– Гадость какая! – воскликнул порывистый Фён, который обожал дуть с гор в долину. – Дурак ты, брат, судьбу испытывать! Я б не полетел!

– Ты трус, Фён! – огрызнулся Борей. – А вот этот красавчик, глядите-ка, вылетел от старухи живым-невредимым!

– Как так вышло? – вздёрнул свои кудрявые рыжие брови песчаный Самум, шквалистый ветер Аравии.

– Да потому что Он ещё и не ветер вовсе! А непонятно кто! Он даже не левконотос[2] и не бриз[3]! Тьфу, позор! Ёж сильнее чихает, чем Он дует! – фыркнул Борей.

– Замолчите все! – остановил галдёж властитель полярных широт, белоглазый великан Близзард. – Да… Он, быть может, ещё сам не решил, каким ветром стать. Слишком молод. Слишком красив. И так нерешителен. Какой сезон ты дуешь, парень? – спросил он у юного ветра.

– Всё прошлое лето, – склонив голову, ответил Он.

– Лето… – задумчиво хмыкнул Близзард. – А я начинал с ноября. Давно это было. Люди тогда покрывали плечи львиными шкурами… а пещерные костры горели ярче любого огня в камине. Как зовут тебя, парень? – и древний буран прищурился.

– Я не знаю, – признался ветер. – Никто прежде меня об этом не спрашивал. Я что-то между бризом и зефиром, только легче, что ли…

– Вот потому ты так просто и преодолел все ловушки, – рассмеялся Близзард. – Ты сам не знаешь, что ты за ветер! А откуда им тогда знать?..

– Близзард! – прорычал Самум. – Давай развеем Его над землёй! Чего ты с ним церемонишься?!

– А мне кажется, Он должен узнать своё имя! – огрызнулся в ответ Близзард. – Порой из лёгкого летнего ветра может вырасти порядочный смерч, ураган, торнадо! Стоит лишь понять, во имя чего ты готов расти, парень. Или во имя кого!.. Есть у тебя своё привидение? – внезапно спросил Близзард.

– Кто? – растерялся ветер.

– Кто-кто! Привидение! – цыкнул фиолетовым языком Сирокко. – Друг то есть. У каждого нормального ветра есть своё привидение. И наоборот.

– О да! Вместе с привидением можно натворить много разных дел! – забавно закивал головой Фён. – А ещё привидения знают всякие интересности про людей. Потому что сами когда-то были людьми.

– Моё привидение наверняка сейчас скучает без меня, – нахмурился Борей. – Я сказал ему, что буду в замке Цепеша к началу декабря! И вот где я?.. А ведь мы хотели устроить туристам из Чикаго весёлый приём! Ох, навылись бы!

– Привидения нужны нам, чтобы вместе пугать людей? – переспросил Близзарда юный ветер.

– Не совсем… – прохрипел тот. – Людей пугать не обязательно. Они и так вечно чего-то боятся! Привидения – неприкаянные души, что скитаются по свету в поисках ответов, которые не получили при жизни, когда они ещё были людьми или животными. А когда эти ответы находят, их души успокаиваются, превращаются в сладкий пар и навсегда покидают землю…

– При чем здесь ветер? – не понимал Он.

– С ветром веселее, – спокойно ответил Близзард. – Порой привидения без ветра не могут даже пошевелить рукой или ногой! Ветер открывает перед ними двери и окна, смягчает стены. Ветер оживляет их голоса и мысли. А если благодаря ветру привидение освобождается от вопросов, мучающих его до ломки хвоста, то такой ветер вправе называться «вольным». Он может сам выбирать, где и с какой силой будет дуть. Хоть на самом Нептуне! А может и вовсе раствориться в воздухе, оставив «вольную песнь» взамен своего дыхания.

– А вы… вольный? – робко спросил Он Близзарда.

– Нет. Мои привидения, а их у меня уже три сотни, не собираются на покой! Бесстыжие. Им просто хорошо и весело. Есть среди них и бывшие артисты, и военачальники, алхимики и даже убийцы! Я их всех люблю, – признался Близзард.

– А мне что делать? – с недоумением прошептал Он.

– Дуть, как все нормальные ветры… – процедил Борей.

– Зима устала. Да, сегодня лишь первое декабря. Но злыдня уже задумалась о покое, – протянул Близзард. – Если хочешь жить достойно, найди себе прехорошенькое привидение. Может, оно и научит тебя уму-разуму. А там, глядишь, ты и поймёшь – во имя чего или кого тебе дуть. Я вижу, ты ветер. Крошечный, но не мелкий. Как только найдёшь себя, назови своё имя. Так, чтобы мы все его услышали.

Не успел Близзард договорить, как колокола Церкви За серым ильмом вновь запели свою предрождественскую песнь. Ветры вздрогнули. В небо чёрными брызгами ворвались громадные птицы. Это были вóроны – стражи церкви и верные друзья святого отца Годфри Олдмена.

Птицы спланировали над церковью. И, опустившись на коренастую башню, давай переминаться с ноги на ногу. В такт поющим колоколам.

– Красиво звонят эти колокола, – заметил Близзард.

– Красиво, – заворожённо повторил ветер. – Я хотел бы взглянуть на них поближе. Но эти птицы… они кажутся мне неприветливыми.

– Какой же он трус! – присвистнул Сирокко.

– Вороны не птицы. Они почти что люди, только крылатые, – усмехнулся Близзард, – Запомни, парень: там, где вороны, всегда найдётся и привидение.

– Красиво звонят, – вновь произнёс Он. – Так, может, я полечу?

– А кто ж тебя держит-то, ветер? Только шляпу сними! – расхохотался Близзард.

Да так сильно, что случайно сломал старому серому ильму парочку верхних ветвей. Дерево заскрипело и, разозлившись, проткнуло землю корнями. Земля вздулась, и Близзард виновато зажмурился.

А Он, поклонившись буйным ветрам, взмыл к самым облакам.

Но ни шляпа, ни пальто, ни перчатки не спешили покидать его. Они будто приклеились на самый лучший в мире клей. Вот так и приземлился Он на башню с колоколами – в шляпе и скомканном пальто. Правда, никому до него и дела не было.

Кроме зоркого осторожного Кейси. Он-то и одарил ветер своим кар-карским презрением.

– Кар-ра-кур, здрас-с-сте! Мистер Летающая шляпа? – проговорил бурый ворон (а размером он был с сытого британского кота!).

– Здравствуйте. Я не шляпа. Я ветер. А вы ворон, я знаю, – учтиво улыбнулся нежданный гость.

– Знаешь так знаешь. Помолчи. Видишь, мы пританцовываем? – заважничал Кейси.

– Ага, – кивнул ветер. – А зачем?

– Скоро Рождество! И зима, кажется, больше не злится на людей, – ответил ворон. – Только ты не пританцовывай, а то всех нас тут расшвыряешь!

– Я спокойный, – сказал ветер. – А отчего эти колокола так красиво звонят?

– Ты глупый, – отрезал ворон. – Видишь человека? Это наш брат – отец Олдмен. Он почти ворон, только без крыльев… и ест поменьше. Так вот, когда он звонит в колокола, серебро рождает поистине ангельскую музыку!

– Почему? – ветер присмотрелся к святому отцу.

– Потому, что он и счастлив, и страдает в одно время!

– Как это возможно? – не понимал ветер.

– Ты глупый. Это я уже говорил? – прокаркал ворон. – Он счастлив, потому что скоро Рождество и сегодня он зажёг в честь этого первую лиловостатную свечу! А страдает он из-за своего бесстыжего братца.

Тут ворон хотел вновь подпрыгнуть, как вдруг кто-то схватил его за хвост и выдернул оттуда длиннющее перо.

– Ай! Негодяй! – вскрикнул Кейси.

– Что с тобой, ворон? – спросил ветер.

– Это всё Вард! Кар-кар-варррд! Живо покажись, и я тебя клюну! – разозлился ворон и давай вертеться вправо-влево, щёлкая клювом по холодному воздуху.

– Но здесь никого нет, – сжался ветер.

– Вот именно что есть! – заявил ворон.

– Эй, Кейси, что там у тебя? – внезапно обратился к ворону отец Олдмен. – Снова Вард?

Кейси обиженно кивнул. И повернувшись к святому отцу хвостом, продемонстрировал отсутствие своего самого прекрасного длинного, блестящего пёрышка.

Всполошились и другие вороны. Все они знали, что с Вардом лучше не связываться. Особенно, если тот решил набрать себе новых перьев, чтобы писать ими гаденькие записки отцу Олдмену.

– Вард! Где ты, Вард? – воскликнул святой отец. – Перестать безобразничать! Скоро великое Рождество! Ты можешь быть чуточку добрее и смиреннее?

– Не хочу! Не буду! – вдруг раздалось из ниоткуда.