© Геннадий Авлаесенко, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Перископ-Волга», 2021

Все дети верят во что-либо таинственное, необъяснимое, ужасное даже. Причём не только сопливые первоклашки или второклашки, но и учащиеся более солидных классов. До выпускных включительно…

Наверное, с верой во всё нереальное подрастающему поколению просто интереснее жить. Особенно ежели в мире реальном их окружает такая скучная, такая серая и такая обыденная действительность.

И в то же время чем взрослее становится подросток, тем всё более отчётливо он начинает понимать: сказки всё это, и ничего из этого в реальном мире нет и просто быть не может! Ничего, кроме многочисленных и затёртых буквально до дыр сюжетов из многочисленных и таких похожих друг на дружку фильмов категории ужасов.

Вот и Лёля тоже не была исключением из всеобщего этого правила.

Она тоже уже почти не верила во все эти детские «страшилки», но лучшей своей подружке Марьяне Лёля почему-то поверила. И поверила сразу же после того, как та под огромным секретом сообщила, что в её квартире имеется живая игрушка. Вернее, не то чтобы совсем уж живая, но таинственно-оживающая по ночам.

– Мама мне не верит! – со вздохом добавила Марьяна. – Она считает, что я всё это просто нафантазировала. И бабушка тоже так считает. А ты? – замолчав на мгновение, Марьяна бросила косой взгляд на подругу. – Ты тоже думаешь, что я вру?

– Да нет же, я тебе верю! – торопливым шёпотом проговорила Лёля, придвигаясь со стулом как можно ближе к подруге (дело на уроке происходило, вернее, на уроке математики). – Очень даже верю! А как она выглядит, игрушка твоя?

– Клоун, – коротко ответила Марьяна и вновь замолчала.

– Клоун? – удивилась Лёля. – Какой ещё клоун?

– Обыкновенный, игрушечный. Я его…

Но тут Анжела Митрофановна, прервав объяснение, строго взглянула, сначала на Лёлю, а затем и на Марьяну, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Марьяна замолчала, а Лёля вновь отодвинулась от подруги на положенное расстояние.

– Потом расскажу! – дождавшись, пока математичка потеряет к ним всяческий интерес и далее займётся объяснением всевозможных тригонометрических премудростей, прошептала, вернее, прошипела Марьяна. – После уроков!

Урок математики был последним на сегодня, и Лёля, согласно кивнув, принялась терпеливо ждать его окончания. Объяснений Анжелы Митрофановны она уже не слушала, вернее, некоторое время ещё пыталась хоть что-либо из этих объяснений уловить, но, пропустив начальную их стадию, поняла, что все попытки сего уловления, увы, тщетны и совершенно даже бессмысленны. Тогда, махнув мысленно рукой на замысловатые эти формулы и теоремы, Лёля закрыла глаза и принялась считать до тысячи. Тоже в мыслях, разумеется.

Звонок прозвенел на цифре семьсот сорок четыре, и все двадцать пять девятиклассников (то есть учащихся 9 «Б» класса) дружно рванули к выходу. Все, кроме…

Лёля с Марьяной остались. Марьяна – потому, что была сегодня дежурной по классу, ну а Лёля, естественно, за компанию, такая уж сложилась у них давняя традиция.

– Ты пока стулья подними, а я сгоняю губки намочу, – скомандовала Марьяна, брезгливо сдвигая в кучу влажные и белые от мела губки. – Или, может, ты этим займёшься?

Но Лёля уже занялась стульями, и Марьяне ничего другого не оставалось, как тащиться через весь коридор к умывальникам, что она, естественно, и проделала всё с той же брезгливой гримаской на хорошеньком личике.

А Лёля, покончив со стульями, принялась подметать пол. Вообще-то, в её личные дежурства Марьяна всегда ограничивалась простым поднятием стульев, но Лёле просто не хотелось сидеть без дела в ожидании подруги. Да так оно и быстрее будет…

В их небольшой компании всегда верховодила Марьяна, весёлая и заводная, но в последнее время она вдруг изменилась, резко и неожиданно. Была болтушка из болтушек, а теперь всё больше молчала. И вообще, сделалась замкнутой, раздражительной без причины… Домашние задания у Лёли на перерывах торопливо скатывала (а раньше всё наоборот было!). Лёля, теряясь в догадках, по поводу столь неожиданного изменения характера подруги, пришла, наконец, к выводу, что на Марьяну могло угнетающе подействовать лишь одно. А именно, что третья общая их подружка, Иришка, укатила на целых два месяца в какой-то лечебный то ли санаторий, то ли профилакторий, и теперь Лёля с Марьяной могли общаться с подругой лишь посредством мобильной связи, да и то не в любое время суток. А это, как вы сами понимаете, совершенно не тот эффект…

Оказывается, дело было вовсе не в Иришке!

Не в Иришке, а в странной игрушке, таинственно оживающей по ночам…

В каком-то игрушечном клоуне… Так, кажется, охарактеризовала эту игрушку сама Марьяна.

Пока Лёля над всем этим усиленно размышляла, вернулась Марьяна и принялась небрежно елозить мокрой губкой по исписанной мелом доске. Не удержавшись, Леля принялась и в этом ей помогать, а потом подружки вместе вышли из школы и направились в сторону дома.

Всё это время Лёля с нетерпением ожидала продолжения истории об оживающем клоуне, но Марьяна упорно молчала, а Лёля, не желая обнаруживать своего нетерпения, тоже шагала молча. И так, в полном и обоюдном молчании, они и дошли до старой обшарпанной пятиэтажки, в которой и проживала Марьяна вместе со своей мамой и бабушкой.

– Хочешь, покажу? – неожиданно проговорила Марьяна, уже сворачивая к подъезду. – Клоуна посмотреть хочешь?

– Хочу! – обрадовано отозвалась Лёля, сворачивая вслед за подругой. – А то я уж было решила, что ты мне просто лапшу на уши вешала с клоуном этим…

– Было бы кому!

Последняя фраза прозвучала почти оскорбительно, но Лёля на Марьяну обижаться не умела. Иначе давно рассорилась бы с ней до конца дней своих.

Марьяна жила на самом последнем, пятом этаже, и Лёля немного запыхалась, стараясь не отстать от подруги. А вот Марьяна преодолела все эти лестничные пролёты на одном, как говорится, дыхании. Остановившись у входной двери, она чуть помедлила, поджидая Лёлю, потом нажала на кнопку звонка. Немного повременив, нажала повторно…

– Ну где же она? – досадливо пробормотала Марьяна, торопливо шаря в рюкзаке в поисках ключа. – Уснула, что ли?

Наконец-таки ключ был обнаружен и дверь отворена.

– Бабуля! – крикнула Марьяна, первой входя в прихожую. – Ты где?

И вдруг, испуганно вскрикнув, вновь выскочила на лестничную площадку.

– Ты чего? – не менее испуганно прошептала Лёля. – Случилось что?

– Сама посмотри! – тоже шёпотом отозвалась Марьяна.

Глаза у неё были почти круглые и какие-то стеклянные, что ли…

– Иди, ну! – повторила Марьяна уже чуть громче. – Только не наступи!

Но Лёля даже с места не сдвинулась.

– На кого не наступить? – проговорила она осипшим от волнения голосом. – На бабушку?

– На бабушку… – машинально повторила Марьяна и, осекшись, с ужасом уставилась на Лёлю. – На какую бабушку?

Ничего на это не отвечая, Лёля лишь молча смотрела на Марьяну.

– Ты что, дура?! – с каким-то даже облегчением заорала на подругу Марьяна. – Бабушка тут причём?! На клоуна не наступи… до самой почти входной двери успел доползти, гадёныш!

– Господи, а я уж было подумала…

Решительно отстранив Марьяну, Лёля первой вошла внутрь так хорошо знакомой ей квартиры.

На войлочном коврике прямо возле её ног действительно лежал клоун, ярко и довольно искусно раскрашенная игрушка, сделанная, скорее всего, из резины.

Но когда Лёля, наклонившись, подняла клоуна, она поняла, что ошиблась. Никакая это не резина – другое что-то, но вот что, этого Лёля так и не смогла разобрать.

– Гуттаперча это! – буркнула из-за спины Лёли Марьяна, – она чем-то резину напоминает, но в чём-то от неё и отличается сильно. В общем, когда-то гуттаперча эта очень широко распространена была, много из неё тогда разных вещей делали.