм, но лишь сбила главку, оставила странные пятна на иконах, будто подзолотила некоторые узоры и венцы, и ушла в окно, «насытясь разрушением». Пахнет здесь старым сухим деревом, и можно руками ощупывать хорошо подогнанные сосновые бревна, проверять доброту их тески и рубки.