— Но вы так и не научились сами играть?
— Я слишком люблю музыку, чтобы играть ее плохо. А природного таланта, как у родителей, у меня, к сожалению, нет. Я вообще считаю, что большинство детей следует обучать — не играть, а слушать музыку, но этого-то как раз мало кто делает.
— И вы часто бываете на концертах?
— Часто, по несколько раз в неделю — в 50-60 гг. Потом все реже, а сейчас хорошо, если раз в году.
_ ?
— Во-первых, дорого. Во-вторых, сейчас в мире почти не осталось музыкантов-исполнителей того класса, что 20-40 лет назад. Ну а Рихтера, Хейфеца, Фуртвенглера и так далее я могу со всеми удобствами слушать дома, хотя и далеко не на самой совершенной аппаратуре.
— В ваших книгах, статьях, радиопередачах очень много стихов. В то же время вы дали понять, что литература, поэзия тоже не ваша профессия.
— Не профессия, да, но призвание, что гораздо важнее.
— Даже при беглом просмотре вашей новой книги видно, что стихи написаны столь образно, столь своеобразно и столь различно по стилю в зависимости от того, кому они адресованы, что читая их, подчас невольно начинаешь слышать музыку того или иного композитора: Баха, Бетховена, Шуберта, Дебюсси, Рахманинова и других. Как вам это удается?
— В этом как раз и состоит сверхзадача. Одна из последних моих радиопередач была посвящена Рахманинову и целиком состояла их его музыкальных и моих поэтических прелюдий. Так у многих создалось впечатление, что, не зная времени создания того и другого, можно было подумать, что музыка навеяна стихами! Вообще музыкальности стихов я придаю особое значение — независимо от их содержания. Из-за этого не всем легко их читать; люди не понимают, что стихи рассчитаны на исполнение: их нужно слышать, а не читать глазами бегло, без артикуляции. Когда-то меня называли «Чюрленисом в поэзии» — тот стремился передать свое музыкальное мироощущение с помощью линий и красок, ну а я — посредством слов вместо нотных знаков.
— «Чюрленисом в поэзии» вас назвал автор вступительной статьи к вашему сборнику «Соната счастья. Жертвенник». Книга вышла к 120-летию со дня рождения Чюрлениса в 1993 г. Автор статьи Юрий Шенявский особенно восхищен совершенством формы, тонкостью, живописностью и музыкальностью ваших поэтических миниатюр: прелюдий, этюдов. Вы пишите, наверное, не только о музыке?
— На самые разнообразные темы. Будь у меня возможность, я мог бы издать хоть сейчас 5-6 томов стихов, созданных на протяжении сорока с лишним лет. Среди них очень много написанных о цветах, недаром у меня на Карельском перешейке уникальный, это признают буквально все, декоративный сад. На эту тему у меня издано, но, разумеется, преимущественно в прозе, несколько книг и журнальных статей.
— Сад это тоже ваше призвание или все-таки хобби?
— Конечно, первое, ибо не сад принадлежит мне, а я ему.
— Хотелось бы посмотреть.
— Милости просим, калитка открыта.
Галина Пржиборовская
Посвящаю Татьяне Дробовой
Эта книга не учебное пособие по музыковедению, она для тех кто любит музыку, поэзию, искусство вообще. В книге не так уж много общеизвестных мест о жизни и творчестве тех или иных музыкантов — в основном оригинальные представления поэта-автора, для которого музыка является высшим проявлением человеческого гения, искусство — предметом постоянных раздумий, а поэзия — средством постижения и выражения. Поэтому в книге немало перемежающихся с прозаическим текстом (частично озвученных ранее на «Радио Классика») стихов, они и проза взаимно дополняют друг друга. Такой подход кому-то может показаться непривычным — тем больше шансов, что вы сможете почерпнуть из этой книги действительно что-то новое.
«Музыка начинается там, где кончается слово.»
/Клод Дебюсси/
Мне как молитва эти имена:
Бетховен! Шуберт! Рембрандт! Леонардо!..
Не знаю — слышите: не знаю! — кто есть Бог,
И был ли сын ему Христос, воскрес ли он —
Не знаю!
Зато известно мне доподлинно, кого
Господь деторожденьем осчастливил
(Кто же еще, когда б не Он!):
То матери Чайковского, Шекспира,
Эль Греко, Моцарта, Чюрлениса, Шопена...
А Диккенс! Пушкин! — много им подобных,
В ком Божий дар явился на земле.
О, сколько их, кто через жизнь пронес венец терновый,
Кто был толпою проклят и распят,
Но чье Божественное слово
Звучит в веках, как благостный набат,
Набат любви и утешенья!..
Мне как молитва эти имена:
Карузо, Каллас... Карел Чапек... Рихтер!..
Так стоит ли искать над миром Божество? —
Оно меж нами, на земле, не в запредельных сферах —
Бессмертное Искусство;
В него я верую!
МУЗЫКА И ПОЭЗИЯ
/Вместо введения/
«Владыка жизни в своей мудрости создал дневной и ночной миры.
Поэзия — его день, во всем его лучезарном великолепии;
музыка — ночь, раскрывающая нам иные миры.» /Франц Гоильпарцер/
Испокон веку они идут рука об руку, две королевы, нет, — сестры-богини, освещая наш сумеречный мир, исцеляя и возвышая наши души, даря красоту и радость, какие человек не всегда способен найти даже в великой Природе. Если бы не их родственные узы, не было бы в нашей жизни — страшно подумать! — ни оперы, ни мессы, ни песни, в наших домах и концертных залах не звучали бы голоса Карузо и Доминго, Шаляпина и Гяурова, и Марии Каллас, и... да что там говорить, ни один союз двух искусств не подарил человечеству столько блага, сколько принесла взаимная любовь Поэзии и Музыки, Музыки и Поэзии. Между тем они могут прекрасно обходиться и друг без друга, особенно Поэзия; инициатива в их сближении чаще всего бывает за Музыкой. Но значит ли это, что Поэзия стоит выше Музыки? Никоим образом! — я, поэт, решительно заявляю об этом. Более того, я утверждаю, что именно Музыка занимает главенствующее положение в славном сонме Искусств, что именно к ней в наиболее полной мере относится эпитет «божественная».
На эту тему сломано немало копий, и нет нужды размахивать ими снова. Как не хочется говорить и о том несомненном факте, что там, где Музыка и Поэзия выступают заодно, художественная ценность первой, как правило, намного выше, чем второй, — вспомните практически любую вашу любимую оперу, вспомните романсы Чайковского и Рахманинова или же песни Шуберта, Шумана, Брамса — последние пленяют нас, если и не знаешь немецкого языка. Главное не в этом. А не задумывались ли вы, откуда собственно берется Музыка, высокая Музыка?
