- Желаете войны? Вы ее получите.
- Ну почему сразу - война? Не только война. Еще Голод, Мор и Чума. И, - лучезарно улыбнулся, - я.
- Зачем вам это, Ракитянский? Что я вам сделал? Может быть, проще договориться?
Ты обидел мою девочку. Ты сделал ей больно. И пока я отстранил ее от дел, и она занята кислородными коктейлями и йогой для беременных, я оторву от тебя такой кусок, какой смогу. Nothing bysiness. Only personal.
Слава встал и посмотрел на собеседника сверху вниз.
- С пятым всадником апокалипсиса невозможно договориться. Надоест – отстану.
- С Терентьевым такими же методами разбираться будете? – вопрос прилетел в спину.
Ответил, не оборачиваясь.
- А про Терентьева, как и про все остальное – вранье.
Вышел, не попрощавшись.
* * *
Слава: Ну, ты скоро родишь?
Поля: Куда торопишься?
Слава: Мне скучно дома без тебя.
С ответом ПолинЛексевна не торопилась. Ростислав оглядел кухню. Так, посуда вымыта и расставлена, продукты разобраны. Чем бы занять руки? Его с самого утра снедало какое-то непонятное беспокойство. Пиликнул телефон. Слава его взял и тут же чуть не обронил.
На экране было…нечто. Красное, сморщенное, отдаленно похожее на человека. Маленького человека. Впервые в жизни Ростислав Ракитянский испытал головокружение. Такое, что пришлось ухватиться за край стола. Снова пиликнул телефон. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прочесть написанное.
Поля: Знакомься – Роман Ростиславович Ракитянский.
Пальцы тряслись и не попадали по буквам. Звонить – дело гиблое. Говорить не сможет.
Слава: Когда успела?
Поля: Два часа назад.
Он все-таки сполз по стене. Выпить. Надо срочно чего-нибудь выпить. Выудил и шкафа бутылку, отхлебнул. Зашибись. Оливковое масло. Зато горло прочистилось. И мозги – немного. Так, ему нужна консультация кого-то опытного! Палец двинулся по экрану, пересылая фото.
Ракета: Успокойся, Тихий, Марфе ничего не угрожает. Вряд ли она клюнет на ЭТО.
Тихий: Ух ты, какой красавец!
Тут Слава не выдержал. И перезвонил.
- Издеваешься?! – без предисловий.
- Дурак ты, - беззлобно огрызнулся Тихон. – Не так смотришь. Потом поймешь.
Слава буркнул что-то невразумительное.
- Поздравляю, в общем! – хохотнул бессердечный Тин. – В себя придешь – приезжай отмечать.
Нет, какое «отмечать», если он не так смотрит?! Ему надо посмотреть так, как надо, правильно!
Теперь можно и жене позвонить.
- Я к вам еду.
- Не вздумай, - тихо и сонно. - Мы спим.
- Спите. Я буду молча любоваться.
* * *
Поля так устала, что провалилась в сон – резко, внезапно. И так же внезапно, словно разбуженная чем-то, проснулась. И взгляд, ведомый наливающимся материнским инстинктом, сразу нашел детскую кроватку.
Пустую.
Полина резко села на кровати и тут же поморщилась от боли. Зато увидела. В кресле у окна широкоплечий силуэт с маленьким голубым свертком на руках. Смотрит внимательно, что-то шепчет беззвучно, видно лишь, как шевелятся губы.
Он понял, как надо смотреть. И сейчас у него на руках был самый красивый, самый замечательный и самый любимый на свете ребенок. Его сын.
Держитесь, девки. Ромка Ракитянский родился.
Поля тихонько спустила ноги с кровати, прошла к креслу, прижавшись губами к русоволосой макушке, обняла за плечи.
- Что делаешь?
- Разговариваю с судьбой.
- Что она говорит?
- Она всегда молчит.
- А ты?
- А я ее благодарю. За тебя. За вас.
Повернул голову и прижался губами к лежащей на плече женской руке. Потом лег на нее щекой. И тихо сказал:
- Ну вот теперь, дорогая моя, у нас точно – Ро-ман.
- Продолжай.
- Я тебя…
- … люблю.
Вердикт суда
Подсудимым предоставляется последнее слово:
Слово предоставляется герою: Люблю ее
Слово предоставляется героине: Люблю его
Слово предоставляется автору, а он теперь прячется за широкую спину О.Генри: Это было и красиво и просто, как всякое подлинно великое жульничество.
Господин судья, прошу огласить приговор.
Судья, поправляя воротничок, несуществующий парик и очки, берется за бумагу, а потом откладывает ее в сторону и цитирует по памяти:
Не с ненавистью судите, а с любовью судите, если хотите правды (с )Ф. Плевако
Стало быть – виновны. Любят. И пусть будет счастливы.
Заседание объявляется закрытым.
Конец
