Он снова медленно пополз к ногам воина, но безжалостно получил сапогом по лицу от белоголового.

– Врёт, – повторил тот с презрением.

– Это правда? – спросил воин в алом плаще. Первые два слова, которые он произнёс с тех пор, как вошёл в зал, лязгнули сталью.

Княжна уставилась в пронзительные льдисто-голубые глаза. Воин был красив. Правильные черты лица, острые скулы, волевой подбородок гладко выбрит по дафиаркамской моде. Светлые, почти белые волосы зачёсаны назад. Братья с тем белоголовым, что нарушил Кадаган? Нет, просто похожи. Но всё равно очень близки.

Друзья. Друзья детства.

Девушка поднялась на ноги, двинулась к нему. Десятки мечей выскользнули из ножен и окружили со всех сторон. Она не остановилась.

– Стой, невеста, не спеши! – Белоголовый тоже взялся за меч. – Больше ни шагу, поняла?

Княжна поняла. Она медленно опустилась на колени, но не склонила спины, как её отец, и продолжила неотрывно смотреть в глаза воина, гордая и прямая.

«…и налетят чёрные беркуты, – беззвучно зашептали губы сами собой, – но поведёт их беркут белый… беркут белый, крылья красные, взгляд отважный, сердце чистое…»

– Чего ты там бормочешь? – строго спросил белоголовый. – Отвечай на языке империи, когда к тебе обращается сам наследный принц Дафиаркама!

Сёстры испуганно переглянулись, князь затаил дыхание.

– Ну? – Белоголовый не выдержал, сделал шаг вперёд, но крепкая рука принца задержала его.

Губы девушки остановили на миг бормотание, дрогнули в лёгкой улыбке.

«…летит выше облака, всё видит, всё знает, куда махнёт крылом – туда смерть упадёт, куда перо уронит, там пожар разгорится…»

Она научилась этому давно, ещё до первой крови. Не говорила никому: ни отцу, ни сёстрам, лишь иногда потихоньку боль роженицам снимала да указывала пастухам, где искать заблудшего кхора. Когда же пришёл Тиррген и привёл войско, когда убил братьев и потянул к княжне свои грязные похотливые руки, она не сомневалась, что отвадит вождя ниу.

Она ошиблась.

Страх прочно засел в сердце девушки, застрял кривым ножом в подреберье. Отдать себя Тирргену княжна не боялась, но Сивый Нурталл, дед вождя… Его распевный шёпот сгибал хребет любому воину, заплетал мышцы в тугие жгуты, отнимал дыхание и волю. Его цепкий взгляд пронзил девушку насквозь и долго шарил внутри. Именно Нурталл заставил князя принять калын за старшую дочь.

Никто не смог возразить, языки липли к гортаням. Не смогла возразить и княжна.

– Нурталл рядом с Тирргеном – Тиррген непобедимый. – Старик шипел и прищёлкивал в ухо вождю. – Но Нурталл не вечный. Нурталл скоро умрёт, а силу передавать некому. Теперь есть кому. Ей. – Узловатый, потемневший от времени палец больно ткнул девушку в грудь. – Молодая жена, сильная кровь, крепкие дети. Для Тирргена шептать будет заместо Нурталла, и Тиррген снова непобедимый. Для детей шептать будет, для внуков. Весь север будет ниу.

Княжна не хотела шептать для кровожадных ниу. Но знала, что не сможет отказаться.

Поэтому, когда во дворе раздался стук копыт дафиаркамских пуинов, она не сомневалась ни секунды.

Девушка не сводила глаз с принца. Как легко произнести сейчас: «…беркут белый, крылья красные, не лети, не гляди, воротись домой к солнцу южному, к брегу дальнему, уводи за собой стаю чёрную…». И он уйдёт, отдаст приказ оставить Варф-Дорлон. Отец возликует, сёстры перестанут лить слёзы.

А в начале лета вернётся Тиррген…

– Белый принц, – твёрдо произнесли губы, – я просить пощада для отец мой и сестры моя. Золото брать, меха брать, люди плен брать, на юг уводить. Моя жизнь брать. Я верной быть, послушной.

Князь округлил глаза, попытался возразить что-то и не смог. Сёстры, что сидели за его спиной испуганными комочками, ойкнули, потянули руки вперёд, но через миг вновь сжались от громкого хохота белоголового.

– Ты и так будешь послушной! – отсмеявшись, выкрикнул он. – Всё золото и меха без того принадлежат империи! Кем ты себя возомнила, чтобы ставить Дафиаркаму условия?! Да за такую наглость…

– Келсий, – прервал его принц. – Подожди.

Он отстранил воина, сделал шаг вперёд. Взял княжну за подбородок и медленно поднял с колен.

– Твоё имя? – негромко спросил он, не в силах оторвать взгляда от пронзительных чёрных глаз девушки. Бездонных. Удивительных. Бесконечно прекрасных.

Белоголовый Келсий шумно втянул воздух, махнул рукой и отвернулся. В этот момент княжна поняла, что победила.

– Олириадна, – выдохнула она и тихо добавила: – Мой господин.

***

Несколько боевых лирн под командованием Стратуса Ликантора Хордрона двигались на северо-восток. Принц пристально глядел вперёд на бескрайнюю холодную степь, покрытую снегом. Дарф в начале зимы не радовал, чего не скажешь о мехах, добытых местными охотниками в это время года: гладкие, искристые, ворсинка к ворсинке… Во время первых своих походов на север наследник трона незаметно кривился – уж больно военные экспансии походили на обычный грабёж. Теперь привык. Приструнить непокорных, напомнить о власти империи, а заодно пополнить казну. Пустеющие на глазах схроны и сундуки доходчиво объясняли северным князьям, кого они должны почитать и бояться. Не мелких своих божков, не наглых кочевых ниу.

Лишь Дафиаркам.

– Мой принц. – Келсий Кирниус давно ехал рядом, бросал настороженные взгляды на друга детства, и вот наконец решился высказать затаённую мысль, что ела поедом с самого утра, едва башни Варф-Дорлона скрыла поднимающаяся метель. – Мы нарушили приказ императора. Она того стоила?

– Не беспокойся. – Стратус пропустил колкость мимо ушей. – Я сам объяснюсь с отцом.

Белоголовый пожал плечами. Оставить князя Третада и его дочерей в живых, пусть и среди пустого города, было, мягко говоря, опрометчиво. Князь явно заключил договор с паскудами ниу, пообещал им старшую дочь. И ничего не меняет, что дочь эта уже на пути в Лонгард. Подсунет князёк под вождя другую, у него их без малого десяток. Гнездо бунта, хоть и разграбленное, не уничтожено до конца. А этот вождь с рогатым шлемом непременно сюда вернётся, ещё и в пустой крепости обоснуется, у тестя под боком. Потом не вытравить. Столько головной боли из-за какой-то смазливой бабы…

Не похоже на принца. Раньше он никогда не проявлял слабость. Никогда.

Может, Келсий чего-то не понимает?

– Я в политике не силён, – продолжил он. – Княжна, дочь знатного рода… Она отправилась в столицу, чтобы… что?

Принц не ответил, хмуро смотрел вперёд.

Там за спиной метели мергеты угоняли на юг целый город. В крепости остались лишь князь Третад с младшими дочерьми да немощные старики. Глупое, иррациональное решение. Конечно, рабовладельческая гильдия «Мергетус Седар» потирала руки и благословляла принца: везти домой жирную добычу куда приятнее, чем топать дальше, сквозь снега. Но оставить жизнь князю, нарушившему верность империи, и его семье… Хордрон Ликантор отдал однозначный приказ о казни всех предателей. Солдаты переглядывались, однако молчали, заикнуться об этом осмелился лишь Келсий.

– Тут один выход: жениться, – заключил белоголовый и бросил на Стратуса красноречивый взгляд. – Тогда и князёк пригодится. Весь Дарф ему добровольно поклонится, сам на ниу охоту устроит. Поддержка императорского рода – это вам не кхор начхал. Да и брачную ленту будет кому подержать. А может…

– Может, – обрубил принц. – Может, и женюсь.

Он понимал, что Келсий не столько ищет объяснение странному поступку, сколько подтрунивает. Ну и пусть.

Долгая, удивительная ночь с Олириадной ничуть не измотала, хоть мужчина и не сомкнул глаз. Гладкое податливое тело, опьяняющая страсть, горящие глаза, бесстрашие, тесно сплетённое с рабской покорностью… Всё это искупало любую ошибку. С отцом он объяснится, признает вину, понесёт наказание. Но девушку оставит около себя.

«Нам нельзя расставаться, – шептали зацелованные губы на наречии рэ, а чёрные глаза тянули в бездонный омут. – Когда Обещанная снимает Обет, она навсегда отдаётся покровителю. Теперь я твоя навечно».