– Серёжа, лучше стой, где стоишь.

Голос моей сладкой девчонки вибрирует, эхом прокатывается по ветхим стенам безлюдного ледового дворца. Глаза растерянно обводят периметр крохотного тренажёрного зала, расширенные зрачки мечутся в поисках выхода.

Я и есть её выход, а она – мой заветный вход.

Надвигаюсь на неё с видом хищника, попутно вытирая с себя пот полотенцем. Медленно. Шаг за шагом, чтобы не спугнуть раньше времени. Хрупкое тельце сразу же в стенку вжимается.

– Если ты всё с тем же идиотским предложением, то мой ответ – нет! Я не стану твоей! И не мечтай! Не приближайся лучше ко мне! – срывает она голосок со скоростью печатной машинки, кулачки сжимает с силой.

Эти мнимые угрозы только больше заводят меня. Они становятся призывом к действиям. Самым похотливым, какие можно только позволить себе в стенах этой вонючей тренажёрки.

– Ты не понимаешь? Мозги последние об лёд отбил? – ещё хватает смелости дерзить. Конечно, она ведь знает, как мне это нравится в ней.

Швыряю в сторону полотенце и рывком забрасываю девушку к себе на плечо, не обращая внимания на её выкрики и попытки сопротивления.

Сама виновата. Не нужно было дразнить меня своей полуголой задницей во время хоккейного матча. После этих провокационных намёков я думать больше не мог ни о чём. Сидел на лавке запасных, как взведённая пружина, что вот-вот рванёт. В мыслях уже трахал её ротик, который так маняще облизывала она кончиком своего языка, когда чистила лёд у борта во время очередной паузы. А теперь фантазии мои требуют немедленного перевоплощения в реальность.

О, как я ждал этого момента. Когда мы останемся одни и весь её внутренний протест обратится только в дрожь. Дрожь во всём теле.

Всё так же молчу. Слова здесь излишни.

Я сажаю девушку на тренажёр для сведения ног. Запястья её сжимаю в одной своей ладони. Свободной рукой достаю из кармана тренировочных шортов, заранее подготовленные две пары наручников.

Дёргается, стерва. Понимает, что это уже никакая не игра, а я и не играл никогда.

Это цель, сладенькая. И я достигну её, даже против твоей воли.

Без особых проблем защёлкиваю браслеты на тонких запястьях, поочерёдно приковываю её к металлическим балкам тренажёра.

Заткнулась, наконец-то. Дошло, что сопротивляться нет смысла.

Моей будешь. Моей!

Она смотрит на меня из-под тёмных ресниц, дышит часто, рвано. Краснеет, смущается своего же взгляда. Стесняется меня, моего обнажённого торса, покрытого капельками пота, и очевидного стояка.

Да, детка, это благодаря тебе член мой не унимается уже часа два и яйца ноют, что хоть волком вой.

– Серёжа, ты пугаешь меня. Сюда же могут войти.

Ставлю на подножки её ступни, обутые в белые кроссовки. Рукой тянусь к рычагу, устанавливаю максимальный вес и резко меняю положение её ножек, разведя бёдра на максимум.

Она в ловушке. Она практически распята. Передо мной.

– Сюда никто не войдёт. Я войду в тебя, – растягиваю оскал.

Становлюсь на колени перед ней. Любуюсь ею. Под звуки её тяжёлого дыхания очерчиваю взглядом каждый изгиб тела.

С ума схожу нахрен от неё.

Ухватив под колени, смещаю вперёд, чтобы попка её немного свисала. Ладонями прохожусь по идеально гладким ногам вверх, задираю юбку и рычу от наслаждения.

Вот она моя цель. Так близко.

В трусах становится дико тесно. Вся кровь, циркулирующая по венам, теперь приливает к головке члена.

В нетерпении я накрываю ладонью лобок, пальцем поддеваю кромку белых трусиков, отодвигаю в сторонку. Девушка дёргается, наручники лязгают по металлу от её попыток приподняться.

– Руки убери свои, Уваров! – шипит она, извивается.

– Хочешь без рук? – хмыкаю. – Намёк предельно ясен.

С резинового пола поднимаю хозяйственный ножик. Как знал, что пригодится.

Выдвигаю лезвие, пристально глядя на неё. Она вздрагивает, в больших глазах страх.. О, и желание.

Я знаю, ты сама этого хочешь… Просто слишком гордая, чтобы попросить…

Ты будешь просить, ты станешь умолять меня…

Подношу ножик к насквозь вымокшим трусикам. Она замирает, всхлип роняет. Тело дрожит, мышцы ног уже судорогами схватываются.

Лезвием я проскальзываю между тканью трусиков и её покрывшейся мурашками кожей, а затем с двух сторон делаю надрезы.

Выбрасываю нож за спину. Резко тяну за прочный хлопок, ткань с треском рву и вот она – красивая уже без белья.

Розовые складки блестят от сочившейся из неё влаги, запах секса исходит.

Мой любимый аромат… Он уже дурманит воспалённый разум.

Сжимаю в кулаке клочки трусов, убираю в карман, как доказательство того, что это не очередной сон.

Лицом склоняюсь между бёдер, ладони кладу на них, сжимаю, и немедленно впиваюсь губами в сочную девочку.

Вбираю её всю в себя языком, набухший клитор всасываю.

Не остановлюсь, пока не выпью всю её до дна. Пока не почувствую вкус оргазма на своих губах.

– Бо-о-о-оже, я сейчас.... Я… я… я всё равно… Всё равно не стану твоей, Уваров. Никогда! Слышишь? – стонет она, закатывает глаза от приступа удовольствия.

Тело уже в конвульсиях бьётся, живот предоргазменными спазмами схватывается.

Играясь с клитором, я вкладываю во влагалище два пальца, и ротик её в немом крике застывает.

Кончает моя девочка красиво и вкусно.

– Станешь! – отвечаю, слизывая со своих губ следы её оргазма. – Не деться тебе никуда! Ты попалась на крючок.

Около трёх недель до событий в прологе

Будильник звонит.

Какого дьявола?

Продираю глаза, а они не продираются.

Нашариваю телефон на тумбе. Всё валится с неё, в виски долбит этот грохот.

– Да выключи ты звук уже наконец! – слышу сбоку от себя сиплый девичий голосок и (о, чудо!) глаза сразу продираются.

Какая-то девка дрыхнет в моей постели, в моей рубашке, подмяв между тощих ножек моё одеяло.

Шатенка, смуглая гладкая кожа, пахнет вкусно. Персиком вроде бы. Сразу же голод просыпается… и не только.

Кто такая, чёрт возьми?

В последнее время подобные вопросы спросонья я задаю себе всё чаще и чаще.

За минувший год в моей постели каких только тёлок не побывало, и порой официальное знакомство с ними происходит именно таким вот образом.

– Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты смылась отсюда до того, как я проснусь? – обыденно спрашиваю, перевернувшись на спину.

Поднимаю с пола бутылку с водой, всасываю в себя с жадностью почти половину, а девушка молчит.

Прикинулась мёртвой, лишь бы задержаться у меня.

Ну, как обычно.

– Вставай давай! – шлёпаю её по оттопыренной заднице. – Подъём, голозадая!

Девушка подскакивает резко, разворачивает лицо в мою сторону, убирает с него спутавшиеся волосы.

Сонные карамельного цвета глаза. Большие, как у мультяшки. Слегка вздёрнутый носик, веснушек мелкая россыпь на идеально гладкой коже и пухленькие полураскрытые губки.

Ну, миленькая, но точно не в моём вкусе. Мелкая уж больно. Кожа, да кости. Суповой набор, если в двух словах.

– Серёж, ну, какой подъём? – потягивается она, демонстрируя мне свой плоский живот и полоску светлых трусов. – Раннее утро ведь только. Давай ещё немножко поваляемся. Иди ко мне, – тянет меня за локоть на себя, манит, зазывает.

Я бы с большим удовольствием засадил ей напоследок, но, боюсь, тогда она подумает, что я запал на неё.

А оно мне надо? Точно нет.

– Слушай, то, что было между нами – это разовая акция, понимаешь? У меня жуткое похмелье и я не собираюсь сейчас упрашивать тебя, чтобы убралась отсюда. Поэтому, будь добра, уйди по-хорошему. У тебя же наверняка есть свои дела: ноготочки там, укладки, йога и прочая бабская хрень. А мне ещё надо на тренировку как-то попытаться собрать себя.