Репродуктор выплевывал бесконечную скороговорку комментатора. Возбужденный голос вещал: мы станем очевидцами старта нового сезона автогонок. Легендарные итальянские автомобили будут бороться с немецкими соперниками – предстоят напряженные часы для восемнадцати смельчаков на необычайно быстрых машинах по тяжелой и коварной трассе.

Джон, разумеется, и так все знал: он один из этих восемнадцати гонщиков. Газетчики называли их по-разному: кто-то героями, ведь требуется немало отваги, чтобы покорить громоздкое железное чудовище в пятьсот лошадиных сил, а кто-то и безумцами, поскольку нормальный человек не сядет за руль мощного и тяжелого в управлении автомобиля. Впрочем, на их мнение Джону наплевать. Его задача выйти на старт и победить, при этом не угробив себя. Эпитеты пусть придумывают другие.

Джон оглядел переполненные зрителями трибуны и широкую стартовую прямую – там в несколько рядов размещались его соперники. Если постараться, можно ощутить непередаваемую смесь эмоций – так бывает только перед гонкой: страх, восторг, напряжение, радость, тревога. Ни механики, ни руководство команды к нему не приближались. Лишние слова перед стартом ни к чему. А когда на дистанции советчики тем более без надобности.

Шлем, перчатки. Джон устраивается за рулем. А когда он опускает на глаза очки, падает последний барьер, и окружающее меняется окончательно, теперь он уже по иную сторону мира. В эти моменты ощущения предельно обострены, ты уже не совсем человек, а фантастическое существо, которому предстоит на долгие часы слиться с автомобилем в единое целое.

Джон вдавил педаль сцепления, ожидая, когда судья взмахнет флагом – и гонка стартует. В первом ряду взревели четыре машины. Он же стоял во втором. Но это не страшно – впереди длинная дистанция, где может случиться все что угодно. А он должен, нет, скорее обязан, сегодня одержать победу и доказать всем, кто на самом деле лучший гонщик Европы.

Пять, четыре, три, два…

И тут случилось непредвиденное.

Время до обеда тянулось медленно, точно патока. Констебль полицейского участка Уортон со вздохом посмотрел на часы и представил жирные кусочки бекона и поджаренного хлеба на сковороде. Но проклятая минутная стрелка, казалось, не меняла положения.

Тогда Уортон взглянул в окно, где виднелся дворик полицейского участка. Неужели не выдержал и ушел? Нет, стоит – прислонился к стволу дерева. Вот же терпение, любой взломщик со стажем позавидует.

По правде говоря, в их городке почти не бывало событий, требующих полицейского вмешательства. Поэтому Уортон сегодня дежурил в одиночестве – на всякий случай. Но никаких текущих дел не скопилось, а единственным посетителем оказался вздорный мальчишка. Так что Уортон выдерживал его во дворе из чистой вредности – пусть прочувствует глубину своего проступка.

Со вздохом Уортон поднялся с места и зычно крикнул в форточку:

– Милтон! Джонни Милтон! Проходи.

Перед тем как парень вошел в кабинет, констебль успел застегнуть мундир на все пуговицы – сегодня жарковато. Пусть видит власть во всей красе. А шлем надевать не стал: уж это перебор.

Не торопясь, со вкусом Уортон оглядел нескладного молодого человека. Тощ и лопоух. Темные волосы взъерошены. А вот физиономия симпатичная – такие должны нравиться барышням. Со временем возмужает. Милтон смотрел на констебля, не мигая и не отводя глаза.

Выждав необходимую паузу, Уортон веско произнес:

– То есть ты, Милтон, желаешь, чтобы я снова разрешил тебе летать на этом железном… чудовище?

– Мистер Уортон, мой мотоцикл совсем не заслуживает таких слов, – вежливо ответил паренек.

– Дорогой Джонни, как раз-таки наоборот, – тон превратился в назидательный. – Ты носишься взад и вперед по тихим улицам, распугиваешь добропорядочных жителей. Подвергаешь опасности себя, и не только себя. Вот недавно Джек Джейкобс чуть не угодил тебе под колеса…

– Так он напился как собака и передвигался зигзагами, – парировал Джонни.

– А миссис Томпсон и миссис Харрис? – не останавливался констебль. – Эти пожилые леди спать не могли, пока ты носился возле их дома…

– Нечего спать в обед, старушки могли выбрать для сна и другое время…

– А гусь мистера Ривера? Бедное животное, каково ему найти смерть под колесами…

– Ага! Словно перина взорвалась! – радостно вспомнил Джонни.

– Заканчивай носиться как на пожар, – не меняя суровой интонации, распорядился констебль. – И о родителях подумай, какое несчастье будет, сверни ты шею. Ты единственный, кто так торопится в нашем мирном городе, даже я не так… – Уортон задумался и не стал продолжать мысль, резонно рассудив, что ему порой все-таки следует иногда поспешать.

– Констебль Уортон, прошу Вас: верните мотоцикл, – храбро выпалил Джонни. – Обещаю не носиться по городу и передвигаться немногим быстрее человеческого шага. Не забывайте, мне нужно помогать отцу. Сегодня требовалось поехать с поручением к мистеру Хейзу, а кого отправишь?

Уортону понравилось, что парень держался с достоинством. И в самом деле, историю с гусем благополучно замяли, вина заглажена. Джонни можно понять – кому из нас не хотелось в девятнадцать лет покрасоваться перед девчонками? Но все-таки власть есть власть. Куда мы скатимся, если с юных лет к ней станут пренебрежительно относиться?

– Будешь еще озорничать – отберу права окончательно и не посмотрю, что твой отец – уважаемый человек. Вот именно – уважаемый!

Уортон воздел палец кверху:

– А значит и ты должен…

Как назло, мысль сбилась, и констебль оборвал фразу на полуслове. Ну, ничего – недосказанность из уст власти тоже неплохо.

– Мотоцикл отдам, но при малейшем нарушении порядка – пеняй на себя, – буркнул Уортон.

Джонни просиял, рассыпаясь в благодарностях.

– И запомни, моя задача как полицейского не столько наказать, сколько научить разуму и не допустить рецидива, – отчеканил Уортон. – Пойдем к сараю – там твой монстр.

Наблюдая, как Джонни устраивается в седле, Уортон строго заметил:

– И не вздумай направиться к Мэри Брэндон, поедешь через город – переполошишь всех в обеденное время. Нечего встречаться с девушкой на этом рычащем чуде, весь в пыли, будто дворник. Пешком ходи на свидание, как и делают порядочные горожане.

– Разумеется, констебль, – кротко молвил Джонни. Даже подозрительно кротко.

– Делом бы тебе заняться, – по-отечески напутствовал Уортон. – Может, к нам? В полицию? Парень ты лихой, вон как ловко у тебя получается с этой штукой, никто у нас в городке не может, как ты.

И тут голос Уортона потонул в грохоте мотора. Несносный мальчишка, похоже, нарочно притопил газу сильнее, чем требовалось: мотоцикл, соскучившись по воле, взорвал провинциальную безмятежность и помчался по улице, обдав Уортона на прощание выхлопом бензина.

Констебль с негодованием покачал головой, что же делать с парнем – пока не перебесится? Хотя это скорее забота его родителей. Уортон и не заметил, как подкрался обед. Вот и прекрасно. Уже совсем проголодался.

Джонни выкрутил ручку мотоцикла – звук мотора вспорол окрестную тишину, возвестив обывателей о возвращении Милтона-младшего в седло. Хотя никто не смог по достоинству оценить ни рев двухколесного зверя, ни уверенную езду седока – вокруг просто никого не было. Жители городка, как всегда, заняты делом: в этом тихом углу Старой Англии лодырей не жалуют, праздно шататься по улицам некому.

Собака мисс Бэйтс единственная порадовалась его появлению, попробовала перелаять рык мотоцикла и даже пробежала пару десятков метров следом за Джонни, но ей быстро надоело. Неведомо чья курица, напротив, ничуть не стремилась встречаться со злым роком, и Джонни, слегка изменив траекторию, избавил ее от гибели. Иначе хозяев ждал бы урок – следите лучше за своей несушкой