Я поднялся по лестнице на веранду, где супруга сидела в инвалидном кресле – коляске. Перед ней на столе стояли заварной чайник с двумя чашками, блюдце с вареньем и конфеты.

Подойдя к ней, я наклонился и улыбнулся ей, она ответила взаимной улыбкой, и я поцеловал её в теплые, нежные губки.

– Добрый вечер, Аннушка! – приветствовал я.

– Добрый, Муслим, – ответила она.

– Прости, что сегодня вернулся поздно, – сказал я с сожалением.

– Всё в порядке. Ты ужинать будешь? – поинтересовалась она.

– Нет, а вот чаю с тобой попью, – через стеклянную дверь веранды я увидел, как дети сидят за письменным столом в комнате. – Дети не спят?

– Ты же знаешь, Муслим, что они не уснут пока не поговорят с тобой.

– Хорошо, я уложу их спать и вернусь к тебе, – обещал я.

– Да, разумеется, – подтвердила она.

Подойдя к детям, я спросил: «Чем вы заняты?».

– Папа, папа, – радостно вскричала дочка и вспрыгнула мне на ручки.

– Наргиз, разве маленькой принцессе не положено спать? – поцеловав ее в щёчку, шутливо поинтересовался я.

В ответ она засияла улыбкой и уткнулась мне в грудь.

– Привет, пап, – проговорил сын.

– Привет, Мурад, – сердечно ответил я.

– Я хочу тебе показать… – Мурад указал на листы с чертежами, разложенными на письменном столе.

– Я сейчас уложу нашу принцессу спать и вернусь к тебе, и мы всё обсудим, хорошо? – предложил я.

– Хорошо, – согласился сын.

Я сидел у кроватки дочурки. Она, укутанная в одеяльце, смотрела на меня добрыми, озорными глазками.

– Папа, а ты не посмотрел на мой рисунок, – сказала она.

– Уже поздно. Может утром посмотрим? – предложил я.

Дочка нахмурила брови.

– Ну, ладно, показывай, – согласился я, улыбаясь.

Она соскочила с кроватки, вихрем понеслась к столику и вернулась с листком бумаги. Передав его мне, уселась на кроватку, ожидая моих комментариев.

Я внимательно рассмотрел рисунок.

– Я с мамой хожу по парку, – комментировал я рисунок, – братик рисует чертежи.

– Да, Мурад занят, – объяснила дочурка, – вы с мамой гуляете.

– Где же ты?

– Меня не видно: я рисую!

– Спряталась?

– Да, нет, папа, не спряталась. Я просто здесь рисую, – она показывала на себя, обозначая, что оказалась перед бумагой.

– Какие у меня замечательные очки!

– Да! – подтвердила она, радуясь, что её рисунок получился таким забавным.

– У мамы новая, красивая прическа!

– Мама хочет, чтобы мы радовались: она такая красивая– красивая! – гордо сообщила дочка.

– Я заберу рисунок – мы посмотрим вместе с мамой.

– Хорошо, – согласилась она, – а завтра я ещё нарисую.

– Буду ждать, – поддержал я её.

– Только там я буду видна, – добавила она, подчёркивая, что сегодня решила скрыться от нас на своём рисунке.

– Договорились, – улыбнулся я ей.

После того, как она легла спать, я нагнулся и поцеловал её в щёчку.

– Спокойно ночи, моё сердечко, моя принцесса.

– Спокойной ночи, папа!

Я вернулся к сыну.

– Что ты мне хотел показать? – спросил я с интересом.

– Я делаю чертежи домика для птиц.

– Скворечника? – уточнил я.

– Да, только я хочу, чтоб он был необычным, не так, как рисуют в книжках, – объяснил он свою задумку.

– Замечательно, мне нравится! – рассмотрев чертежи, я одобрительно похлопал его по плечу. – Только надо идти спать: уже поздно.

– Пап, а мы завтра сможем смастерить домик для птиц? – спросил сын, вставая из– за стола и смотря на меня с нетерпением.

– Завтра не получится: я буду занят, – пояснил я – Но в воскресенье я свободен. Обязательно смастерим его вместе.

Обняв сына и пожелав ему хороших снов, захватив с собой плед и рисунок дочери я вышел на веранду.

Поставив бумагу с рисунком дочери на стол, я заботливо укутал супругу пледом.

– Спасибо, – поблагодарила она с теплотой в голосе.

– Не за что, – я улыбнулся и уселся рядом с ней на плетёное кресло.

– Уложил детей спать? – поинтересовалась она, глядя на меня нежными глазами.

– Да, – я кивнул, а потом бросил взор на стол – Почему чай не пьём? Он остывает.

– Хотела тебя дождаться, чтоб мы вместе посидели.

– Вторая чашка для меня?

– А для кого же ещё? Между прочем чай Мурад заваривал.

– Молодчина, растёт мужичок! – сказал я с гордостью в голосе, думая о нашем сыне, который становился все более ответственным и самостоятельным.

Я привстал и наполнил чашки чаем. Протянул одну чашку ей – она, обхватив ее обеими руками, поднесла к губам, наслаждаясь ароматом, сделала небольшой глоток.

– Какой вкусный чай! – с восторгом отметила она.

– Тебе подать варенье или конфеты? – предложил я.

– Буду пить без них, – отказалась она, – чтобы не перебивать аромат чая.

– Как ты, Аннушка? – спросил я, опять усаживаясь в кресло рядом с ней, – Как прошёл сегодняшний день?

– Да, как всегда, – ответила она с грустью – всё болит.

Я взял ее за ручку.

– Я всё хочу уменьшить дозу обезболивающих, но эта боль не отпускает меня, – продолжала она.

– Понимаю, любимая, я так хочу, чтоб тебе полегчало – я пытался поддержать её.

– А что это за рисунок на столе? – она решили сменить тему.

– Рисунок Наргиз, – я протянул ей бумагу.

Жена улыбнулась, посмотрев на рисунок.

– Ты замечаешь, она никогда не рисует меня в инвалидном кресле, будто не соглашается с моей участью, – отметила она, выражая свои чувства.

– Ну, под тобой крутая гоночная машина, – пошутил я, – какое же это кресло?

– И с кем я соревнуюсь: с черепашками?

– А ты видела, как резво бегут черепашки!?

– Представляю, – рассмеялась она.

Обожаю ее смех.

Обнимая супругу, я ощущал, как нежность и любовь наполняют наше пространство, делая нашу борьбу с трудностями легче. Вместе мы способны преодолеть все невзгоды, наслаждаясь моментами счастья.

– Любимая, верь мне: у нас всё наладится. Ещё год назад ты была на грани выживания, а сейчас есть значительный прогресс.

– Верно, – соглашалась она – вот только эта боль в спине, по всему телу не отпускает меня.

– Не всё вечно – боль тоже пройдёт. Мы переживём всё вместе, – я поцеловал ее ручку, – ещё и потанцуем на балу наших детей.

– Да, что мы все обо мне, – она словно опомнилась, – как прошла твоя встреча?

– Да так, опять эти дешёвые варианты: диалоги для глупого сериала, сюжеты для рекламного ролика, – ответил я, честно рассказывая о своей работе, – Всем вроде нравится моё творчество, а никто не хочет продвигать мои произведения, снимать по моим сценариям. Кто платит – тот и заказывает музыку. Нанимают за копейки таких как я, чтоб воплотить всякую муру в жизнь, в угоду своим амбициям.

– Что поделать, Муслим, благодаря этим заказам ты содержишь семью, – сказала она, проявляя понимание.

– Да, деваться мне некуда, – вздохнул я.

Зазвонил телефон. Я достал из кармана смартфон.

– Да, Ольга, добрый вечер! Нет, не сплю. Сижу с моей красавицей. Привет передам.

Жена кивнула в ответ.

– И она вам передаёт привет… Статью? Какого рода, для кого? Это срочно? Сделаю – не беспокойтесь. Как там с оплатой. Есть небольшая прибавка? Ну, хоть на этом спасибо… Да не извиняйтесь, Ольга, вы и так стараетесь, чтоб меня поддержать… И вам спасибо. Спокойной ночи.

– Нравишься ты ей! – заявила супруга.

– О чём ты? – удивился я.

– Я видела, как она на тебя смотрит, – пояснила она.

– Всего лишь сотрудничаем, – уточнил я.

– Я женщина: я замечаю больше твоего.

– Возможно, что я нравлюсь ей как автор, – разъяснял я.

– Не только как писатель.

– Ты ревнуешь меня к ней?