– Потерпи! Сейчас станет легче…
Она замерла, не двигаясь, и мужчина ощутил, как боль, разъедающая голову, начала потихоньку отступать, притупляться, а затем и совсем исчезла.
Он почувствовал вдруг сильную сонливость и смежил веки, проваливаясь куда-то в темноту, успев лишь на краешке сознания услышать:
– Спи…
2.
– Уверен, что он сдох?..
– Уверен, уверен! После такого удара по башке не выживают!
– Точно – мертвый?!
– Да мертвый! Мертвее моей бабки, упаси Хранители ее бессмертную душу!
– Всё ценное забрали у этой дохлятины?
– Да у него и было-то… Кристалл какой-то, похоже, портальный камень, да колечко невзрачное на мизинце.
– Надеюсь, ничего не оставил на мертвяке?!
– Обижаешь!.. В первый раз что ли?!!
– Ну, всё! Бросай его вон там, у впадинки…
– Надо бы еще прикопать!
– Пустыня сама всё сделает! Через пару дней и следа не останется!..
– Вот и ладно! Еще Видхуну надо доложить, что его задание выполнено.
– Ага! И монеты получить!.. Эх, и разгуляюсь я! Первым делом по шлюхам пройдусь…
– Ладно! Хватит болтать попусту! Едем!
– Едем!..
***
В следующий раз он проснулся, видимо, несколько часов спустя. Повозка не двигалась. Вокруг было тихо. Лишь где-то негромко журчала вода, шелестел ветвями деревьев небыстрый ветер, и время от времени раздавалось странное пофыркивание – похоже, рядом, неподалёку находились медары – животные с двумя горбами на спине, обитающие в пустыне Имрана и использующиеся в качестве транспорта среди бескрайних песков.
Это мужчина тоже знал откуда-то… Постепенно вспоминалось всё, кроме собственного имени.
Ноздри мужчины затрепетали, учуяв аромат готовящейся пищи, и он ощутил сильный голод. Сколько же он не ел? Человек завозился, попытавшись подняться и пойти туда, где так божественно пахло едой. И в этот момент половины полога разошлись в стороны, явив взору мужчины массивную широкоплечую фигуру, и густой низкий голос произнес:
– Ну, как ты тут?
– Жив, – коротко ответил собеседник.
– Належался, поди, уже? Есть будешь?
– Буду, – так же немногословно отозвался второй.
– Ну, пойдем! Дочь приготовила ужин, – позвал здоровяк. – Сам-то сможешь выйти? – озабоченно поинтересовался он.
– Попробую, – пробормотал собеседник и продвинулся в сторону выхода из повозки.
Это ему удалось, хотя и не без некоторых усилий. Спустив ноги вниз, сел на край кибитки. Прищурив глаза, огляделся. Они находились в довольно большом оазисе – одном из тех «мест жизни», разбросанных Пресветлыми Богами тут и там среди бесконечных песков…
Обширный пруд, образованный, вероятно, многочисленными подземными источниками, в этом месте выходившими на поверхность и дающими жизнь высоким деревьям с гладкими серо-коричневыми стволами и пучком длинных и широких резных листьев, образующих необычный веер, непрерывно колышущийся под порывами ветра, приходившего из пустыни, но теряющего среди растений свою удушающую жару.
Небольшие гладкие камни на берегу пруда, расположенные ступенями у самой воды, блестели влагой – в этом месте возник крошечный водопадик, с тонким журчанием ниспадающий в пруд. Вокруг росла зеленая сочная трава, на ковре которой щедро были рассыпаны желтые, белые и розовые мелкие цветочки.
Фургон стоял под одной из пальм, крона которой создавала приятную тень. Уже распряженная гнедая лошадь, меланхолично помахивая хвостом, паслась в стороне, прядая большими ушами и методично захватывая бархатными губами травинки. Под другими пальмами лежали, подогнув под себя голенастые ноги, медары и беспрестанно пережёвывали жвачку. Значит, парень не ошибся, приняв звуки, услышанные им ранее за издаваемые этими выносливыми животными, которые называли «корабли пустыни».
Еще дальше виднелось какое-то низкое глинобитное сооружение с плоской крышей, а около него весело пожирал сухие ветки небольшой костер, и над ним на перекладине висел круглый котелок, в котором что-то побулькивало, и от которого разносился божественный запах. У костра деловито сновала девушка с длинном платье-рубахе, волнистые темные волосы которой были перехвачены на лбу широкой лентой-оголовьем, украшенной по нижнему краю мелкими медными монетками, и заплетены в длинную толстую косу, спускающуюся ниже талии.
У костра, усевшись прямо на траву и поджав под себя скрещенные ноги в просторных холщовых штанах и невысоких сапожках, сидел в свободной длинной рубахе парнишка с копной черных кудрявых волос и о чем-то негромко разговаривал с девушкой. Джайлунэ – вспомнил мужчина ее имя, «Капелька». Вот девушка выслушала подростка и звонко рассмеялась над чем-то – словно золотые колокольчики зазвенели. Мужчина засмотрелся и пропустил момент, когда широкоплечий мужчина в длинном светлом балахоне, с обмотанной куском белой ткани головой, с густой бородой, уже подернутой серебром, сказал что-то.
– А? – очнулся мужчина.
– Я говорю, как зовут тебя, парень? – повторил тот.
– Я… Не помню, – мотнул он черноволосой лохматой головой – волосы спутались за то время, что он без сознания лежал в кибитке этих людей, милосердно приютивших его – более того, спасших ему жизнь. Озадаченно потёр длинными аристократическими пальцами подбородок, уже заросший черной щетиной.
– Сильно они тебя ударили… Память, видно, отшибли…
– Наверное… – эхом отозвался молодой мужчина, осторожно спрыгивая на траву.
Постоял несколько секунд, прислушиваясь к организму. Вроде всё было вполне нормально: голова не кружилась, тошноты не было.
А кочевник, между тем, говорил:
– Ладно, идем! Пора ужинать! Не дело это – жить без имени. Давай-ка, мы тебя будем звать… Ну, хотя бы… Дхар…
– И что это значит? – покосился на него молодой.
– «Потерявший память», – невозмутимо ответил бородач. – Я – Зумран! Так и зови меня! Дочь моя – Джайлунэ, а сына кличут Актэр. Идем! – и первым зашагал к костру.
Тут их заметил мальчишка. Он вскочил на ноги, оказавшись долговязым и худым.
– Атаи! – воскликнул парнишка, с любопытством глядя на высокого незнакомца в коричневой рубахе того же фасона, что и у него, приближающегося вместе с отцом.
– Дети, наш гость потерял память, поэтому пока мы будем звать его Дхар. Ваши имена я ему уже сказал. Что, дочка? Ужин готов? – обратился он к девушке.
Та оторвалась от котелка, в котором в этот момент что-то помешивала деревянной ложкой на длинной ручке:
– Да, отец! Уже готово! Актэр, неси стол и циновки!
Подросток метнулся куда-то в сторону строения и через несколько минут появился, неся длинный прямоугольный столик на низких ножках. Ушел снова, на сей раз в дом, и вскоре показался, держа в руках свернутые домотканые коврики, ярко-полосатые, украшенные на концах короткими кисточками. Ловко бросил их на траву вокруг столика, превращая в места для сидения.
Зумран помог дочери снять с огня котелок, обмотав ручку каким-то тряпьем, и поставил его ближе к столу. Парнишка уже принес целую стопку круглых глиняных чашек и ложки, разложил на столе.
Девушка тем временем взяла меньший по размеру котелок, в котором плескалась вода, и тоже повесила над костром, помешав палкой весело трещавшие сучья.
Дхар почувствовал, как желудок сжался в болезненном спазме, а затем громко забурчал. Семейство кочевников деликатно сделало вид, что ничего не услышало.
А потом старший из мужчин добродушно сказал:
– Садитесь за стол! Будем трапезничать!
Вскоре все четверо споро работали ложками, поглощая наваристую густую похлебку, в которой плавали кусочки вяленого мяса, какие-то овощи, крупа и мелко нарезанная зелень. На плоском широком глиняном блюде лежали куски пышной лепешки, которые трапезничающие брали и ели вместе с похлебкой. Было вкусно. Или Дхар просто слишком проголодался.
Когда первый голод был утолен, Зумран аккуратно спросил:
