Пролог

Этап перехода человека в личность, пожалуй, можно начать с этого момента, с момента пришедшего этого человека в атмосферу одиночества. Одиночество само по себе является явлением существования индивидуума в практическом отрицании всего окружающего – слухов, сплетен, разного рода происходящих событий, не соответствующих реальности, и, конечно же, ни за что не случившихся действий. К одиночеству приходят не от скуки и безделья, а от тоски и мученья. Именно когда остаешься один на один с собой, приходят правильные, но удручающие мысли о жизни и ее прелестях, о том, как ты бесчестен и отвратителен, о том, как несуразно твое поведение в обществе – и многое тому подобное. Можно бесконечно размышлять на ту или иную тему, но сущность одиночества неизменна. Одиночество присуще, отчасти, благоразумным умам, а в благоразумстве просыпается чувство бесполезного существования и противоречивости своих деяний, возникает чувство стыда и горести, преломляются все лучи света в темной голове и направляются в сознание, наполняя тем самым светлостью и без того затуманенный ум. И все это происходит в уединении с самим с собой. Главное понимать, а обладаешь ли ты этим даром перевоплощения из ужасного в прекрасное. А, иначе говоря, вся эта формула перехода из грязного, необузданного, черствого, беспринципного филистера, в чистого, приятного душой и светлого умом простого человека не поддастся расчетам.

Есть один человек, который может постичь мудрость, начать понимать других, не преступая чужих принципов и входить в их положение, знать и не перечить законам природы – истинного существования всего живого. Но это все не означает, что нужно презирать чужие взгляды и быть с ними не согласным, унижать неправого и отчуждать мнение оппонента. Стоит надеяться, что вы поняли намек, – кратко речь пойдет о религии, которая не совпадает с дарвиновской теорией происхождения человека! Ни за что на свете нельзя оскорблять права верующих, ведь у каждого своя воля в выборе своей поддержки и смысла существования. Но есть мнение по поводу всего сверхъестественного – это нечто страха, – непредвиденное, необъяснимое, несуществующее, что на самом деле имеет свое объяснение. Любое чудо и волшебство, творимое фокусником, не раскрывающего своих карт, в итоге становится разгаданным, и уже не является чем-то необъяснимым, так и вера в бога, например, христьянского народа, поддается сомнению: «А на самом ли деле церковь дает нам то соединение с всевышним, когда узнается, что деятельность служащих церкви направлена из соображения выгоды и наживания капитала за счет набожных деяний». Народ должен понимать всю прелесть наживы над простыми смертными, – это коммерческий ход, и его никто никогда не отменит. Мы всегда будем верить во что-то, но нельзя верить наглым жуликам (которые наживаются за счет беды семьи, потерявшего человека), берущие баснословные гонорары за отпевания. И живущие так же за счет счастья этих же семей и родных, у которых появляется маленькое чудо на свет, которое по всем соображениям и канонам общества, должно быть поцеловано святым отцом, во имя защиты этого чуда от всех невзгод и проблем, не дай бог возникших на его жизненном пути. Это ни в коем случае не призрение христианской веры, это посыл в массы: ведется грязная богохульская миссия по чистому и законному заработку денег. Для пояснения следует обратиться к писателю XIX века Уилки Коллинзу, который в своем сложносоставном романе «Когда опускается ночь» в «рассказе монахини о женитьбе Габриэля» привел точное описание отношения к христианской вере, правда, католической, но от этого суть не меняется:

«… Служба началась. И какая служба – еще со времен ранних христиан, молившихся в пещерах земных, – могла бы быть благороднее и возвышеннее богослужения в тех обстоятельствах? Ни напускной пышности, ни обильных безвкусных украшений, ни рукотворной роскоши вокруг. Эта церковь была окружена тихим и устрашающим величием спокойного моря. Куполом этого собора были лишь беспредельные небеса, единственным светочем – чистая луна, единственным украшением – сияющие россыпи бесчисленных звезд. Ни наемных певчих, ни богатых, будто князья, священников; никаких любопытных зевак и поверхностных любителей сладкозвучия. И паства, и те, кто собрал ее, были одинаково бедны, одинаково гонимы – и молились одинаково, пренебрегая всеми своими мирскими интересами и нависшей над ними смертельной опасностью». Рассказ про времена французской революции, а это, на минуточку, конец XVIII века.

Неизвестно, почему разговор начат с религии, но таких проблем много в мире. Ведется борьба в разных сферах деятельности за справедливость и становления правопорядка. Просто важно понимать, не может быть чья-то вера подвержена плате: можно жертвовать деньги на строительство храма, можно покупать рукописные иконы выдающегося художника, можно миловать святого отца за прочтение им молитв, но нельзя просить и ставить перед выбором: «Если не заплатил, то ты навлекаешь на себя беду, Бог отвернется от тебя». Впрочем, это всего лишь дополнение к предыдущему умозаключению, поэтому это не единственный вопрос, который начал беспокоить нашего героя. Того самого героя, который может постичь мудрость.

Юноша девятнадцати лет, вполне симпатичный, но сам этого не признающий, по имени Август, не высокого, почти среднего роста, необыкновенный в высказываниях и приятный в общении (если не завести во время разговора его халеричный темперамент дискуссией), любящий природу и все живое до беззащитного насекомого, был незаурядной личностью. Но все его плюсы ничтожное малое по сравнению с количеством минусов!

Однажды в зимнюю ночь, в его темной комнате при свете луны, просачивающимся через плотно закрытые жалюзи, в сочетании с нагруженным потоком мыслей о мироздании нашей планеты и всей вселенной, приходили странные мысли, беспокоившие его до жути и вызывавшие бессонницу. Именно эти странные мысли приводили его разум в полное смятение, он не осознавал, что все, чем он занимается, с кем общается, плотно контактируя, является абсурдным и в тоже время притягательным. Навеиваются умозаключения о правильности и логичности хода его поступков и отношения к людям.

Также Августа с детства мучил вопрос о жизни, ее зарождении и становлении, как и любого другого. Ведь то, чем мы дышим, чем живем, что ищем и как боремся за свою жизнь, нисколько не доказывает природы нашего существования. Понятно, что всему есть объяснение, но главный вопрос возникал в голове у мальчика, самая насущная загадка человечества: «Что скрывается там – за пределами вселенной? Есть ли у нее границы?». Так и теперь, в юношеские годы назревали те же самые вопросы, но они, к сожалению, порождали массу других вопросов и приводили простого парнишку в ступор, в полное отчаяние и безмятежность. Так происходило каждую ночь, так происходит сейчас, его одолевают мысли, не способные дать покой и сон без сновидений. В определенный момент становилось такое чувство безразличия ко всему: философия его мыслей покрывала все проблемы становления взрослого человека, все заботы были сняты рукой, мысли о бесконечности являли его частицей бессмертной, и на минуту все становилось бессмыслицей. Но это были своего рода отвлечения от рутины жизни: сон начинал одолевать Августа с прежней силой, с той самой, которая одолевает человека на момент занятия чем-то серьезным и требующего немедленного выполнения, поняв, что ты нечто большее, чем просто человек. Бессонница как рукой снята, если, конечно, сила мысли вновь не заставит мозг работать, задаваться животрепещущими вопросами, выводящими из состояния транса, возникшего от мыслей о безграничном пространстве.

Однажды Август одиноко шествовал по ночному городу, вдохновляясь раскинутыми городскими пейзажами, тщательно распознавая грацию построек, посадок, даже если увиденное не столь завораживает. Неподалеку послышались возгласы, которые отвлекли его привязанность к великолепию, и заставили насторожиться. После, эти возгласы усиливались, даже после продолжительного движения вперед по темной асфальтной дорожке. Августа опутало любопытство: он не мог просто пройти мимо, не убедившись в безобидности обстоятельств, сложившихся при столь бурных изречениях. Подойдя ближе к эпицентру дискуссии, он смог разглядеть молодую пару, – молодые люди о чем-то яро спорили. Хотя речь их была не столь связана, они не умолкая твердили, какое отношение испытывают друг к другу. Мужчина, или же парень, неожиданно схватил девушку за волосы и потащил к подъезду. На улице была осенняя погода, не столь мерзкая, не столь холодная, но близкая своей капризностью к зимним ненастьям. Августа и так пронзали порывы прохладного ветра, а теперь и дрожь пробирала от настороженности перед происходящим. Нельзя сказать, что Август струсил, – его лишь окутала тревога неприятностей, и ему пришла в голову мысль: не при каких обстоятельствах не лезть в чужие отношения. Подождав еще немного, увидев, что обидчик отпустил на несколько секунд свою жертву, он переменил свое мнение, и решил, если ситуация совершенно выйдет из-под контроля, непременно вступиться: вдруг все закончится для этой девушки плачевно; как после этого он себе простит нерешительность, если узнает на следующий день, что произошло страшное событие, где неподалеку безмятежно шел он. Девушка молчала, парень свирепствовал, в ход пошли замахи руками, явный знак – вперед!