Пятнадцать минут назад в этой комнате ещё было подобие семьи и уюта, но теперь это кончилось. Даниил стоял возле балконной двери и ревел, закрыв маленькими ладошками личико. Плечики во фланелевой рубашке динозавриками поднимались и опускались очень быстро, и сиплый, надрывный голос сжимал сердце матери. Дина поднялась в кроватке и, цепляясь за деревянный бортик, с искажённым лицом кричала. Это мало походило на плач, скорее, крик ужаса и страха.

Молодая женщина, мать этих двоих малышей, сейчас не могла подойти ни к одному из них. Она слышала их вопли, но голова была раскалённой, и невыносимая боль под глазом стреляла куда-то в мозг.

— Ты можешь мне оставить хотя бы немного денег, — хрипло сказала она, — на первое время?

— На, — он швырнул ей в лицо несколько купюр, которые достал из их семейного «сейфа», вазочки для варенья с отбитым краем на кухонном шкафу. Остальное мужчина быстро засунул в карман джинсов.

— Это всё? — спросила она, вся дрожа от ярости и внутренней муки, но не решалась приблизиться к мужу ближе, чем на два метра. За это уже отдувалась левая часть лица, которая назавтра будет синяя.

Дети в комнате продолжали орать. Дина уже немного умолкла, икая.

— Перебьёшься. Ты не пропадёшь, позвонишь своей распрекрасной сучке-подружке и она всё устроит. И деньги, и работу.

— Ты же знаешь, что это не так. Какая она мне подруга?

— Надоело, — грубо выплюнул он. — Ты, клуша, привыкла сидеть… Сиди дальше, тогда сдохнешь вместе со своими спиногрызами.

— Это твои дети, — напомнила она, и тут же отшатнулась от занесённого мужниного кулака.

— Заткнись, сука.

Молодая женщина шмыгнула носом, схватила полотенце и вытерла лицо, увидев кровь. У неё часто случались носовые кровотечения, она привычным жестом зажала его полотенцем, оставив открытыми только глаза. Правда, один почти не раскрывался, потому что любимый ударил по лицу пять минут назад.

Ругались они всю семейную жизнь в течение пяти лет. А вот руки он стал распускать совсем недавно. Первый раз ударил прошлой осенью за то, что начала поднимать на него голос, выясняя, откуда он явился пьяный. Дине было только две недели.

Муж пошёл в комнату своей ныряющей походкой, и стал там собирать вещи, бросая как попало в спортивную сумку. Молодая женщина быстро взяла на руки Дину, чтобы успокоить, и поэтому Даниилу повезло меньше.

— Перестань ныть, нытик! — заорал мужчина и дал затрещину четырёхлетнему сыну так, что тот ударился лбом о балконную дверь и упал рядом, плача и зажимая голову от страха ручонками.

— Перестань! — нечеловеческим голосом закричала мать, подлетела к ребёнку и стала поднимать его за руку.

— Фу, сука, как ты меня достала! И сучонок твой… скажи ему заткнуться, иначе я его сам заткну, — сцепив от злобы зубы, сказал мужчина.

Он продолжил бросать вещи в сумку, а женщина увела на кухню Даниила, продолжая держать нервно вздрагивающую Дину. Ребёнок всё ещё икал и плакал.

Очень скоро папа этих детей и её законный супруг, Кошнин Валерий, хлопнул дверью и ушёл, оставляя за спиной как будто выжженное поле.

Зайдя в комнату, молодая женщина ужаснулась хаосу, который был там. Из шкафа все вещи были выброжены, в том числе и документы. Все ценности, которые были нажиты за эти пять лет, он забрал. Обручальные кольца, её браслет, который он подарил ещё в те времена, когда они встречались; колечко с цирконием её матери (серьги из этого комплекта остались на ней, потому он их не прихватил, как и тоненькую цепочку с крестиком), небольшой новый телевизор толщиной в пять-семь сантиметров. Всё это запросто можно было продать. Остальное, что было в квартире, не стоило ничего. Да и сама квартира была хозяйская, как и мебель, и старая техника.

Кошнины снимали её в Ново-Переделкино, платя за месяц вперёд. Однокомнатная, с протёртыми вокруг выключателей обоями и штопаным линолеумом. Но это было лучше, чем то убожество в старой коммуналке на Басманной в первый год их совместной жизни.

Молодая женщина, принявшаяся аккуратно слаживать вещи, задрожала, и изо всех сил постаралась не расклеиться и не разреветься. Хватало и отчаянья детей, ведь они пусть и на своём, маленьком уровне, но поняли, что происходит.

Её звали Виктория, что означает победа. Никогда в своей жизни она бы не сказала, что где-нибудь и когда-нибудь победила или выиграла.

Скоро тридцать, двое детей, и почти бывший муж, в которого когда-то, конечно, была влюблена. Больше за душой абсолютно ничего. Было, правда, образование, но не ахти какое, среднее. От высшего её отговорил муж, который и без института за плечами поначалу неплохо зарабатывал. Потом его уволили за пьянки на рабочем месте с завода по изготовлению пластиковых окон, и настали для их семьи тяжёлые времена.

Убрав в квартире и покормив детей, Вика поняла, почему почти спокойно воспринимает случившееся. Когда-то это должно было случиться. Уже года три они шли к этому, и по всем законам жанра Дина не должна была появиться на свет, от таких мужей не рожают детей. Даниил родился после свадьбы, они ещё только начинали жить семейной жизнью, Валера проводил вечера дома и старался даже помогать ей в ведении хозяйства. Но всё это закончилось.

Вике после ухода мужа пришлось отвечать на серьёзные и прямые вопросы сына, и она, как всегда, старалась не врать. Разве самую малость.

Да, папа ушёл от них, и теперь они будут жить без него. Нет, не потому, что он их не любит, просто папа хочет жить по-другому, но будет, наверное, навещать и делать иногда подарки. Нет, папа не злой, он разозлился, ведь мама тоже бывает злится и даёт по попе. Да, всё будет хорошо, маме придётся устроиться на работу, ему и дальше ходить в садик, и они заживут одни вполне нормально.

Но разве верила она в последнее? Из всех ситуаций есть выход, молодая женщина знала это всю жизнь, но никогда ещё она не попадала в такую западню. Одна, в чужом городе, без работы, на съёмной квартире и с двумя маленькими детьми на руках, одному из которых девять с половиной месяцев.

Дождавшись, когда дети уснут, а в этот вечер они оба отключились почти сразу, Вика дрожащими холодными пальцами достала сигарету и закурила у кухонного окна. В темноте всё произошедшее стало давить и воздуха не хватало.

Он ушёл куда-то и к кому-то, это было ясно. В тот момент, как зашел в квартиру и с порога заявил, что уходит, Вика поняла это по прищуренным уголкам глаз и бегающим зрачкам. Валера был не слишком большим красавцем, но славился ростом и волнистыми светлыми густыми волосами. Держал себя он всегда чуть нагловато, чем и понравился ей при первой же встрече. Белозубый, улыбчивый, любящий шутки и развесёлые компании. Встречались они полгода, уехали в Москву, после поженились, и тогда бы она ни за что не поверила, что когда-нибудь он бросит её с детьми, ударив грубо перед этим по лицу вместо прощания. Будто это были два разных человека.

Вика сейчас стояла, курила и думала, в чём же она виновата, что так получилось. Наверное, слишком чёрствой была, отдалялась от него, поглощённая домашними заботами и детьми. Вот у него кто-то и появился. Когда же это началось?

Молодая женщина покачала головой, потому что она не заметила этого. Понемногу отношения ухудшались. Ей вспомнилось, что когда родился Даня, они стали чаще скандалить. Дальше-хуже, Вика замечала, что её мужу порой бывало нелегко сдержать себя и не выплеснуть злобу на неё или на сына. Он стал пить, пропадать где-то со странными друзьями по вечерам.

Но ведь у них была мечта!

Только начав встречаться, ей было 24, ему 29, они приехали в Москву из провинциального городка Волгодонска в Ростовской области. Ничто их не держало, купили билеты на поезд в Ростове и приехали. Она могла представить, сколько таких являлось в столицу в надежде найти своё место. Их родственники почти не отреагировали на эти перемены. У Вики родители были не в силах уследить за всеми детьми, она росла в очень многочисленной семье, и была вторым ребёнком из восьми. Поэтому то, что она выросла и уехала в Москву, воспринялось, как должное. На прощание ей отец сказал: — Вынеси мусор по дороге, и не вздумай наживать проблем себе и нам с матерью, решай их самостоятельно.